Вадим Новосадов - Маска Гермеса
- Это серьёзное обвинение. К тому же, не ты первый, кто мне внушает идею заговора.
-Случай с убийством Мерзоева вынудил меня открыть карты, господин президент. Это доказывает, что мой мотив далёк от интриг против своих недоброжелателей.
- Поскольку дело очень серьёзное, мне нужно ознакомиться лично с приведёнными тобою фактами, - глава государства смягчил тон. - Но ими я поделюсь с главой администрации.
- У меня нет возражений. Всё равно многие из названных лиц знают, или подозревают, что они под наблюдением. Особенно Спирин. Он даже в курсе о некоторых наших действиях заграницей. Вероятнее всего именно его люди ликвидировали Мерзоева, подставляя наше ведомство, используя телекомпанию Лаврецкого. Я не отдавал распоряжения на ликвидацию.
- Как им удалось это сделать? - возмутился президент, насупив брови, будто именно эти детали его интересовали больше всего.
- Наши агенты явились к Мерзоеву, чтобы убедить его убраться из страны до вашего визита. Но люди Спирина прорвались в крепость, что называется на их плечах.
- Значит, тонкая работа. Мы имеем дело не только с изменой, но и с серьёзным противником, - возмутился президент с сарказмом. - И какие у тебя соображения на счёт ответных мероприятий?
- Раз нам навязали этот скандал, остаётся повернуть в свою пользу. У нас есть данные, что Мерзоев был связан с эмиссаром от “Аль Кайды”. Не плохо бы напомнить французам об обязательствах в общей борьбе с терроризмом. Не надо забывать и про американцев, которые готовы преследовать эту организацию где угодно. Им явно не понравится, что французская сторона не проявляет достаточной инициативы.
- Тогда срочно подготовь данные для министра иностранных дел. Я дам ему поручение работать с французами по этому вопросу. У тебя нет ничего против министра? - лукаво спросил президент.
- Ничего.
-Продолжай расследование. Когда у тебя будут убедительные доказательства против Головко, я отправлю его в отставку. Остальными будет заниматься прокуратура, - беспристрастным тоном завершил встречу первое лицо государства.
***
Через некоторое время в том же кабинете появился глава администрации, с которым президент поделился свежими впечатлениями. Дипломатичный Векшин выслушал всё без тени эмоций на лице, кроме, разве что, терпеливого любопытства.
- Теорией заговора меня не удивишь, но если верить Буранову, тогда, что хотят эти господа? - задался вопросом президент.
- Известно чего, подорвать ваш авторитет.
-Тогда им следует записаться в очередь. Но в чём конкретный замысел их интриги, и каковы её практические последствия?
Векшин, мужчина лет пятидесяти с угловатым вытянутым лицом, на секунду задумался, слегка насупив брови на карие глаза, несколько ироничные, но с мягким блеском.
- Пока у меня есть одна версия. Думаю, это связано с пустотами на рынке средств массовой коммуникации. Это новая сфера приложения капитала, имеющая к тому же перспективу политического влияния. Чего, нашему, во всяком случае, крупному бизнесу и не хватает. Первая ласточка - Лаврецкий. Правда, он открыл свою компанию заграницей, опасается опыта предшественников, Березовского и Гусинского.
- Я и не намерен тормозить этот процесс, если ты, Сергей имеешь в виду узду над прессой, как меру борьбы против происков моих врагов, - неторопливо, но властным тоном высказался президент. - Они только и ждут, чтобы я повернул страну в двадцатый век, куда её тянет, нужно признать, с непреодолимой силой. Ещё пару десятилетий назад названные тобой господа медиомагнаты могли бы своей разнузданной волей разрушить и страну, под лозунгами либерализма. Однако времена меняются. Правда, принципы остаются. Пусть торгуют информацией, но не судьбами отечества.
Глава государства сделал паузу, высказав в очередной раз стратегическое направление в обтекаемой форме, хотя с мёртвой точки дело почти не сдвигалось, или наблюдались лишь слабые импульсы для продвижения реформ, в чём не малую роль играла свобода слова. Высшая власть опасалась предоставить широкую трибуну крупному капиталу, который, при своей незрелой ответственности и патриотичности, бесцеремонной жаждой к власти, разложит страну.
- Ты ведь не отговаривал меня отпустить мою племянницу в свободный полёт, а она, как и следовало ожидать, приземлилась в кругу моих недругов, явных ли, или потенциальных, - по-дружески упрекнул президент того, кто служил ему правой рукой.
- Вы не высказали своей озабоченности именно по этому поводу. Мне показалось, что вы решили предоставить ей свободу выбора, - в приподнятом духе оправдывался глава администрации. - Мы предусмотрели все соответствующие меры безопасности. И в вашем шаге я увидел определённый расчёт. Родственница главы государства может иметь дело с оппозиционными кругами, подтверждая либеральную направленность власти.
- К ней приставили некоего Византа. Я хоть и одобрил эту кандидатуру, но не слишком ли он далеко заходит? Его должны были предупредить о том, чтобы он был рядом с ней, оберегал её, но не сближался, - с недовольством предостерегал президент.
- Я лично знакомился с его делом. На мой взгляд, это надёжный человек. Хотя, возможно, он больше подходит для рискованных операций, а не на роль опекуна. Не исключено также, что Буранов использовал эту фигуру и против Спирина, предателя в его организации, как он считает. У нашего агента Византа есть причины свести счёты, другое дело, насколько он сможет балансировать на грани возмездия и служебного долга, - в своей выдержанной речи Векшин не упустил шанса послать отравленную стрелу в своего главного соперника, директора тайной полиции.
- Храбрецы, сорвиголовы, может и нужны, в сражениях и тайных операциях, но вряд ли тогда, когда речь идёт о близких связях с моей племянницей, - президент будто обращался в пустоту.
- Если вы позволите, я могу переговорить с Бурановым, чтобы он предостерёг своего человека, или же отстранил от этого задания? - услужливо и с готовностью обрушить свою месть на того, кем был недоволен властитель, спросил Векшин.
- А есть другая подходящая кандидатура для этого? - не торопился президент с конкретным выводом, отмежёвываясь, как бы, от излишней ревности и подобострастия своего подчинённого.
Руководитель администрации на секунду смутился, будучи уверенным, что всё ясно понял, хотя президент, часто высказываясь обтекаемо, адресовал это всем, не отдавая кому-то предпочтение, и по мере выполнения его пожеланий оценивал подчинённых. Конкретные и тайные поручения являлись знаками особенного доверия, правда, с другой стороны ничего не означали, кроме обычных текущих распоряжений. У Векшина не было подходящей кандидатуры для великосветской племянницы, то есть такого молодого человека, или хотя бы зрелого мужчины, к которому изначально предъявлялось двоякое требование – и чтобы был Донжуаном, но без серьёзных чувств, и в тоже время, мог бы опекать важную персону, будучи надёжным и отважным мушкетёром.
