Карен Харпер - Королева
— А если и так?
— А если и так, то готова поспорить, что у тебя свидание с очередным мужчиной. Я оказалась женой содомита, а разве твоему отцу, да и королю тоже, не интересно будет об этом узнать? Могу поклясться, единственная женщина, которую ты когда-нибудь любил, — это твоя драгоценная развратная сестрица Анна!
Голоса постепенно отдалялись. Хорошо еще, что Джордж и его супруга не вошли внутрь, иначе они застукали бы нас на горячем или принудили углубиться в лабиринт. «Снова тайны Болейнов, — подумала я. — Тайна за тайной, одна опаснее другой».
— Только не впутывай сюда Анну! — возмущенно сказав Джордж. Теперь мне приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова: я поднялась на ноги, и платье зашуршало. — Откуда мне знать, может, это ты оказалась тут в поисках развлечений с каким-нибудь любовником? — продолжал бушевать Джордж. — Вот почему у нас до сих пор нет ребенка, хоть мы, Болейны, и плодовиты, как и весь род Говардов!
— Черт тебя побери, Джордж! Чтобы сделать женщине ребенка, надо сначала возлечь с ней, а ты не приходил ко мне на ложе уже…
Голоса стихли. Прежде чем наглец Сеймур снова заключил меня в объятия, я поспешила прочь.
— Кэт! — воскликнул он, все еще сидя на траве, но ухватив меня за лодыжку, чтобы задержать. — Я знаю, где есть свободная комната, в которой никто не живет. Прямо под карнизом на северной стороне. И там стоит низенькая кровать.
— Нельзя, — ответила я.
— Я дам тебе знать, когда на горизонте будет чисто, — сказал Том. Я освободила ногу от его хватки. — Я обожаю тебя, милочка, и желаю доказать это всеми возможными способами.
Я чуть не свернула не на ту тропинку, но увидела сквозь листья изгороди огни дворца и побежала.
От соблазна возлечь с Томом — пусть и на траве, и подозреваю, с превеликим удовольствием, — меня спасло то, что его отозвали домой, когда умер самый младший из его братьев. Младший, а не брат-наследник, от которого Том так хотел бы избавиться. После этого то ли отец Тома, то ли сэр Фрэнсис Брайан отправили его на континент, и вернулся он через добрые два года. Признаюсь, я тосковала без него и все боялась, что Том так и умрет на чужбине. Узнала я и о том, что у Кромвеля умерла жена. Возможно, и по этой причине, а не только из-за снедавшего его честолюбия, он с головой ушел в работу. Кромвель стал теперь главным секретарем короля, и обязанностей у него прибавилось.
С момента моего прибытия ко двору прошло тринадцать месяцев, а дело о разводе все тянулось. Заседания, которые проводил в монастыре доминиканцев кардинал Кампеджо и с которыми король связывал свои надежды на освобождение, зашли в тупик после драматического появления там королевы Екатерины, заявившей о своих правах. В конце концов король удалил ей от двора, отослав сперва в один, а потом в другой отдаленный замок и запретив видеться с горячо любимой ею дочерью, принцессой Марией. В октябре 1529 года был отстранен от власти Уолси, после чего двор (а поговаривали, что и сам король) оказался в руках Болейнов и их родственников, могущественного клана Говардов, в особенности герцога Норфолка. Уолси арестовали по обвинению в государственной измене (произвести арест король отправил не кого иного, как Генри Перси, так-то!) и повезли в Лондон на суд, но в октябре 1530 года его высокопреосвященство скончался. Его величество не замедлил захватить Йоркский дворец, который так восхитил меня в Лондоне, многое там перестроил и переименовал это чудесное здание в Уайтхолл.
Но самое невероятное из всего, что я узнала в первые годы своего пребывания при дворе, — это все же идея Кромвеля. Он предложил королю, если папа не аннулирует брак и не даст разрешения на развод, самому стать главой Церкви в своем королевстве и объявить себя свободным от брачных уз, дабы жениться на леди Анне. Это могло привести к отлучению короля от святой католической матери-Церкви, которую он в свое время так горячо защищал, могло повлечь за собой мятеж на религиозной почве, но в любом случае Генриху не придется отказываться от леди Анны.
Народ пришел от всего этого в изумление, и, в зависимости от религиозных симпатий, кто-то радовался, кто-то ужасался. Особенно потрясли людей обвинения в адрес аббатств и монастырей, мужских и женских, по всей стране: дескать, они погрязли в роскоши и разврате и поэтому их следовало искоренить, а их обширные земельные владения и огромные денежные средства передать в руки короля и его фаворитов. Надо сказать, это был очень умный ход, заставивший многих дворян смириться с репрессиями, обрушившимися на тех, кто выступил против политики Генриха VIII. Как могла знать не согласиться с волей монарха, возводя новые замки и усадьбы на бывших монастырских землях? Но меня этот смелый шаг короля не слишком удивил — ведь я понимала, откуда почерпнул свою идею секретарь Кромвель еще много лет назад. Она родилась, когда его высокопреосвященство кардинал Уолси послал Кромвеля закрыть несколько мелких провинциальных монастырей, дабы изыскать средства на развитие двух колледжей, призванных прославить имя кардинала.
