Андраш Рона-Тас - Монголия. Следами номадов
Появляются всё чаще селения. Разбросанные дома укладываются в улицу, улицы группируются в городки. Впрочем, вижу первый китайский замок с угловыми башнями и башенками ворот. Зелень деревьев покрывала наготу горных скал. По старательно сохраняемым дорогам мчались машины. Между домами поднимались дымящиеся фабричные трубы. Горы поднимались внезапно высоко, как бы что-то защищали своими далеко тянущимися хребтами. И действительно! На вершинах гор торчали маленькие крепости. Выглядели они с высоты как кубики для игры. Далее тянулась змеевидная линия Большой Китайской Стены. Стена то взбиралась на гору, то опускалась до самых ущелий.
Самолёт описал дугу, а затем облетел лётное поле и с тряской сел. Мы в Пекине.
В аэропорту меня никто не ждал. Сперва в самолёт вошёл врач с ассистентом, затем было короткое паспортное оформление, и мы с моим новым знакомым монголом, с которым я подружился в самолёте, выходим на плиты аэродрома. Мой попутчик очень предупредителен и берётся дозвониться до Венгерского Посольства, которое, как видно, не получило вовремя моей телеграммы. Я сам не мог звонить по телефону, так как не имел ни одной китайской монеты; не говоря о том, что даже не знал номера телефона посольства; не знал, как обращаться с пекинским телефоном. Мой монгольский приятель пришёл мне на помощь. Он связывается с посольством и передаёт мне телефонную трубку. Я правильно предполагал, что в посольстве с опозданием получили мою телеграмму. Меня попросили о небольшом терпении, так как машина уже где-то выехала, нужного немного подождать. В это время ко мне подошёл таможенный служащий и вручил мне перечень, в котором я должен назвать предметы, привезённые в Китай. Мне казалось, что это очень простая процедура. Потом пришли какие-то другие служащие и задали мне разные вопросы. Сперва, казалось мне, говорят они по-китайски, но позднее начинаю понимать, что это английский язык, только с сильным китайским акцентом. Пробую для верности объясниться на русском. Они интересуются, надолго ли я приехал и что собираюсь делать в Китае. Объясняю им, что я монголист и тибетолог, а в Пекин прибыл для знакомства со здешними научными работами и учёными, прежде всего, с тибетологами.
– Тибет? – спрашивает по-русски один из служащих с удивлением. – А что это такое?
– Как это, что? Прежде это одна из ваших больших провинций?
– Не имею понятия, – отвечает он.
– Ну это провинция, столица которой называется Лхаса.
Минута молчания, затем китаец кричит:
– Сицанг! Это почему вы сразу этого не сказали!
Тибет – это название, употребляемое только европейцами. По-тибетски край называется Бод-Жул, а по-китайски – Сицанг.
Известие, что я интересуюсь Тибетом, подействовало как волшебная палочка. Служащие вмиг пожимают мне сердечно руку и начинают разговаривать приветливо.
В это время появилась машина для моего монгольского приятеля. Он предложил отвезти меня до посольства, но я не мог этим воспользоваться, так как ожидал уже отправленную за мной машину. Вынужден был с ним попрощаться. Вскоре приехала машина из посольства, которой мы помчались по отличному бетонному шоссе в сторону города.
Первое, что бросилось мне в глаза, это культурная картина города: чистота, сады, много деревьев, автострады и нескончаемая кавалькада велосипедистов. Только пестрота заполнивших улицу торговцев, велорикш и нескольких зданий в китайском стиле напоминают мне сразу при въезде, что нахожусь я в месте не европейском. Небольшие помещения скученных вдоль улицы магазинов соблазняли богатством цветов. Купец ходит по магазину с длинной палкой, которой снимает с ковра свисающие на проволочках предметы, и громко предлагает их на продажу. Когда я в первый раз услышал кричащего пекинского продавца, подумал, что он поёт, так как слова китайские, выговоренные громко и протяжно, производят впечатление пения для уха иностранного пришельца. Сидящие на корточках на мостовой мужчины пили чай. «Магазин» уличных продавцов чая состоял из одного или двух ящиков, а на них находились перевёрнутые вверх дном чашки. Рядом с ящиком стояла большая посуда с раствором марганцево-кислого калия, в котором продавец полощет использованные чашки. Горячий чай – это неотъемлемый атрибут китайской жизни. Зимой греет, летом охлаждает. Рядом с буфетом чая сидит продавец арбузов. Уложил свой товар на циновке и, держа руку на весах, ожидает клиента. В это время в другую руку ухватил хлопушку для мух и машет ею. Наша машина несётся в сторону центра города. Милиционер, стоящий под зонтом с белой палкой в руке, говорит что-то нам многократно, но мы не понимаем его.
Мои знакомые в Пекине принимают меня сердечно. Один предлагает мне своё жильё, с другим – моим преподавателем и товарищем, пребывающем здесь уже на протяжении длительного времени адъюнктом университета в Будапеште – отправляемся на разведку.
Вначале мы изучаем базар. Пекинский базар напоминает мне наиболее торговый зал. Сюда можно попасть извилистыми дорогами. В многочисленных лавочках продаётся всё, что душа желает: от венгерских лекарств до английского издания Шекспира, от художественных скульптур до сандалий. Торгуют здесь также продуктами питания и косметикой, как часами, бижутерией, одеждой и писчими приборами. Меня интересуют, прежде всего, магазины с книгами. Ищем книги о старой Монголии и Тибете.
Около полудня идём на обед в отель, где живёт мой приятель. Есть тут два ресторана, в одном подают китайские блюда, в другом можно получить европейские. Через три дня в одном из помещений на первом этаже был открыт третий большой ресторан, в котором готовят в соответствии с магометанскими предписаниями. Это связано с тем, что в отель прибыло много гостей с китайских территорий, заселённых магометанами. Мы столуемся в китайском ресторане. Наше меню состояло из молодых побегов бамбука, сладкого картофеля, запечённой в сахаре свинины, земляных орешков и многих других лакомств; всё это едим, конечно, палочками. Пользование палочками не является трудным, требует только небольшой сноровки. Одну из палочек нужно держать неподвижно, а другой двигать. Потешались мы над тем, что даже китайцы не могут ими так есть, чтобы ничего у них не падало. В лучшем ресторане скатерть менялась после каждого гостя. Сюда приходят подкрепиться также японцы, которых можно узнать, между прочим, по тому, что едят они обед в сандалиях.
Пополудни посетили мы Зимний Дворец. Стиль этого китайского сооружения не показался мне чужим, так как я изучил его в миниатюре в Улан-Баторе.
Памятники старины старого Пекина сохранил «Татарский город». Центральную часть города окружает стена. Не могу судить, чтобы во время больших войн смогла бы она представлять особую защиту. Очевидно, она могла быть эффективной при защите от небольших атак. Могучие ворота уже являются узкими для современного движения, поэтому улицы охотно их огибают. Дворцы, пагоды, оборонные стены, ворота, тесные улицы – вот характерные черты старого Пекина. Даже постороннему обитателю бросается в глаза, что здесь сохраняют и любят предметы старины. Но китайцы не только имеют идею реставрировать и оберегать существующие уже памятники. Новые здания также проектируются таким способом, чтобы их стиль не контрастировал со старым.
