Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

– Тс! – прошептал он вдруг и прислушался: – Какой-то шорох. За мной.

Стараясь не шуршать, они проползли за угол сооружения, пригнувшись за беспорядочной грудой камней. Все ближе доносились осторожные шаги и приглушенные голоса. Чей-то знакомый женский голос тихо произнес по-русски:

– Как ты думаешь, ребята выбрались?

– Думаю, нет, – ответил голос Комодовича.

– Почему?

– Помнишь, что сказал этот забавный индеец?

– Я не расслышала.

– Он сказал: «Идите вперед. Там ваши друзья».

– И они действительно здесь! – негромко, но торжественно провозгласил выросший как из-под земли Беловежский.

– Двое хорошо, но вчетвером веселее, – пошутил Антон. – Что делаем, пока ждем вечера? Шахмат, шашек и даже карт у нас нет. Еды и пива тоже.

– Есть еда! Ну, не еда, но все же хоть что-то. – И Анна вытащила из своего рюкзачка чипсы и печенье.

– Пир! – восхитилась Марина.

– Живем! – обрадовался Саша. – Девчонки у нас запасливые. У нас теперь есть вода, еда и спрей от москитов.

– Брызгалка – это ценно, – заметил Тоха.

– Почему вы не ушли? – спросил Александр.

– А вы? – парировал Антон.

– Думаю, причины одинаковые, – грустно усмехнулась Аня. – Нас не выпустили возле Северной группы. Мы прошли к дорожке на каскады, та же фигня. Они всех отсылали к главному выходу.

– Да, люди толпами шли к Главной площади. Со всех закоулков повылезали охранники. Даже не думал, что их здесь такое количество, – дополнял Антон.

– И мы нырнули через веревочку в джунгли на лесенку за Группой Креста. Там ведутся археологические работы. И эта территория не для показа, – продолжала Львова. – К счастью, мы там никого не встретили, точнее, нас никто не встретил. Мы с Тохой даже поглазели на эти новые здания. И я рассказала ему, что знала.

– Повезло Тохе, – хмыкнула Марина.

– Потом перед нами возник этот смешной индеец с лицом Пакаля и куда-то нас повел…

– Так! – тихонько пробормотал Саша.

– Ребят, мы торчим здесь уже три часа, – заговорил вдруг Комодович, – в вязкой темноте джунглей с угрозой быть съеденными не только комарами…

– Которых почему-то нет, – перебила Анна.

– Это потому, что мы все побрызгались с перепугу, – заметил Беловежский.

– Наверно, не сезон, – предположила Томина.

– Но и дикими зверями, – пробился сквозь треп друзей Антон. – Мы, конечно, можем выслушать всю диссертацию Анны Львовой, но она уже охрипла.

– Ничуть, – возразила Аня, смеясь. – А что ты предлагаешь, раз уж ты не желаешь больше меня слушать?

– Тоха прав, – поддержал Саша. – Давайте рассуждать. Нас всех привел сюда этот непонятный майя. Почему сюда?

– Видимо, здесь безопасно, – допустила Марина.

– Или опасно? Может, он хочет нас оптом кому-то сдать? – высказал догадку Антон.

– Тогда что он ждет? – вступился Саша за индейца, он упорно желал ему верить. – В любом случае нам надо отсюда куда-то уйти. Не думал же он, что мы здесь останемся до утра. Он сказал мне: «Только ночью». Ночь в испанском – понятие относительное.

– Куда идти? – Антон взглянул на Аню. – Гид, мы вообще где, по-твоему?

– Мне кажется, мы где-то за Храмом Надписей.

– Пакаль, – зачарованно прошептала Марина.

– Именно! – воскликнул Беловежский. – Пошли к Пакалю.

– Это реально? Нас там не сцапают? Может, там сигнализация есть? – Комодович опять посмотрел на Львову. – Ань?

– Что все Ань да Ань? – засмеялась девушка. – Я не думаю, что там сигнализация. Смысла нет. Вытащить плиту с саркофага Пакаля вряд ли кому удастся. Тогда зачем? Чтобы ночью не нарушали запрет посещения? Так дурных нема. Кто отважится?

– Ну, мы, например. И я слышал, что бывают нелегальные ночные экскурсии в гробницу Пакаля, – доложил Александр.

– Ночью в гробницу? Верно, когда еще на кладбище ходить, как не ночью? – балагурил Антон.

