Фау-2 (ЛП) - Харрис Роберт

Это стало откровением для воспитанницы монастырской школы из Дорсета. Акценты — джорди, скауз, гласвегский — были настолько густыми и усеянными ругательствами, что она едва понимала, о чём говорят. В хижине Ниссена размещались тридцать женщин, с отдельным туалетом и баней. В первую же ночь она услышала крики боли из одной из кабинок и вежливо постучала:

— У вас всё в порядке?

— Да ни хрена у меня не в порядке, ты, чёртова аристократка, я тут, блин, рожаю!

Эта фраза стала их внутренней шуткой на всё время обучения. Пока они маршировали, делали зарядку, боролись с плохо сидящей формой и получали свои скромные выплаты (шиллинг и восемь пенсов в день), она звучала снова и снова:

— У тебя всё в порядке?

— Нет, я, блин, рожаю…

Через две недели им объявили, куда каждая будет направлена дальше. Кэй оказалась единственной, кого отправили в RAF Медменхем. Когда она уезжала, то расплакалась, девушки стали для неё самыми близкими подругами.

Первым же человеком, которого она увидела по прибытии в Дейнсфилд-хаус, была Дороти Гаррод:

— Я замолвила за тебя словечко, дорогая. Работа тебе, думаю, покажется весьма увлекательной. По-моему, я уже набрала сюда весь археологический факультет…

Вскоре она получила повышение — до авиационного специалиста 1-го класса.

В мае следующего года — 1942-го — дежурный разведчик вручил ей папку с фотографиями, сделанными с «Спитфайра» на высоте 40 000 футов над северным побережьем Германии.

В мае следующего года — 1942-го — дежурный офицер разведки передал ей папку с фотографиями, сделанными со «Спитфайра» на высоте 40 тысяч футов над северным побережьем Германии.

— Скажи-ка, у тебя же диплом по истории. Римляне когда-нибудь доходили до Балтики?

— Да, там они добывали янтарь. А что?

— Они могли строить амфитеатры так далеко на севере?

— Не думаю. Точнее, точно нет.

— Тогда что, чёрт побери, вот это?

Она внимательно изучила серию снимков — похоже, это был остров с аэродромом и масштабными строительными работами. И правда, на снимках отчетливо просматривались формы, напоминающие амфитеатры: одно огромное эллиптическое земляное возвышение и три больших круглых земляных сооружения в лесу, совсем рядом с морем. Что это могло быть? Пустые резервуары? Она сверилась с координатами на карте, чтобы понять, где были сделаны снимки.

Пенемюнде, Узедом. Название ей ничего не говорило.

Так началось её знакомство с ракетами.

— Кэй! Ты вернулась из Лондона? Я слышал, у тебя была авария.

Коммандер Лесли Старр, её начальник отдела, подкрался к ней сзади и наклонился к самому уху. Он провёл руками по её плечам и сжал их сверху. Его звали «Блуждающая Звезда».

— Но у тебя же ссадина… — Он коснулся её виска. — Как ты себя чувствуешь?

Она повернулась, посмотрела на него и в то же время ловко выскользнула из его рук.

— Почти как человек, сэр. Спасибо.

— Рад слышать. — Её отвращение было столь очевидным, что сильнее могла бы выразить его разве что пощёчина. Он, похоже, не обиделся — наверное, привык. — Насколько я понял, фотографии с пусковой площадки Фау-2 выданы тебе?

— Да, сэр. У меня был выходной, я решила пересмотреть ещё раз — вдруг мы что-то упустили.

— И?

— Боюсь, что нет.

— Чёрт. — Он взял одну из фотографий, подержал на расстоянии вытянутой руки, разглядывая, нахмурившись и покусывая губу. И только тогда она заметила: он выглядел необычно встревоженным. — Только что звонили из Стэнмора: они отследили уже восемь запусков Фау-2 за сегодняшнее утро, пять попали в цель.

Стэнмор — это штаб-квартира командования истребительной авиации в Бентли-Прайори, на северной окраине Лондона. Там находился фильтрационный центр, отслеживающий все вражеские воздушные цели.

— Восемь? За одно утро?

— Плюс четыре вчера, одна из которых попала в Вулвортс в Дептфорде — погибло более 150 человек, в основном женщины и дети.

— Господи… — Она прижала руку ко рту. Вероятно, это и был тот взрыв, что она слышала на Чансери-лейн.

