Бенгт Даниельссон - Счастливый остров
Вскоре вся флотилия двинулась на юг, направляясь к Раро (название юго-западной оконечности атолла). Кое-кто захватил гитары, и пока тяжело груженные лодки прокладывали свой путь по волнам, молодежь затянула древнюю песнь путников. Собственно, это была молитва с просьбой к богам послать попутный ветер и успешное плавание. Ветер нес песню от лодки к лодке, и вскоре могучий хор голосов смешался с плеском волн и криками чаек. Слова и мелодия были просты; очень скоро и мы присоединились к веселому припеву:
Хое май ра, хое ату ра,
хое май те вака ней,
на те вака и тапири то татоу фенуа!
Проплыв немногим больше часа, мы добрались до Раро — растянувшейся на десяток километров цепочки островков, разделенных протоками, различной глубины. Остальные лодки продолжали путь, а Ронго направил свою к самому крупному островку, достигавшему километра в длину и нескольких сот метров в ширину.
Мы бросили якорь, в светлозеленом заливчике и зашагали вброд к берегу, где среди пальм виднелся домик без окон в старинном туамотуанском стиле. Руита и Тутамахине быстро сплели из пальмовых листьев заплаты для прохудившейся крыши, а мы в это время набрали сухого папоротника и застелили пол. Таким образом, вопрос о меблировке был решен, и мы занялись оборудованием кухни. Кехеа забил чуть поодаль в землю две рогатки и положил на них палку, на которую повесил два котла и кофейник. Ронго притащил прочую утварь и развесил ее на кусте рядом; остальные в это время собирали кокосовое волокно и другое топливо, На этом оборудование кухни закончилось, можно было приступать к другим, более важным делам.
Навещая в последующие дни соседей на ближайших островках, мы убедились, что наше жилище по сравнению с другими на редкость удобно и благоустроено. Так, Тумурева и Баиа довольствовались низкой лачугой, напоминавшей палатку, а из провизии — ящиком консервов, которые они разогревали на костре. Техоно жил на своей лодке; он не брал с собой ни консервов, ни кастрюль.
Однако всех примитивнее устроился Ту. Он спал за наклонным ветровым заслоном, сплетенным из пальмовых листьев, и не имел никакой утвари. Утром он завтракал двумя кокосовыми орехами, после чего приступал к заготовке копры. В обед Ту утолял жажду еще двумя орехами, затем спал несколько часов, пока не становилось прохладнее, и снова брался за работу. Его рабочий день кончался уже в сумерках. Тогда он добывал острогой несколько рыб и жарил их прямо на углях. Иной раз он посвящал вторую половину дня охоте на птиц, омаров или черепах, но этим и ограничивались перемены в его однообразном существовании.
— Я сплетаю такой заслон на каждом островке, где заготавливаю копру; благодаря этому мне всегда близко до дому, — объяснил Ту. — Конечно, у Ронго хороший дом, но зато ему надо добираться до него и полчаса и час после работы. А тащить с собой кучу утвари и вовсе ли к чему. Все равно туда, где работаешь, всего не унесешь, а значит, надо возвращаться домой каждый раз, чтобы поесть. Слишком хлопотно!
Ронго возражал, что благоустроенное жилье позволяет захватить всю семью, но Ту и другие его единомышленники не видели в этом ничего привлекательного. Напротив, они рады были избавиться на время от жены и детей.
Я спросил Ту, что же он считает необходимым брать с собой.
— Штаны, пареу, топор, секач и острогу, — ответил он, не раздумывая. — Я вполне этим обхожусь.
— А спички? Ты же не станешь есть сырую рыбу?!
— Спички, конечно, неплохо иметь, — спокойно сказал Ту, — но вовсе не обязательно. Если у меня нет спичек или они отсырели, я делаю вот так.
Не вставая с места, он отломил сучок от куста и расщепил его ножом. Одну половину сучка Ту положил на землю, вторую, крепко держа обеими руками, поставил острием на сердцевину первой, заполненную сухой древесной крошкой. Осторожно водя острием по сердцевине, он собрал крошку в кучку, после чего усилил нажим и начал тереть быстрее. Через минуту сердцевина нижней палочки стала темнеть, и одновременно я уловил запах горелого дерева. Пот стекал градом со лба Ту, все его тело дрожало от напряжения. Вдруг над крошкой поднялся дымок, замелькали искорки. Ту отложил палочку, которую держал в руках, и стал раздувать тлеющий огонек. Появилось пламя, и он быстро поднес к нему кокосовое волокно. Еще несколько минут — и у наших ног пылал целый костер[31]. Ответ Ту был достаточно ясным!
Многие из наших друзей жили в таком же уединении, как Ту, иногда по неделям не видя других людей. Часто семьи делились, чтобы работать одновременно на нескольких участках.
Меня занимало, почему добрые раройцы так тщательно следили за тем, чтобы все одновременно отплыли из деревни и приступили к работе. Я спросил Ронго, всегда ли так бывает, и получил утвердительный ответ. Кроме того, он рассказал мне, что атолл разбит на четыре района, в которых заготавливают копру поочередно в точно определенное время, с промежутками в месяц-два для отдыха.
— Но если у каждого все равно свои участки для заготовки, то зачем разбивать атолл на районы и зачем вместе отправляться на работу и вместе возвращаться?
— Гм, трудно сказать… Так уж у нас принято на Рароиа, что бы ни делалось, — ответил Ронго. — Если один собрался охотиться на черепах, то и все отправляются на охоту. Если кто купит красный пареу, всем надо немедленно купить такой же. Как-то раз Маопо купил темные очки на шхуне. А когда пришла следующая шхуна, все обзавелись очками. Стекла были почти черные, и приходилось снимать очки, чтобы видеть что-нибудь, но зато у всех были одинаковые очки.
Однако мы скоро нашли иную, более вескую причину тому, что раройцы так дружно отправляются на заготовку (Ронго, видно, постыдился ее назвать). Просто каждый опасается, что сосед не ограничится своей плантацией, вот и плывут на островки либо все, либо никто[32].
Основания для таких опасений есть. Вообще раройцы — честнейшие люди на свете, но неупорядоченный раздел земли приводит к тому, что они зарятся на чужие орехи. В соответствии с обычаем, родители всегда выделяют своим детям участок земли, когда те обзаводятся семьей. При наследовании тоже, разумеется, происходит раздел. В итоге число участков множилось с каждым поколением, и они мельчали. Одновременно владения оказывались все более разбросанными по островкам.
Примерно то же самое происходило в средневековой Швеции, но там дробление постепенно преодолевалось путем обмена и купли-продажи. Раройцы же противятся всем попыткам провести реформу; унаследованные клочки кажутся им самыми лучшими. Большинство островков теперь разделено между десятью, а то и двадцатью, тридцатью владельцами. Даже у самого маленького островка несколько хозяев. Конечно, такой нелепый порядок осложняет заготовку копры; многие островитяне вынуждены работать на пяти-шести островках и тратят вдвое больше времени, чем если бы все их участки были собраны в одном месте. Стоит ли удивляться, что иные забывают о границах и собирают орехи у соседа, если его нет поблизости.