– Экскурсии бывают. Надеюсь, мы на них не наткнемся.

– А если и наткнемся, с ними вместе и выйдем, – резонно заметил Антон.

– Идем!

– Идем! Когда еще сможем навестить старика Пакаля? – обрадовалась Анна.

– Старика? Он умер старым? – заинтересовалась Марина.

– Да, он прожил восемьдесят лет, из них шестьдесят восемь пробыл на престоле.

– Двигаемся тихо и осторожно, светим одним телефонным фонариком. Чьим-то телефоном в плане зарядки придется пожертвовать, – провел инструктаж Беловежский.

– Моим. Здесь он у меня служит только фотоаппаратом, – предложила Марина.

Небольшой отряд начал медленно пробираться в неведомом направлении. Когда они перестали весело переговариваться, заговорила сельва. Она полнилась совершенно фантастическими звуками: далеким и близким уханьем, курлыканьем и клекотом, шелестом и шуршанием, скрежетом и свистом, ворчанием и даже отдаленным рыком. Жара спала, но тепло не сдавало позиций. Оно смешивалось с наползавшей сыростью и заполняло пространство вязкой духотой.

Первыми шли Антон с Аней. Беловежский пропустил Томину вперед и незаметно подстраховывал ее сзади. Света фонарика хватало только на то, чтобы немного сориентироваться и нащупать тропку. Замыкающему шествие приходилось идти наугад, стараясь попасть в след впереди идущего.

Какая-то птица громко крикнула прямо над их головами. Львова застыла в оцепенении. Комодович тихонько подбодрил ее. Беловежский заметил, что Марина тоже пытается восстановить дыхание. Казалось, биение четырех сердец раздавалось на всю чащобу.

– Пирамида, наконец-то, – прошептала Анна. – Нам надо обойти ее справа. Слева с ней срастается Гробница Красной Царицы.

– Дай фонарик, я пойду на разведку, – вызвался Комодович.

– Иди без фонаря, – велел Александр. – Главное, понять, гуляют ли по городищу охранники.

Через несколько минут Антон доложил:

– Нет никого.

Они стояли на пригорке, который будто прилип и слился с тыльной стороной пирамиды. Таким образом, они оказались уже на четвертой террасе этого ступенчатого сооружения. Оставалось добраться до лестницы и преодолеть еще четыре террасы.

Прижимаясь к каменной кладке, отряд авантюристов двинулся вдоль левой боковой грани пирамиды. Антон шел первым, Саша замыкал группу, оберегая девушек. Наконец они свернули за угол и, моля бога, чтобы их никто не увидел, почти побежали к ступенькам. В лунном свете компания проворно карабкающихся нарушителей отлично просматривалась с Главной площади.

В конце концов они достигли храма. Два крайних проема по бокам были закрыты сетками. Центральный, на радость ночным посетителям, позволил им проникнуть внутрь святилища. Они осмотрелись. Первое помещение представляло собой длинный коридор.

– А вот и надписи! – объявил Комодович. – Кстати, Ань, это ведь оригинал?

– По-моему, да.

– Тоха, не увлекайся письменами, – неожиданно для себя предупредил Саша. – Нас ждут великие дела.

Они углубились в святилище. Аня предложила немного собраться с духом и мыслями и по-турецки уселась прямо на пол. Все согласились и последовали ее примеру.

– А ты тем временем расскажешь нам об этом храме? – попросила Марина.

Сидели в полной темноте. Запах сырой пыли и штукатурки сливался с духотой. Голоса джунглей сделались приглушенными и нереальными, отфильтрованные преградами.

– Думаю, все вы в курсе, раскопками Храма Надписей занимался с середины 40-х годов XX века мексиканский археолог Альберто Рус, – начала Аня.

– Тот, чей бюст на площади? – уточнила Марина.

– Не просто бюст, а могила. Рядом с Пакалем, – подсказал Саша.

– Однажды Рус наткнулся на странные затычки в полу. Когда их вынули, стало очевидно, что плиту можно сдвинуть…

– И сдвинули, – перебил Комодович, впавший в игривое настроение, – и понеслась душа в рай.

– Не в рай, а скорее в подземный мир, – продолжила Анна. – Лестницу они, конечно, заприметили, но весь спуск был завален камнями и мусором. И расчищать его пришлось года три.

– А когда расчистили… – протянул Саша.