Андраш Тотис - Голос
Обзор книги Андраш Тотис - Голос
Андраш Тотис
Голос
Он уже совсем было успокоился, как вдруг зазвонил телефон. Он действительно не хотел убивать того человека. Это вышло случайно — типичный несчастный случай. У него зачесаласъ нога, и он поскреб правой пяткой левую лодыжку как раз в тот момент, когда подходил поезд. Возможно, и его самого подтолкнули. Даже наверняка. Кому не приходилось чесать одной ногой другую, не теряя при этом равновесия!
Он думал, что звонит Вера, и удивился, услышав мужской голос. Пока до него дошел смысл сказанного, на другом конце уже повесили трубку. «Убийца!» — произнес неизвестный. А почему он убийца? В самом худшем случае его действия можно квалифицировать как преступную неосторожность, повлекшую за собой смертельный исход. К таким заковыристым выражениям приучила его десятилетняя адвокатская практика. «Преступная неосторожность…» Почесал ногу, только и всего.
Он едва дотронулся до того человека. Потеряв равновесие, качнулся, почувствовал, что его рука наткнулась на что-то мягкое, — и вдруг стоявший перед ним низкорослый мужчина средних лет в дешевом плаще и с потертым портфелем исчез, будто рухнул со сцены в оркестровую яму. Пожалуй, только неловкое, беспомощное движение растопыренных рук говорило о том, что это падает не бесчувственный манекен, а некто, пытающийся найти поручень, опору и не желающий умирать.
Он надеялся, что тому не пришлось долго мучиться. Вероятно. Бедняга еще не успел упасть на рельсы, как его ударило и поволокло передним вагоном состава.
Он направился было к бару, но потом подумал, что лучше, пожалуй, сварить кофе. Надо трезво во всем разобраться. Он же в конце концов адвокат. А вдруг кого-то из его клиентов обвинили бы в убийстве из-за того, что тот почесал правой пяткой левую лодыжку? Смешно. А если все-таки обвинят? Могут найтись свидетели… Он отхлебнул кофе и, поморщившись, поставил чашку. Встал и заходил кругами по комнате, с каждым поворотом приближаясь к бару.
Следующий звонок застал его в конторе. Он как раз собирался диктовать. Моника, закинув ногу на ногу, откинулась на стуле и с приготовленным блокнотом в руках ждала, когда он закончит разговор. Ноги у нее были толстые и бесформенные.
— Скажите, что вы тогда почувствовали?
Он сразу узнал этот голос — запомнил по одному-единственному брошенному вчера слову. Голос был ровный и бесстрастный, как у человека, привыкшего выступать перед публикой. Хорошо поставленный голос. Никаких эмоций. И вчера ни ненависти, ни отвращения не чувствовалось в голосе, назвавшем его убийцей. Незнакомец просто дал ему понять, что все знает. А сейчас так же спокойно осведомился:
— Говорят, в подобных случаях человек испытывает какой-то приятный зуд. Это в самом деле так? Уж вы-то должны знать…
Он бросил трубку. Моника грызла ногти. У нее были длинные неухоженные ногти с наполовину облупившимся красным лаком. Блокнот лежал у нее на коленях.
Он принялся диктовать: «По мнению истца, ответчик умышленно запер садовые ворота и тем самым вынудил…» Моника усердно записывала, и он улыбнулся. «Можешь говорить, дружок, все, что тебе вздумается. Все равно ничего ты не докажешь».
— Я вчера провел эксперимент, — сказал на другой день незнакомец. — Мне раньше и в голову не приходило, с какой силой надо толкнуть человека, чтобы он упал под поезд метро! — Послышалось хихиканье. — Не беспокойтесь, я никого не убил. Кстати, вам уже известно, кто пострадавший? В газете написано. Этот несчастный был инженером. Разведен, трое детей… Да, жизнь быстротечна.
Он положил трубку. Теперь уже без колебаний налил себе двойной джин. И потом целый вечер не отходил от телефона. Нo незнакомец позвонил только через два дня.
— Ну что, вы уже прочитали о нем?
Он нe ответил. Прочитал, конечно. Пять газет просмотрел, прежде чем нашел эту информацию. На последней странице, петитом, среди всяких пустяков. Но кто же это все-таки звонит? Странно, что ему до сих пор и в голову не приходило задаться этим вопросом. Незнакомец в тот момент явно стоял где-то рядом. Он напряг память, вполуха слушая замысловатые разглагольствования невидимого собеседника.
— Когда человек cтoит в расслабленной позе, он опирается только на одну ногу, а вторая в это время бездействует. И если ему надо быстро сделать шаг, он переставляет вперед именно эту свободную ногу. То есть опорная нога у него на какой-то миг остается сзади. Если его в это время слегка подтолкнуть в спину, то тяжесть тела просто переместится на переднюю ногу, только и всего. Это если толчок несильный. Вы меня понимаете?
