Охота на либерею - Федоров Михаил Иванович

— И ты, внученька, тоже молодец. Вот так и надо всегда. Своих в обиду не давай и, чего бы тебе это ни стоило, кидайся на выручку и бейся, как волчица за своих волчат бьётся.

Они посидели ещё немного у погасшего костерка, потом дед Кузьма сказал:

— Я так думаю, идти нам надо в Сергиеву обитель. Сейчас не знаешь, где лучше. А там стены высокие, от любого врага отсидеться можно. Дорогу я знаю. Доберёмся, а там видно будет, что делать.

Потом, когда уже укладывался спать на пахучие еловые ветки, неизвестно зачем произнёс:

— А Варенька у нас — глазастенькая. Далеко видит.

Через семь дней они без особых приключений добрались до Сергиевой обители [39].

Глава 5

КАК ЛОВИТЬ РЫБУ РУКАМИ

Сергиева обитель, лето 1571 года

Когда подошли к Сергиеву монастырю, дед Кузьма велел Егорке идти за ним, а остальных оставил сидеть в кустах, пока не станет ясно, всё ли спокойно. Мало ли — вдруг татары и монастырь тоже разграбили? Подошли к опушке леса, и дед Кузьма, выглянув из-за толстенного соснового ствола, стал зыркать прищуренными глазами по сторонам — осматриваться. А Егорка рядом стоит и тоже смотрит, правда, ничего особенного он так и не заметил.

Монастырь выглядел как крепость: высокие стены, башни. Ворота хоть и деревянные, но окованы железом. Над стеной возвышается каменная церковная колокольня. Перед крепостной стеной бежит речка-невеличка.

— Вроде спокойно, — сказал дед Кузьма.

— Ага, — подтвердил Егорка.

Вдалеке скрипнули ворота, одна створка подалась, и из монастыря вышли двое монахов. Один нёс два топора, второй держал на плече двуручную пилу.

— В лес, брёвна заготавливать, — сказал дед Кузьма, — стало быть, и правда всё спокойно. Пойдём за нашими. Эх, чую, накормят нас в обители настоящей кашей! А то в брюхе больно уж скучно стало.

— Зачем им пила и два топора? — спросил Егорка. — Их ведь всего двое.

— Пилить будут вдвоём, а топоры — чтоб сучки рубить. Тоже вдвоём. Чего второму-то без дела простаивать?

Анна, Варенька и Дашутка терпеливо ждали, когда вернутся дед Кузьма с Егоркой. Варя встретила их словами:

— И что вот ходили? И так же ясно, что татар здесь нету.

Анна погладила дочь по голове…

На полпути к монастырским стенам они встретили монахов, что отправились за дровами. Дед Кузьма перекрестился и произнёс:

— Здравствуйте, божьи люди. Ищем защиты в Сергиевой обители от разорения басурманского.

Монахи были молодые, ещё бороды как следует не отросли. Один высокий, тощий, второй ему по плечо, но побойчее, да и держится уверенней. Он и ответил деду Кузьме:

— Здравствуйте, здравствуйте, люди добрые. Стало быть, тоже от татар бежите?

— От них, от них, — подтвердил дед Кузьма, — и много народу прибежало уже?

— Да почитай каждый день по полусотне приходят. А то и по сотне. Уж и не знаем, как всех накормить.

— Бог не оставит рабов своих, — вставил высокий монах.

— Цыц, — оборвал его коротышка, — не лезь, куда не просят.

Дед Кузьма и Егорка переглянулись: низкорослый монах не очень-то вежливо оборвал своего набожного товарища.

— Я брат Сергий. Принял монашеское имя по основателю обители. Это, — он небрежно махнул рукой в сторону своего товарища, — брат Мелхиседек. А вам сейчас в монастырь да спросить отца Алексия. Он настоятелем поставлен трудников [40] принимать и по работам распределять. Только уж не обессудьте: разносолов особых у нас нет. Закрома монастырские хоть и богаты, но народу в последние десять дней приняли много. Приходится ужиматься.

— Ничего, — смиренно кивнул дед Кузьма, — мы привыкшие.

Брат Сергий перекрестил их, и монахи пошли дальше. А беглецы направились к монастырю, где их уже ждали. Створка, которую закрыли после того, как вышли монахи, снова скрипнула и распахнулась. Вскоре они, перекрестившись перед надвратной иконой [41], оказались на земле Сергиевой обители.

