Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

Молодые люди дурачились, чтобы шутками отвлечь девушек и в первую очередь самих себя от реальности происходящего. Они сидели в кромешном мраке на вершине пирамиды-гробницы посреди джунглей, гонимые, и впереди их ждала только неизвестность.

– Да, – засмеялась Аня, принимая игру, – когда расчистили, спустились, естественно. И вуаля, уткнулись в тяжелую вертикальную треугольную плиту. Возле нее обнаружили шесть скелетов явно знатных людей, судя по инкрустации зубов и украшениям, принесенных с какой-то целью в жертву. В июне 1952 года Рус отодвинул треугольную плиту и оказался внутри гробницы. Как он потом описывал, он очутился в волшебном гроте со сталактитами и сталагмитами. Он испытал особое потрясение, когда увидел лежавшую внизу плиту, отделанную рельефом.

– Пожалуй, мы достаточно просветились. Пора и вниз, – позвал Антон, который уже подобрался к деревянной решетке, закрывавшей отверстие спуска в полу.

Друзья подошли к Комодовичу, тот протянул руку к решетке, как внезапно откуда-то из недр пирамиды, словно из преисподней, раздался глухой звук, напоминающий голос придушенного человека. Беловежский почувствовал, как в него вцепилась Марина, и ободряющее потрепал ее по руке. Аня ухватилась за Антона. Звук повторился, на сей раз можно было даже различить слова.

– Что он сказал? – пролепетала Аня.

– Спускаться, – ответил Беловежский.

– Я не успела вам рассказать, – нашла в себе силы Анна поискать происходящему научное объяснение, – что вдоль лестницы тянется полая отдушина, вроде канала типа вентиляционного. Однако считалось, что через него люди могли общаться с Пакалем и получать от него ответ.

– Значит, Пакаль нас приглашает, и было бы невежливым ему отказать, раз уж мы сюда приперлись. – Антон опять попытался снять напряжение шуткой.

– Пойдем, – обреченно согласилась Анна.

– Не зря же пришли, – поддержал Саша.

– Да, – прошептала Марина.

Теперь каждый вооружился фонариком, и они начали спуск в преисподнюю по узкой лестнице, ограниченной стенами, покрытыми штукатуркой, и ступенчатыми майяскими сводами над головой. На сей раз первым шел Беловежский. «Зов из гроба» не повторялся, и они сочли его групповой галлюцинацией, нервно посмеявшись, что у этих майя явно везде насыпаны наркотические вещества.

Топали долго, и после крутого виража лестницы спуск продолжился. Вскоре Александр уткнулся в металлическую решетку, загородившую треугольный проем, и осветил помещение, которое она оберегала. Предстал небольшой склеп с вытянутым сводом. Никакие сталактиты и сталагмиты уже не превращали его в таинственный грот, как это было когда-то задумано строителями майя, которые полагали, что умерший входил в пещеру, олицетворявшую вход в подземный мир, инфрамундо.

По очереди каждый приближался к решетке и рассматривал содержимое склепа, выхватывая фонариком отдельные детали. На каменном саркофаге покоилась великолепная массивная плита, полностью покрытая изощренной резьбой. Львова подсказала, что до недавнего времени крышку держали на бревенчатых подпорках, чтобы люди могли видеть саму могилу: тяжелый каменный блок со странным углублением в форме рыбы, где и лежали скелет Пакаля, украшения и осколки нефритовой погребальной маски. Не так давно подпорки убрали, потому что опасались за сохранность драгоценного барельефа.

– Это тот знаменитый «астронавт»? – уточнила Марина.

– Конечно, – откликнулась Аня. – Но ты теперь и сама сможешь увидеть, что нет там никакой ракеты.

– Точно, я вижу здесь тот крест. Это же Мировое дерево с Птичьим божеством на верхушке. Я с ним сегодня уже познакомилась.

– Ладно, убедили, что это не ракета, – дурачился Беловежский. – Но почему чувак в такой позе, будто перед пультом управления?

– Ну, ты еще скажи, что сам пульт различаешь! – возмутился Комодович.

– А вы, Александр Романович, уж точно должны знать, что Пакаль здесь изображен в позе маисового бога, возрождающегося в подземном мире, – шутливо-официально обратилась к Беловежскому Львова.

– Это символизирует начало новой жизни после смерти, – подхватил Александр и обернулся к Марине: – Так что никакой фантастики! И никаких инопланетян!

– Только мистика! – улыбнулась она лукаво.

– Мистики здесь хоть отбавляй, – согласилась Аня. – Но она на службе у реальности. Майя в своих текстах назвали эту пирамиду Болон-Йет-Нах, Здание Девяти Спутников.

– Болон? – встрепенулась Марина.

– «Болон» здесь означает «девять», – пояснил Саша.

– Так вот это название связано с изображенными в склепе девятью предками Пакаля. Перерожденные в образы фруктовых деревьев, они встречают царя в загробном мире, чтобы стать его проводниками. Так, К’инич-Ханаб-Пакаль, по чьему приказу были созданы эти изваяния, уже на пороге и после смерти снова утверждал свою законность и преемственность на престоле. Так-то.

– На той стене едва различим какой-то силуэт, но больше ничего не видно. – Марина старательно вглядывалась в стены гробницы.

– Пора, душно здесь, пойдемте, девочки, пока кому-нибудь не стало дурно, – позвал Беловежский.

– И не стоит злоупотреблять гостеприимством великого царя, – сострил Комодович.

Александр почему-то очень переживал за Марину. Лицо ее в таинственном полумраке склепа, освещенного лишь фонариками, казалось бледным и отрешенным. Он думал, что ей нехорошо, но она не хочет в этом признаться, и осторожно поддерживал ее за локоть при подъеме из гробницы. Он первым начал выбираться в духоту святилища и протянул Марине руку, как услышал чей-то голос:

– Не пугайтесь, пожалуйста. Это я, ваш проводник.

Беловежский резко выдохнул и вскинул фонарик, чтобы справиться с охватившим его невольным ужасом. Перед ним стоял тот индеец в клетчатой рубашке и джинсовых шортах.

– Путь свободен. Вам надо уходить, – призвал «Пакаль». – Пойдемте за мной. Я вас выведу.

– Спасибо. – И Саша крепко обнял выбравшуюся в святилище Марину, опасаясь, что она упадет от испуга. Но девушка, похоже, наоборот, воспряла.

Беспорядочной группой они спустились с Храма Надписей. Отряд следовал за индейцем, ступавшим пружинистой походкой по темному пустынному городищу. Волшебное освещение лунной ночи придало ему мистическое, загадочное очарование. Почти невесомым, изящным сооружением из слоновой кости выглядел Дворец. Его массивность скрылась во мраке, и луна высветила многочисленные пилястры, сделав их очертания тоньше и нежнее.

Нарушители покоя ночного города прижимались к стенам зданий, чтобы лунный свет ненароком не выхватил их фигуры и не выдал их неведомым потенциальным преследователям. Возле Северной группы они нырнули на каменистую тропку в джунгли. Здесь их проводник позволил включить фонарики. По туристической тропе идти было несложно даже в темноте. Пугала лишь завораживающая атмосфера ночи с колдовским голосом сельвы. Постепенно наметился и стал различим еще какой-то звук, он улавливался как таинственный фон, то чуть затихал и делал явственней звучание джунглей, то выпячивался и перекрывал неясным, но грозным рокотом эту ночную музыку.

– Это же шум воды! – осознал наконец Беловежский.

– Да, это песнь каскадов, – поэтично ответствовал проводник.

Они выбрались к «Купальне царицы» и вырвали фонариками из тьмы мрачное нагромождение каменных глыб, алчно блеснувшее потоками воды, которую засасывала черная бездна.

– Боже, днем это было лишь маленькое, неглубокое озерцо! А сейчас точно вход в подземный мир! – зачарованно проговорила Марина.

– Верно! Пасть пещеры и вода как своеобразный портал меж двумя мирами, – подхватила Анна.

– А вы неплохо знакомы с мифологией майя! – удивился индеец. – Надо двигаться дальше. Аккуратней, может быть скользко. И здесь мы сойдем с тропы.

– Почему?

– Там внизу пост охраны. Не будем рисковать.

Индеец проворно двигался по целине сельвы, прокладывая путь. Притихшие майянисты и сочувствующие покорно продирались за ним. Приходилось уворачиваться от возникавших из недр на каждом шагу тонких стволов, то и дело с усилием раздвигать листву и пригибаться под густо переплетенными ветвями, застревать и выпутываться из лиан. К тому же все они старательно отгоняли мысли о том, что здесь водятся змеи, скорпионы, ягуары и еще неизвестно кто и все эти невидимые и неведомые видят их и следят за ними, готовясь к атаке.