Андрей Баширов - Оборотни Индии
Пока шел этот разговор, Мохан Дас стоял с открытым ртом и вытаращенными глазами, все более приходя в отчаяние.
— Не хотите ли вы сказать, — закричал он наконец, — что я так и не получу то, ради чего трудился днем и ночью? Как же вы можете утверждать, что это я пришел к вам, а не вы сами наняли меня у мечети Чар Минар?
— Ну вот, опять заладил про Чар Минар, клянусь Аллахом! — сказал я сахукару. — Если вы действительно желаете добра этому человеку, то посоветуйте ему заткнуться. Разве я не солдат, чтобы без конца выслушивать от него эдакие бредни? Как бы ему не вызвать мой гнев! Никому не стоит шутить с теми, у кого за поясом меч!
Я уже говорил, какой отчаянный трус был Мохан Дас. Услышав мои слова и увидев, как грозно я подкручиваю свои усы, он немедленно упал на колени и стал биться лбом об пол, как и во время нашей первой с ним встречи.
— Пожалуйста, пощадите! — взвыл он. — Благородные господа! Я согласен на все, я приму с благодарностью даже десять рупий, только не убивайте меня!
— Ну и дурак же ты! — расхохотался сахукар, уперев руки в бока. — Впервые вижу такого — клянусь Нарайяном. Кто здесь причинит тебе вред? Ты что, ребенок? А ведь еще отрастил такие усы! Постыдись, не будь таким трусом! Вставай, смело и достоинством попроси свои деньги и будь доволен тем, что тебе заплатят эти благородные господа, ибо, говоря по правде, за твою попытку обмануть их тебе не стоило бы дать и пайсы.
Мохан Дас встал, соединив в мольбе ладони своих рук: его тюрбан и одежды были помяты и в пыли, а сам он выглядел весьма жалким образом.
— Десять рупий, мой господин! — пробормотал он. Ваш раб возьмет десять рупий.
Мы все опять расхохотались. У сахукара от смеха, кажется, заболел живот, а лицо его залилось слезами.
— Ай, Бхагван! Ай, Нарайян! — засипел он сквозь смех. — Ну и зрелище! Ай, Рам! Парень, ты ведь только что требовал сто пятьдесят!
— Ладно! — сказал отец. — Мы ему заплатим сто пятьдесят. Амир Али! Отправляйся вместе с достойным сахукаром и принеси деньги. Надеюсь, он не откажется послать с тобой охрану?
— Когда же вы заплатите мне мои сто пятьдесят рупий? — тревожно спросил меня Мохан Дас, выйдя со мной на улицу. — В доме у сахукара?
— Это не мне решать, — ответил я. — Я не хозяин этих денег.
— А кто же? Чьи же это деньги?
— Того, кто нанял тебя у Чар Минара, то есть моего хозяина. Я всего лишь начальник его охраны.
Некоторое время мы шли в молчании. Бросив на меня несколько испытывающих взглядов, индус спросил:
— Если я правильно понял, ваш хозяин — чужой для вас человек, так? Вы же — наемный солдат, который сопровождает купца из Хиндустана в его торговых поездках, работает за деньги и ничем ему не обязан?
Мохан Дас замолчал и, выдержав паузу, спросил:
— Могу ли я продолжать, господин?
— Говори, раз начал, — сказал я. — Да, я слуга своего сахукара, ну и что тут особенного?
— Конечно! Вот что, однако, я хотел бы заметить: ведь вы человек небогатый? Неужели вы не хотели бы разбогатеть разом, прямо сейчас? Достаточно только отказаться от предложения послать с нами сопровождающих, чтобы отнести деньги в караван-сарай, и все! Мы останемся с деньгами и будем богаты и вольны, как ветер! Я посмел так говорить с вами, потому что еще в первый раз, когда мы встретились у Чар Минара, мне показалось, что вы не откажетесь от приключения, которое могло бы обогатить вас. Сообщу вам еще кое-что, по секрету: у меня есть товарищи, шестнадцать человек числом, которые никогда не упустят того, что само идет к ним в руки, и мы давненько проворачиваем с ними кое-какие дела.
Это становится интересным! — сказал я оживленно. — Настолько интересным, что начинает казаться мне соблазнительным. Да ты, оказывается, не прост! А с виду такой смирный. Молодец! Скажи мне, успешно ли идут у вас дела, и раз ты решил довериться мне, а я готов поверить тебе, то не скрой от меня и того, где вы храните свою добычу?
Как я рад! — воскликнул Мохан Дас. — Такой бравый и опытный воин, как вы, был бы нам очень кстати. Конечно, я покажу вам это место. Смотрите, видите ли вы те скалы, справа от дороги? Заметили ли вы белое пятно вон на том камне? Как раз за ним и находится пещера, где день и ночь сидит наш человек и делает вид, что он святой дервиш и беспрестанно молится Богу. На самом деле он здоровый молодец и не подпустит никого к нашему добру. Видите, как далеко простирается мое доверие к вам, раз вы согласились стать одним из наших?
Я весело засмеялся, кивая головой как бы в знак согласия, а затем так свирепо глянул на Мохан Даса, что тот неряшливой кучей осел на землю.
— С чего ты взял, собака, что я согласен?! — в гневе вопросил я. — Как ты смеешь предлагать мне такое! Я не посмотрю, что мы на улице, и так отделаю тебя мечом, что твои останки побоятся сожрать даже голодные бродячие собаки! Встань, червяк, и немедленно веди меня к сахукару.
Через час, получив деньги, мы в сопровождении слуг сахукара отправились обратно в караван-сарай к отцу. Всю дорогу Мохан Дас умолял меня простить его, твердя, что его предложение бежать вместе с деньгами и присоединиться к банде было не более чем шутка. Я не отвечал.
В караван-сарае, пока я беседовал с отцом и передавал ему деньги, Мохан Дас стоял на пороге в томительном ожидании, никак не решаясь обратиться к отцу. Наконец он не выдержал.
— Благородный господин! — сказал индус. — Отдайте мне мои деньги, и я пойду.
— А! — повернулся к нему мой отец и весело продолжил: — Я совсем позабыл про тебя. Не трепещи, сейчас ты получишь свои деньги.
Отец отсчитал сто пятьдесят рупий и отдал их индусу. Тот, рассыпаясь в благодарностях, аккуратно спрятал их в складках своего одеяния и, поклонившись в последний раз, направился к двери.
— Постой! — остановил я его и рассказал отцу, как индус пытался надуть его.
— Проклятие! Ты в самом деле хотел обмануть меня, чтобы я остался здесь, в далеком и чужом городе, без денег, без всякой надежды на возвращение домой? Говори, негодяй, так ли это? Не зря же ты с самого начала не понравился мне, ибо лицо твое отмечено печатью жестокости и зверства.
Индус в ужасе замолчал, не в силах молвить ни слова и всем своим видом подтверждая правоту моих обвинений.
— Ну что же, — заключил отец. — Ты сам выбрал свою судьбу. Сейчас ты умрешь!
— Пощадите меня! — взвыл индус. — Вы добрый человек и… и… как я вижу, ни у вас, ни у вашего охранника нет меча! (придя домой, я отдал свой меч слуге). Как же вы меня убьете?
С этими словами Мохан Дас метнулся к закрытой двери, но не успел он открыть ее, как я накинул ему на шею платок и через мгновение он был мертв.