«Чушь! — подумал он. — Я до этого человека едва дотронулся».
— Кстати, я ведь все видел. Бедняга именно так и стоял. Опирался на правую ногу, а левая была впереди.
Кто бы это мог быть? Вся картина ясно, как наяву, возникла перед его мысленным взором: стоящий впереди мужчина, нелепо взмахнув руками, внезапно исчезает, и сразу же появляется вырвавшийся из туннеля электропоезд. Душераздирающий металлический скрежет тормозов, потом возгласы ужаса. Крики, толчея. Интересно, что никто не вскрикнул в тот момент, когда мужчина рухнул вниз. Крики раздались уже позже. Это он хорошо запомнил. А вот лица… ни одно не зацепилось в памяти. Еще он помнит, что долго выбирался из толпы, стараясь особенно не толкаться и не привлекать внимания.
— Кто вы? — спросил он.
— Допустим, ваша совесть, — снова невыносимо дурацкий смешок. — Банально, нe правда ли?
— Сколько вы хотите? — Теперь он уже чувствовал себя довольно уверенно, осталось только узнать цену. Немного удивило его, что незнакомeц вместо ответа повесил трубку. А впрочем, ничего странного. Набивает цену. Обычный прием перед сделкой.
На другой день голос застал его в конторе. У него были клиенты, и он едва не сказал: «Перезвоните попозже!» Но потом ему пришло в голову, что тем самым он, пожалуй, признал бы наличие между ними определенных отношений, некоего сговора.
— Мне еще ни разу не приходилось иметь дела с адвокатами, — пустился в объяснения незнакомец.
— Ну и что?
— Трудновато будет. Вы настолько привыкли выгораживать других, что инстинктивно найдете оправдание и для себя. Нелегко быть вашей совестью.
Он не осмелился в присутствии клиентов прямо спросить, сколько же тот хочет. Поставил вопрос по-другому: обдумал ли незнакомец вчерашнее предложение?
— О да, конечно. Я же говорю: с вами все будет не так-то просто.
Он поймал себя на том, что постоянно проверяет на улице, нет ли за ним слежки. В метро он теперь не ездил, предпочитал даже в часы пик пользоваться машиной, несмотря на трудности с парковкой и затраты на бензин. При этом петлял по маленьким улочкам, все время посматривая в зеркало заднего вида. Если же шел пешком, то и дело украдкой озирался и, останавливаясь у зеркальных витрин, настороженно разглядывал прохожих.
Незнакомец, звонивший теперь каждый день либо через день, просветил его насчет гастрономических пристрастий покойного, поведал, что тот был гитаристом-любителем и играл классику, а на лето собирался вывезти своих детей к морю. Намекал и на то, что возникли некие обстоятельства, недвусмысленно доказывающие вину адвоката. Якобы обнаружились свидетели, которые запомнили его в лицо…
Он уже дошел до того, что прямо-таки жаждал поскорее предстать перед судом, чтобы иметь возможность защищаться. Ведь ему и не такие процессы случалось выигрывать. Однако все шло по-прежнему. Обвинительное заключение разбухало, обрастая деталями, а он худел, теряя в весе. Он пристрастился к джину и теперь буквально не просыхал. Каждый телефонный звонок заставлял его вздрагивать. Он предпочитал часами слоняться по улицам или пить в шумных барах, дабы его не достал по телефону этот сумасшедший. Отключал телефон, но потом снова включал, опасаясь, что незнакомец начнет звонить ему в контору. Теперь он уже спорил. Каждый раз орал в трубку, что он всего-навсего почесал ногу, но незнакомец лишь смеялся в ответ. Постепенно он утратил интерес к собственной судьбе, мучаясь только одним: чей это голос, кто этот всезнайка?
За вождение машины в нетрезвом виде у него отобрали права. Незнакомец тотчас узнал об этом и поинтересовался, почему он не ездит в метро. Он теперь ездил в автобусе. Приходилось делать изрядный крюк и тратить на дорогу лишние полчаса. Впрочем, это его нe волновало, как и то, что он опаздывает на работу. Он попытался заняться расследованием. Составил список, где находился каждый из его знакомых адвокатов в тот день, когда он убил того человека… Тьфу, черт! Почему «убил»? Вернее сказать: когда погиб тот несчастный… А кто мог узнать, что у него отобрали права? Он ставил своим коллегам перекрестные вопросы, не обращая внимания на их недоуменные взгляды. С Верой он порвал и вскоре вступил в короткую и бессмысленную связь с Моникой. Однажды после работы в полупьяном cocтoянии повалил девушку на письменный стол, сам не зная, зачем ему это надо. Он всегда воротил нос от нее. Моника была ленива и, похоже, восприняла все это как должное. Вечером она явилась к нему домой, и у него даже не было сил выгнать ее. Через несколько дней он все же решился на это и обрадовался, когда остался один.
