Ольга Погожева - Турист
Видимо, это понял и Спрут: я различил едва слышную из-за выстрелов ругань, а затем, когда автоматный ливень прекратился всего на секунду — хлопнувшую дверь балкона. Посыпались стёкла, раздался грохот на пожарной лестнице, и тот, кто находился в соседнем зале, прекратил огонь.
Я успел увидеть огромную фигуру, увешанную оружием: человек прыгнул в комнату и метнулся к балкону. Я услышал несколько выстрелов, но впустую: Спруту удалось уйти.
— Сука! — мужчина ринулся ко мне, забрасывая автомат за спину. — Трусливый ублюдок!!! Олег, ты живой?
Совсем близко я увидел злые зеленые глаза. Николай беспрестанно ругался, распутывая веревки на мне, и я слушал его, даже не пытаясь как-то помочь. Он помог мне сесть, вглядываясь мне в лицо.
— Ты…
— Встать можешь? — перебил меня Николай. — Можешь идти?!
Я посмотрел вниз, на отекшие, кровоточащие ступни, приподнялся, но тотчас повалился обратно. Ног я не чувствовал. Ремизов сообразил быстрее меня.
— Не можешь, — сказал он. — Жди меня здесь! С места не двигайся, понял?!
Ник так встряхнул меня, что я едва не упал назад, на залитый кровью стол.
— Ты… один…
— Я здесь один, — быстро подтвердил Николай. — Снял всех помощников Спрута. Вителли скоро подъедет. Сиди здесь, — снимая с плеча автомат, распорядился он. — Я пошел… за ним. Убить суку.
Несколько секунд я просидел, слушая, как трясется пожарная лестница под весом Ремизова. Затем медленно опустился на пол — и на четвереньках пополз к своей одежде. В голове было удивительно ясно. После неожиданного появления Ника и избавления от дальнейших пыток на меня снизошло какое-то необыкновенное, сродни помешательству, нечеловеческое спокойствие. Я знал, что мне делать, и делал это без всякой спешки, последовательно и методично.
Вначале я оделся. Перевернулся на спину, и, стиснув зубы, натянул на себя изрезанные джинсы и порванную рубашку, мгновенно пропитавшиеся красным. С трудом, не сдерживая стонов, надел кроссовки, не тратя времени на то, чтобы завязать шнурки. Лесли лежал рядом с моей одеждой; я забрал его автомат, и пополз в сторону балкона, туда, где исчезли Спрут с Ником. В доме стояла непроницаемая тишина, и я не мог понять, куда они делись. Оставаться на месте я не собирался: если Ник не догонит Спрута, тот вернется, а я хотел найти его первым.
У стеклянной двери я решил подняться. Опираясь о створку повисшей на одной петле двери, я кое-как подтянулся на руках. Тело пронзила дикая боль, по позвоночнику вверх, и я вцепился в дверь, едва не повалившись обратно на пол. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли белые пятна, осколки разбитого стекла впились в ладонь, но створку я не выпустил. Я знал — стоит мне разжать пальцы, я свалюсь на пол и уже не встану.
Переждав несколько секунд, я медленно отстранился от двери. Сделал шаг. Боль вспыхнула с новой силой, и только жажда добраться до своего палача удержала меня на ногах.
Я выбрался на пожарную лестницу и посмотрел вниз. Всё это время мы находились на шестом этаже; лестница вела наверх, и я начал подъем. Я не знал, куда побежал Спрут, и шел на крышу, чтобы оглядеться. Я поднялся вверх всего на два этажа, и выбрался на парапет.
Крыша казалась безлюдной, я не слышал ни звука, но на всякий случай покрепче стиснул автомат, держа его одной рукой. Второй я всё пытался найти опору, но здесь, под низким, тяжелым небом, ухватиться было не за что. Трансформаторная будка, шахта лифта, несколько сломанных антенн и кучи мусора — Спрута тут не было. Как и Ника.
Я медленно пересек крышу и опустился на колени, окидывая взглядом окрестности. Дом и в самом деле пристроился на окраине города, как я и предполагал: вокруг теснилось ещё несколько домов пониже, невдалеке виднелось шоссе, по которому носились автомобили, и ни один из них не сворачивал к этому блоку. К дому вела только одна узкая дорога, вдоль которой я не заметил ни одной припаркованной машины. Район явно приготовили под снос. Мне показалось, что я на острове, и ни один из проходящих мимо кораблей, автомобилей автострады, не замечал сигнальных огней о помощи.
Я перегнулся через край, заглядывая вниз. Двор, окруженный заброшенными домами, казался отсюда каменным колодцем, и в самом его центре лицом вниз лежал Рэй.
Я знал, что у Спрута несколько помощников; теперь, когда я увидел Рэя, мне стало понятно, что Ник сделал с остальными. Я даже не удивился, не задал себе вопроса, как он один мог расправиться со всеми.
Из подъезда показалась голова Ника: русский метнулся за груду мусора, тут же сориентировался, что на крыше сижу я, а не Спрут, и, высунувшись, с яростью махнул рукой, приказывая мне сматываться.
Для этого требовалось хотя бы подняться, а у меня почти не осталось сил. К тому моменту от непрерывного болевого шока в голове помрачилось, но когда от автострады к нашему кварталу на бешеной скорости помчались две черные машины, я сразу догадался, кто это.
Джино всё-таки нашел меня. Я до сих пор не понимал, как у него это получилось, я не оставил никаких следов. Но он сумел это сделать, и, Боже, как же я был этому рад.
Два джипа взвизгнули тормозами, заворачивая к нашему двору, и в тот же момент за спиной раздался голос.
— Вырвался всё-таки…
Я обернулся.
Спрут забрался на крышу по той же пожарной лестнице, по которой поднялся я. Как ни старался Ник, он упустил его, и сейчас Спрут стоял передо мной, нацелив дуло пистолета мне в переносицу. Он пришел, чтобы убить меня, и я встал на колени, глядя ему в глаза. Я не надеялся выжить, только хотел забрать его с собой. Я поднял автомат.
— Ты не сможешь… — оскалился он, и ухмылка примерзла к его губам, когда я спустил курок.
Мне нечего было ему сказать, и я ничего не желал слышать. Очередью из автомата ему распороло бедро, и я успел заметить гримасу боли и злости на его лице. Спрут припал на колено, пытаясь зажать фонтанирующую кровь, и вскинул на меня перекошенное лицо.
— Слабак, — прошипел он. — Ты не сможешь. На свалке… мне пришлось помочь тебе! Ты бы не спустил курок. Ты бы не смог! Но ты не лучше, чем я… ты мой напарник, красавчик. Ты такой же, как я…
Я понял, что ещё секунда — и я действительно не смогу. Поэтому я спустил курок.
И в тот же миг проклял создателей кольта М16, когда услышал глухой щелчок осечки. Острая боль в позвоночнике пронзила меня; я пошатнулся.
Спрут метнулся вперед, выбивая автомат у меня из рук, и одним ударом опрокинул меня на спину, отбрасывая к краю крыши. Я окинул мутным взглядом каменный колодец двора. Там, задрав голову вверх, стоял Джино. Две машины с настежь распахнутыми дверьми были пусты; минута — и люди Вителли будут здесь, на крыше. Ник наблюдал за нами через прицел винтовки, и я понял, что они не дадут Спруту уйти. Даже если он успеет убить меня — он уже покойник.