Меня неприятно удивило и опечалило то, что я, никогда ничем не болевшая, вдруг слегла с лихорадкой и не смогла поехать во Францию в составе большой свиты, сопровождавшей Генриха в Кале на встречу с французским королем Франциском. Анну и ее фрейлин его величество взял с собой. Я тем более огорчилась, что — как мне потом рассказывали — встреча имела потрясающий успех во всех отношениях. Помимо всего прочего, леди Анна отчего-то пришла наконец к выводу, что королю необходим дополнительный стимул, дабы его восхищение ею не прошло, и в конце концов согласилась разделить с ним ложе.
— Мне очень хочется яблок! — шумно радовалась она в присутствии нас, толпы своих фрейлин, уже осенью, когда двор возвратился в Лондон. — Его величество нуждается во мне и в сыне. Я позабочусь о том и о другом.
Теперь я очень редко носила послания от Анны к Кромвелю и обратно: Болейны так прочно уселись на вершине политической власти, что Анна нередко просто вызывала Кромвеля к себе, как будто это она была повелительницей всей Англии. Он стал продвигаться вверх еще быстрее — король назначил его членом Тайного совета наравне с отцом и дядей Анны. И все же я по-прежнему должна была докладывать Кромвелю — как правило, уже не лично, а через мастера Стивена — обо всем, что касалось Болейнов: Кромвель считал, что с них нельзя спускать глаз. Но сегодня, когда мастер Стивен спустился по черной лестнице Уайтхолла, где мы раньше встречались с его хозяином, я сообщила несколько раздраженно:
— Полагаю, Кромвелю известно, что Леди ждет ребенка, но ему, возможно, интересно будет угнать, что она открыто хвастает этим, а недоброжелатели, которые считают Болейнов выскочками, просто кипят от злости.
— Первое ему известно. Второе он предполагал, но этим он непременно займется, — сказал мне Стивен, слегка улыбаясь. Он был очень похож на своего господина: оба говорили быстро и коротко, почти не разжимая губ. — А как вы поживаете? Вы провели тут уже несколько лет. Где вы только не побывали! Знаете ли, наш общий хозяин очень высоко оценил то, что вы не попались в сети этого щенка Сеймура, когда появились при дворе.
Я широко открыла глаза. Я уже давно научилась не хуже других придворных придавать лицу нужное выражение, чтобы не выказывать истинных чувств, но то, что мастер Стивен упомянул о Томе, и то, что он вообще знал о нашей встрече, повергло меня в изумление. Я молча смотрела на него, а он продолжил:
— Хотя Сеймур и очень молод, он завоевал славу отчаянного соблазнителя. Для умных людей это достаточное предупреждение, ведь скоро он воротится ко двору. И его старший брат Эдуард тоже.
— Так значит, наш, как вы сказали, общий хозяин шпионит за своими шпионами?
Стивен вместо ответа лишь улыбнулся, помахал мне рукой и стал подниматься по лестнице.
— Ой, — спохватился он вдруг, снова спускаясь ко мне. — Забыл сказать вам о самом главном — правда, такую наблюдательную даму, как вы, эта новость не слишком удивит. Вы знаете, что леди Анна ждет ребенка. Его величество желает, чтобы дитя непременно родилось в законном браке, а потому собирается тайком с ней обвенчаться, совсем скоро. Ищите малейшие признаки этого, чтобы мы не пропустили столь важного события.
Оглушенная услышанным, я прислонилась к стене и подождала, пока пройдет дрожь в ногах, а затем вышла во двор на пронизывающий ледяной ветер, который дул с Темзы.
Глава шестая
— Глядите, на том корабле — движущийся дракон, огонь так и пышет у него из пасти! — воскликнула королева Анна, обращаясь к своим фрейлинам.
Мы стояли в ожидании на вершине лестницы, ведущей к воде, а перед нами плыли по Темзе к Гринвичскому дворцу не менее пятидесяти кораблей, разукрашенных стараниями купеческих гильдий Лондона. Вся эта флотилия должна была сопровождать королевскую барку с леди Анной и ее свитой. Нынешнюю ночь мы, согласно традиции, проведем в стенах Тауэра, дабы подготовиться к завтрашним торжествам, которые будут предшествовать официальной коронации королевы в Вестминстерском аббатстве.