Ни разу до этого не видел Егорка каменных строений. А тут сразу так много! Троицкий храм, да ещё один строится, поварня и трапезная. Остальные церквушки, часовенки и другие монастырские сооружения, хоть и деревянные, но выстроены недавно, даже брёвна потемнеть ещё не успели.

Первым делом встретившие их у ворот монахи отвели прибывших к тому самому отцу Алексию, о котором говорил брат Сергий. Алексий оказался человеком примечательным. Ещё не старый, высокий, дородный, и во взгляде его сквозило нечто такое пронзительное, от чего хотелось поёжиться. Аж мурашки по спине побежали! Он взмахом руки отпустил монаха, который привел беглецов, и начал расспрашивать:

— Ну, рассказывайте, люди, кто такие, откуда, какого сословия и что умеете делать?

Первым начал отвечать дед Кузьма:

— Меня Кузьмой зовут. Бежим мы от окаянных татар. Село наше сожгли, а мы бежали в чём враг застал. И ничего прихватить не успели. Едва дошли, в пути всякие лишения испытывая.

— Что умеешь делать, Кузьма?

— Разную работу знаю. Сено косить, дрова заготавливать, за скотиной ходить. А вот землицу пахать уже не смогу, стар стал. Но огород в порядке содержать сумею. Ещё рыбацкое дело знаю, охотницкое ремесло, воинскую службу.

— Экий ты ушлый, — усмехнулся отец Алексий, — такие обычно и разбойное ремесло знают. Признавайся — поди, в молодости кистенём-то помахал вволю, а?

Дед Кузьма заметно смутился, а Егорка подумал, что Алексий, наверное, прав. Уж больно разнообразными оказались умения старика. Вот скажите — у кого из обычных людей получится без рыбацких снастей быстро поймать рыбу? Да вряд ли кто сможет, потому что никому такое умение не нужно. А вот разбойнику, который скитается по лесам, — просто необходимо. Интересно, как он всё-таки добыл ту стерлядь?

Отец Алексий заметил смущение Кузьмы, но расспрашивать ни о чём больше не стал. Видно, и впрямь много всякого народу укрывается от беды в Сергиевой обители. Мало ли, кто чем раньше занимался. Сейчас всех надо накормить да к делу приставить, чтобы от каждого польза была. А кто чем раньше занимался — не всё ли равно? Потом разберёмся, если досуг будет.

— А остальные кто?

— Это дочь Анна и внучка Варенька, отрок Егор и сестра его Дарья.

Отец Алексий внимательно посмотрел на них, задержав взгляд на Егорке:

— Отрок, по глазам вижу, настырный. Ну да ладно. Какого сословия будете?

— Вольные земледельцы мы, — ответил дед Кузьма, — а Егор с Дарьей по дороге к нам прибились.

— Это вы к нам прибились, — рассердился Егорка, — мы бы и сами по себе вышли куда надо.

Отец Алексий с внимательным прищуром глянул на него:

— С таким-то нравом холопом тебе точно не бывать. Или сбежишь, или до смерти запорют за дерзость. Кто таков будешь, дерзкий?

— Крещён Егором. Отец мой войлоки валял и мне ремесло передал. Сам умер недавно. А сестра, Дашутка, дома по хозяйству суетилась. Вольные мы.

— Сейчас все сказываются вольными, — произнёс отец Алексий, — бояре-то или на войне, или под татарскими саблями погибли, или сгинули без вести. Вон боярин Иван Бельский, приближённый царя и первый военачальник, когда татары Москву палили, поспешил с войском на помощь, да задохнулся в своём московском доме от дыма. А детишки его все в младенчестве умерли. Вот и пресёкся древний род. И деревушки с сёлами его все пожгли да пограбили окаянные.

Он вздохнул сокрушённо. А Егорка сразу догадался, что ему нужно отвечать отцу Алексию. Как будто нарочно тот упомянул о злой судьбе их боярина. Ясно же, что, после того как Егорка с сестрой сбежали из неволи, пришли в село татары и всё спалили. И грамота кабальная тоже, конечно, не уцелела.

— Мы как раз и жили в его селе. Когда татары пришли, бежали. Вот решили в Сергиевой обители укрыться.

Отец Алексий ещё раз внимательно посмотрел на Егорку, потом перевёл глаза на сестру: