"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет
— Он же прислал письмо, — заметил Гелен. — Значит, он не сбежал. Он просто поменял…
— Не пытайся найти более красивое название для его поступка, — прервал его Приам. — Суть от этого не изменится. Мы послали его, как истинного троянца, с важной миссией — узнать, что сулит нам будущее. А он предал нас, перешел на сторону греков.
Кассандра упала на колени.
— Возможно, отец, оракул сообщил ему нечто такое, что побудило его совершить предательство.
— Но почему он сначала не предупредил нас? — воскликнул Приам.
— Это и так понятно, — вмешался Гектор, выступая вперед. — Оракул сообщил ему, что он должен ехать к грекам. Почему — мы не знаем.
— Наверное, он узнал, что победа будет за греками! — подал голос Деифоб. — Я не представляю другой причины. Что еще могло заставить его перейти на сторону противника?
Деифоб тоже подошел ближе к Приаму и встал рядом с Гектором.
— Почему вы думаете, будто им двигала трусость? А может, верность? Представьте себе, что оракул предсказал поражение грекам. Может, Калхас получил указание отправиться к ним, чтобы сбивать с толку ложными советами и предсказаниями? — предположил Гелен. — Может, он присоединился к грекам, чтобы вредить им.
Как всегда, в тихом голосе Гелена слышалось коварство.
— Интересные соображения, Гелен. Если они окажутся правдой, тем лучше. Но сейчас чем мрачнее мы будем смотреть на вещи, тем лучше. Нужно исходить из наихудшего. В нашем положении видеть события в розовом свете, закрывая глаза на темные стороны, — преступление против самих себя, — заявил Антенор.
— А где его брат, Пандар? Может, он что-нибудь скажет? — поинтересовался Парис.
Лицо Приама исказилось внутренней борьбой: он неохотно соглашался с предложениями Париса.
— Хорошо, позови его, — наконец кивнул Приам посыльному.
— Может, мы придаем слишком большое значение предзнаменованиям, — предположил Гектор. — Мое мнение таково, что бдительность и сила — лучшие предзнаменования победы. Если бы мы не сходили с ума из-за предсказаний и предзнаменований, Калхас сидел бы в Трое. И нам сейчас не пришлось бы переживать из-за того, что он сказал грекам.
— Не рано ли ты заговорил о победе? — вставил замечание Антенор. — Говорить о победе — значит вызывать призрак поражения. Они близнецы.
— Оракул, поражение, призрак. Вы рассуждаете как перепуганные дети, — фыркнул Гектор.
Возникло замешательство: в зал ввели Пандара, который отталкивал руку сопровождавшего его слуги.
— Пошел прочь!
Пандар отпихнул слугу, потом повернулся к Приаму и улыбнулся.
— Приветствую тебя, глубокочтимый царь! Чему обязан честью быть оторванным от своего печального ужина?
— Ты понятия не имеешь, что такое печаль, — язвительно вставил Гектор.
— Да, я стараюсь избегать ее, — признался Пандар. — Но у каждого в жизни бывают минуты…
Пандар вздохнул и пожал плечами.
— Чем моя скромная голова может быть полезна августейшему обществу? — Он почесал свою лысую голову.
— Только одним. У тебя есть известия от твоего брата, Калхаса?
Пандар искренне удивился.
— Нет, мой господин. С тех пор как он покинул наши края, я ничего о нем не слышал. А ты?
— А я слышал! Он сбежал к грекам и своими прорицаниями помог им выйти в море, чтобы напасть на нас.
— Я… не может быть! Не верю…. Я никогда не сомневался в его верности, — пробормотал Пандар.
От его развязной манеры поведения не осталось и следа.
— Теперь можешь усомниться! — прорычал Приам. — Когда дела расходятся со словами, нужно верить делам. Судите о людях по тому, как они поступают, а не по тому, как должны, по вашему мнению, поступать. Калхас направляется к нам вместе с греками. Они так же точно сойдут на берег Трои, как эти слова сойдут с моего языка.
— Но, мой добрый господин, ведь судоходный сезон еще не начался, — сообразил Пандар и оглянулся, как бы ожидая одобрения.
— Только не для греков! — ответил Гектор. — Скоро они будут здесь, благодаря тому совету, который дал им твой братец.
— Но что же я могу поделать?.. — растерянно говорил Пандар. — Я могу сказать только одно: если он перешел на сторону греков, значит, его к этому принудили. Он никогда бы так не поступил по доброй воле. Он верен тебе, господин. Он верен!
