Теодор Константин - В полночь упадет звезда
Впрочем, они могли бы и не рассказывать ему об этом: все было написано на их лицах — небритых, бледных, с глубоко запавшими глазами, красными от усталости и бессонных ночей.
Капитан Смеу также встретил Улю вполне дружелюбно, стараясь дать ему понять, что всё происшедшее не может повлиять на их добрые отношения.
— Раз уж вы вернулись, то садитесь к машинке, смените Пелиною, — попросил Улю капитан Смеу. — Вот посмотрите, что нас еще ждет. Ребята неплохо поработали, но мне некем было их подменить, и они немного устали.
— Немного! Хорошо сказано! — подхватил Бурлаку Александру, который, пользуясь тем, что он старше других, даже капитана Смеу, позволял себе иногда некоторую фамильярность в разговоре с начальником.
Капитан Смеу добродушно возразил ему:
— Бросьте! Я же пошутил. Теперь, когда вернулся Уля, будет легче. Нам бы еще одного шифровальщика — и всё было бы отлично.
— Господин капитан, а вы не собираетесь просить об укомплектовании нашей группы?
— Конечно! Обязательно буду просить. Но я не хочу брать людей из строевых частей. Хотя мы сравнительно немного потеряли бойцов в таком большом и успешном наступлении, но всё-таки потери есть, и этого нельзя не учитывать. Я думаю, что через несколько дней мы снова перейдем в наступление, а в строю дорог каждый человек. Вы слышали, Уля? Наша дивизия была отмечена приказом командования 2-го Украинского фронта.
Бурлаку шепнул Уле на ухо:
— Если бы ты видел «факира». Он на седьмом небе от радости!
Капитана Смеу вызвали к генералу, и шифровальщики остались одни.
— Ну, что здесь еще произошло, пока меня не было? — поинтересовался Уля Михай.
— Почти ничего! — ответил ему Пелиною. — Впрочем, было ли у нас время интересоваться тем, что происходит!.. Столько работы, что мы просто из сил выбились! Знаешь, я видел Барбу. Его сюда привозили. Он ужасно выглядел. Лицо грязное, все в крови. Капитан Медреа вызвал всех нас и опять произнес одну из своих знаменитых речей. Жаль, что он не стал попом. Он бы читал проповеди получше, чем сам Иоанн Златоуст. Да, одна подробность, которой ты не знаешь. Помнишь, все говорили о том, что Барбу был убит при попытке перейти к фашистам? А на самом деле, он покончил с собой, когда его схватили. Почему они сразу не сказали об этом, не понимаю!
Мардаре насмешливо заметил:
— Причины особой не было об этом говорить. Так оно красивей звучит: «был убит при попытке перейти к немцам»! Куда эффектней, чем «покончил с собой в тот момент, когда его схватили».
— А вы откуда про это узнали? — поинтересовался Уля Михай.
— Об этом все знают. Как ни сохраняй тайну, но в конце концов такие вещи всё равно становятся известными. Но мы-то всё узнали из первого источника. «Старик» потянул за язык одного старшого из «Путны». Да и Смеу проговорился, рассказал нам, что при обыске у Барбу в обмотках нашли припрятанную тысячу марок. Кислый он был как лимон, себялюбивый и злой, — все что угодно мог я про него думать, но что он переметнется к гитлеровцам, мне бы никогда в жизни в голову не пришло.
— Говоришь, тысячу марок у него нашли? — повторил Уля Михай задумчиво.
— Да, тысячу марок! Мардаре возмущенно добавил:
— Если бы этой скотине удалось добраться до немцев, нам пришлось бы сжечь все коды.
— А заодно с ними отправить на свалку и шифровальную машину! — добавил Пелиною.
— Это значит, что Пыркылабу действительно заслуживает награды! — восторженно заключил Бурлаку.
— Кто это Пыркылабу? — спросил Уля Михай.
— Сержант, который поймал Барбу. Рассказывают, будто этот сержант ловкий парень. Ходят слухи, что в последнем наступлении он заработал себе еще одну награду. Во время атаки его рота осталась без офицеров. Тогда он принял на себя команду и так повел людей, будто всю жизнь только и делал, что командовал в бою целыми ротами.
И Бурлаку долго бы еще, наверное, расхваливал Пыркылабу, если бы не обнаружил, что Уля его уже не слушает.
— Мне кажется, тебя не очень-то интересует мой рассказ…
— Наоборот! Я думаю о том, как было бы хорошо, если бы твоему Пыркылабу удалось поймать Барбу живым.
На другой день утром у ворот дома, где размещался штаб дивизии, Улю Михая остановил какой-то сержант-артиллерист:
— Господин курсант, здесь командный пункт дивизии?
— Здесь!
— Пхэ, чертовщина, сколько я его искал! Кого ни спрошу, все меня в другую сторону отправляют. И ведь подумать только, сколько раз я уже проходил мимо этого дома! Ну да ладно, благо всё-таки нашел. Вы, может, здесь служите?
— Здесь.
— Господина курсанта Барбу знаете? Где я его могу найти?
Уля ответил равнодушно:
— Знаю. А зачем он тебе?
— Да вот в чем дело… Я только что из отпуска вернулся. Когда я туда уезжал, господин курсант Барбу попросил меня отвезти письмо по адресу…
Уля Михай почувствовал, что от этого артиллериста можно узнать немало интересного. Он схватил его за рукав и потянул за собой:
— Пойдем, браток, со мной к курсанту Барбу.
Он прошел по коридору к комнате, где размещался Второй отдел, и попросил доложить о нем капитану Георгиу. Тот немедленно принял его.
— Вы вернулись? Я рад! — Но тон, которым было произнесено это, и вид начальника Второго отдела опровергали его слова. И действительно, капитан Георгиу, подозревая, что Уля остался в дивизии не ради любви к шифровальному ремеслу, был раздосадован, что этот упрямец всё еще пытается найти решение вопроса, который для капитана был окончательно решен самоубийством Барбу.
— Господин капитан, там ждет сержант-артиллерист, который только что вернулся с родины. Он был в отпуску. Перед отъездом Барбу поручил ему отвезти письмо. Хотя операция уже завершена, — Уля намеренно подчеркнул слово «завершена», — я подумал, что, может быть, вы всё-таки захотите с ним поговорить.
Капитан Георгиу спросил небрежно:
— Где вы говорите, этот артиллерист?
— В той комнате!
— Давайте его сюда, хотя, честно говоря, я не понимаю, к чему всё это!
— Вы разрешите и мне присутствовать при разговоре?
— К чему этот вопрос? Вы думаете, я не догадываюсь, почему вы всё-таки решили остаться у нас? Само собою разумеется, я согласен, чтобы вы присутствовали при этом разговоре. Надеюсь, вы быстро поймете, что зря теряете время, оставаясь у нас. Но я восхищен вашим упорством и прошу поверить, что ничего не имею против вас. Может быть, вы…
— Нисколько, господин капитан. Я попросил вашего разрешения, потому что уже не исполняю здесь своих служебных обязанностей.
— Прошу вас, позовите, пожалуйста, артиллериста. Артиллерист робко сел на стул, который предложил ему Уля. Он немного трусил, не понимая, зачем капрал привел его к этому капитану, хотя ему нужно было видеть курсанта Барбу Василе. Что-то здесь не так. Он давал себе слово быть осторожным, хотя и не чувствовал за собой никакой вины. Когда он ездил на родину, у него все бумаги были в порядке. Машинально нащупал он в кармане отпускной билет, подписанный командиром полка.