— Ещё одна попала в Холборн. А в пятницу было пять. Мне приказали немедленно ехать в Минобороны на срочное совещание. — Он снова посмотрел на фотографию, потом на неё, как будто оценивая. — Поезжай со мной.

— Да, сэр. Что мне делать?

— Сиди и выгляди мило. — Он швырнул фотографию обратно на стол. — Встретимся в холле через десять минут, ладно?

— Да, сэр. — Перспектива провести больше часа на заднем сиденье рядом с Блуждающей Звездой её не радовала. — Сэр! — крикнула она ему вслед. — Мне нужно разрешение на вынос этих материалов.

— Я скажу в архив. — Он уже собирался уходить, но обернулся. — Раз ты была в Лондоне вчера, наверняка слышала их?

— Чёртовы немцы — всё не сдаются.

Когда он ушёл, она собрала снимки в папку. Десять минут — не так уж много. Она выбежала из комнаты и понеслась в барак: забрать шинель и положить в сумку немного косметики. Когда добралась до холла, Старр уже ждал. Она с тоской взглянула на телефон-автомат. Позвонить в больницу теперь не было ни малейшего шанса.

На улице он открыл для неё заднюю дверь машины.

— Можно я сяду спереди, сэр? А то вдруг стошнит прямо на вас.

Не дожидаясь возражений, она устроилась рядом с водителем. Машина тронулась, хрустя по гравию. Спустя полминуты Старр раздражённо заёрзал, открыл портфель. Когда они свернули на Хенлейскую дорогу, Кэй укуталась в шинель, закрыла глаза и сделала вид, что задремала.

Она никогда раньше не была в Министерстве авиации. Обычно генералы приезжали сами в Медменхем для докладов. Именно так она встретила Майка, полтора года назад. Тогда в разведку начали поступать тревожные сообщения: немцы разрабатывают оружие дальнего действия. "Амфитеатры" в Пенемюнде приобрели зловещий смысл. Была назначена новая серия облётов, и снимки оказались шоком. Огромный комплекс, почти маленький город, со своей электростанцией и портом. Позже, на веерообразной полосе у берега, был заснят «вертикальный цилиндр толщиной около сорока футов» — так осторожно описали его в докладе.

Коммодор авиации Темплтон был одним из шести старших офицеров, которые приехали лично взглянуть на отдел Третьей Фазы. Он пододвинул стул и сел рядом с ней — не заигрывая и не ведя себя по-скользкому, как Старр и ещё пара других, а серьёзно, сосредоточенно, умно, задавая множество вопросов. Она остро чувствовала его физическое присутствие — в нём ощущалась сдержанная сила. Когда кто-то сказал ей, что он был героем Битвы за Британию, она не удивилась. Говорили, он был самым молодым коммодором в ВВС.

В июне 1943 года, в понедельник Уитской недели, сам Черчилль приехал взглянуть на то, что теперь уже с уверенностью считалось ракетой. Его привезли из Чекерса вместе с миссис Черчилль. Их дочь Сара, эффектная рыжеволосая актриса, работала во Второй Фазе. Кэй поразило, насколько он был маленьким и розовым, с кожей, как у сахарной мышки из её детства, и как, наклоняясь к окуляру её прибора, он пах не сигарами, а одеколоном. Майк был одним из офицеров в свите премьер-министра. Когда Черчилли уехали обратно в Чекерс под вечер, он остался и немного застенчиво спросил, не хочет ли она выпить с ним в пабе:

— Всё-таки праздник.

После этого было много пабов! The Hare and Hounds. The Dog and Badger. The Old Bell в Хёрли. The White Hart в Нетлбеде. Отель Compleat Angler на Темзе в Марлоу, где они провели весь уикенд в постели, заказывая еду в номер, чтобы их не узнали коллеги из Медменхэма. Прямо за окном плавали лебеди с восемью только что вылупившимися серыми птенцами.

— Они живут парой всю жизнь, — сказала она, когда он лежал с головой у неё на коленях, — и поют перед смертью.

— Ты такая романтичная.

— Кто-то же из нас должен быть.

Он был старше её на десять лет, служил в ВВС задолго до войны, профессиональный лётчик. Уйдёт ли он от жены? Он всегда говорил, что уйдёт. Говорил, что женились они спонтанно летом 1940-го, когда казалось, что каждый день может стать последним. Сейчас она работала в разведке в Блетчли, занимаясь чем-то настолько секретным, что даже ему не рассказывала.