— Пока не возьмем его в плен, ничего не узнаем, — подытожил Деифоб с неприятной усмешкой и спросил: — А что с этим мальчуганом, которого Калхас так хотел взять с собой? Его кто-нибудь видел?
— Я — нет, клянусь! — Пандар поднял руки вверх. — Если бы я его встретил, немедленно привел бы к вам.
— В его просьбе было что-то подозрительное. Я не видел в ней смысла. Меня уже тогда насторожила его настойчивость, — задумчиво произнес Приам.
— Согласен, никакого смысла. Для чего он понадобился, этот мальчик? — воскликнул Пандар. — Но давайте рассмотрим самое очевидное объяснение. Молодежь любит странствовать по свету, плавать за моря в далекие земли. Старость предпочитает оставаться дома и наслаждаться покоем. Юноша мечтал о путешествиях. Я думаю, его желание было вполне невинным, и мой брат решил его исполнить.
— Допустим, — хмыкнул Приам и откашлялся. — Мы должны расставить наблюдательные посты не только рядом с городом, но и по всему берегу.
Действительно, когда мы плыли с Парисом, корабль причалил гораздо южнее Трои. Греки могут высадиться где угодно: побережье длинное.
— Мы также должны предупредить союзников, чтобы они докладывали нам обо всех высадках на берег и перемещениях. Пока мы можем передвигаться свободно, нужно сосредоточить в крепости большие запасы провизии и вещей. Чтобы хватило не меньше чем на год. Дольше осада никогда не продолжается. Когда снова задуют зимние ветры, греки отправятся восвояси.
— Ты говоришь об осаде? — уточнил Гектор. — Почему бы нам не сразиться с ними в прямом бою?
— Все может случиться. Но я забочусь обо всех жителях нашего города, не только о вас, воинах. Среди греков будут только мужчины, только воины, а у нас в городе полно женщин, стариков, детей, ремесленников, рабочих, простых горожан. Из них и состоит великая Троя. Мы защищаем все, что нам дорого: воспоминания детства, меч прадеда, бабушкино ожерелье, колыбель первенца. Греки прибудут налегке, не обремененные ни воспоминаниями, ни реликвиями. Они бросили все. А мы должны защитить все: жизнь, имущество, прошлое и будущее.
— Снова речь идет о войне, — произнес Антенор. — Может, до войны дело не дойдет. Наверняка они сначала пришлют послов, и мы обсудим условия мира.
— Если ты хочешь знать, отдам ли я Елену, мой ответ будет тот же: нет! — крикнул Парис и вскочил. — Она мое сердце, моя душа. Я не могу ее отдать. Если меня убьют и я отправлюсь к теням в Аид, тогда мне будет все равно. Но жить без нее я не могу!
— А мы можем, — ответил Гектор. — Должны ли мы все страдать из-за того, что, оказывается, твое сердце и твоя душа — Елена? По-моему, это несправедливо.
Гектор отважился высказать то, о чем каждый думал про себя.
Парис ответил не сразу. Он направился в центр зала, ступая медленно и словно взвешивая каждый шаг. Тишина хлопала крыльями, как сова Афины. Я потеряла дар речи, словно мне отрезали язык. Я могла только смотреть и слушать.
Парис улыбнулся. У него была чарующая улыбка, и он никогда не скупился на улыбки, даже по отношению к врагам.
— Ты говоришь мудрые речи, Гектор. Мне повезло, что мой брат не только отважен, но умен и честен.
Парис посмотрел каждому из окружавших его людей в глаза, потом продолжил:
— Дорогие друзья, любимая семья! Я склоняю голову перед вашими справедливыми словами. Вам кажется, что причина ваших грядущих испытаний коренится во мне. Вы правы. Разве не я привез Елену Спартанскую в Трою? Не будь этого, вам не угрожала бы армия греков. Но порой мы вынуждены смириться перед волей богов, даже если она кажется нам темной или неправильной. На меня пал выбор богов, для того чтобы привести механизм истории в движение, и я никак не мог уклониться от этой участи. Я никогда не рассказывал об этом — не было необходимости. Это напоминало сон. Зевс приказал мне разрешить спор трех богинь — двух своих дочерей и жены. Я ничем этого не заслужил. Возможно, он выбрал меня по чистой случайности. Я пытался отказаться, но тщетно. Пробовали ли вы когда-либо перечить богам? Это невозможно, говорю вам!
