Кайли Фицпатрик - Девятый камень
Обзор книги Кайли Фицпатрик - Девятый камень
Кайли Фицпатрик
«Девятый камень»
Посвящается Нику и Сирше. Мы втроем встретились, когда эта книга только задумывалась, и с того времени с нами приключилось немало интересного
В небесах подвешена сеть, сотканная из нитей света. Она реет высоко над дворцом Индры, царя богов. Там, где нити сети пересекаются, их украшает драгоценный камень, и каждый сияет не только своим собственным светом, но и светом, отражающимся от других самоцветов, и отражениями отражений, обнимая всю бесконечную Вселенную. Я один из таких драгоценных камней; я один, но отражаю все другие. Меня часто принимают за планету Венеру, потому что на ночном небе я самая яркая из звезд. Римляне называли меня Аманте де Дио, Любовь Бога. В Индии мне дали имя Варга, и я делю его с раскатами грома, потому что наша сила равна. По-английски я зовусь Бриллиант. Если вы внимательнее посмотрите на сеть Индры, у вас возникнет ощущение, что вертикальные нити пронизывают пространство, а горизонтальные — время. Измерять время придумали люди, и тут нечего добавить, поэтому простоты ради скажем, что я нахожусь на пересечении двух нитей; я соединяю время и пространство. Я — точка, в которой они встречаются, их голос…
Уттар-Прадеш, Северная Индия, 1863 год
Как правило, лорд Герберт с удовольствием позволял жене управлять в каждодневных делах. Он чувствовал, что она постоянно должна быть занята, а кроме того, он уже давно понял, что нет никакого смысла с ней спорить. Когда леди Синтия хотела отправиться на слонах или верблюдах за сотню миль из одного священного города Индии в другой, она так и делала — с супругом или без него. Если бы не присутствие их поразительного компаньона, который по настоянию махараджи должен был сопровождать их до самого Лондона, Чарльз Герберт сошел бы с ума от скуки. Долгую, однообразную, пыльную дорогу оживляли поразительные рассказы их спутника об истории и мифах. Особенно хорошо он знал легенды, связанные с драгоценными камнями. Драгоценности и мистика невероятно интересовали леди Синтию, она была увлечена, лорд Герберт развлекался, и дни проходили с приятностью для путешественников.
Они узнали, что в провинции Уттар-Прадеш находится больше священных городов, чем во всей остальной Индии. Кроме того, сюда совершают паломничества странствующие монахи санньяси, потому что именно здесь Будда произнес свою первую проповедь. Провинция тянулась от равнины Ганга до подножия Тибетских гор, и на пути между городами Бенарес и Айдохья они встретили несколько измученных, одетых в лохмотья пилигримов.
Непостижимое расстояние отделяло Уттар-Прадеш от Пикадилли и любимой курительной комнаты лорда Герберта, но он старался не вспоминать о подобных вещах. Так же точно он пытался не думать о разбойниках и о тиграх, обитающих в высокогорьях, по которым они путешествовали. Он убеждал себя, что ни один даже самый свирепый зверь не рискнет приблизиться к каравану из двадцати четырех верблюдов, шести слонов, сопровождаемому погонщиками — выдающимися охотниками, а также по меньшей мере тремя дюжинами носильщиков (некоторые из них несли на головах кровати и столы) и вооруженных сипаев. Хотя, впрочем, хищников могло привлечь небольшое стадо коров, телят и овец, предназначенных на убой ради свежего мяса. Чтобы отряд не чувствовал лишений во время путешествия, которое должно было продолжаться несколько недель, в лагере Герберта имелось множество больших полотняных палаток с турецкими коврами для полов и постельным бельем, серебряными приборами и фарфоровой посудой, подсвечниками и прочими мелочами, поскольку леди Синтия настаивала на том, что стол следует накрывать по всем правилам даже во время путешествия по дикой местности. Они взяли с собой портвейн и бренди, на десерт, как правило, подавали сливовый пирог и всегда рисовый пудинг с медом, который леди Герберт научила кухарку готовить из риса басмати, хотя и с молоком яков.
Сейчас, по словам их эрудированного проводника, они находились в одном дне пути от Айдохьи, легендарного города, построенного, как считалось, богами. Путники постепенно поднимались все выше, покинув речную долину, и, когда солнце поспешило занять место в Южном полушарии за далекими Гималаями, наконец приблизились к месту, где собирались разбить лагерь. Леди Герберт внимательно слушала очередную индийскую сказку, которую рассказывал их спутник. На сей раз она была про глупого демона по имени Бала, который отправился на небеса с намерением убить царя богов Индру, но тот убедил демона вместо этого пожертвовать собой. Боги расчленили несчастного Балу и превратили его тело в драгоценные камни. Его зубы стали жемчужинами, кровь — рубинами, желчь — изумрудами, кости — алмазами, глаза — сапфирами, плоть — кораллами, кожа — топазами, ногти — лунным камнем, а жидкости тела — бериллами.
Девять из самых великих индуистских богов затем потребовали себе по одному камню, и с тех пор они представляли божество и планету, которой оно правило, словно бог и планета есть единое целое. Девять божеств известны под названием «наваратна»[1]. Чарльз Герберт уже слышал это слово прежде, когда они гостили у махараджи в Бенаресе, но не обратил на него особого внимания. Он знал, что наваратна — это нечто внушающее благоговение его жене, махарадже и их спутнику, сродни благоговению перед Крестом Господним, и потому относился к их разговорам весьма скептически. Мысль о том, что девять кусков цветного камня могут обладать магическими свойствами, казалась ему нечестивой и непристойной. Однако истории Балы хватило как раз на весь остаток пути до места, где они собирались разбить лагерь, и там началась обычная суета, постепенно превращавшая дикую местность и выжженную траву во временную кухню, столовую, спальню, гостиную и конюшню.
Синтии помогли спуститься с верблюда, вставшего на колени, и ее пышные юбки выглядели весьма необычно в призрачном сумеречном свете. Лорд Герберт подождал, когда погонщик заставит его верблюда опуститься, и пару мгновений медлил, собираясь с силами и пытаясь немного успокоиться. Он ни в коей мере не являлся неустрашимым путешественником, каким желала видеть его жена, и мечтал только о том, чтобы найти подходящее дерево, под которым можно будет облегчиться. После чего он позволит слуге снять с себя сапоги и наполнит стакан, чтобы приступить к процессу затуманивания сознания.
Оставив позади звон колокольчиков на шеях верблюдов и стук котелков, Чарльз Герберт почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Впрочем, в этом не было ничего нового — он уже привык к собственным страхам и знал, что место для лагеря выбирали исходя из соображений безопасности, а не только красоты. Кроме того, небольшой отряд сипаев и носильщиков всегда шел впереди, чтобы развести костры, расчистить землю и разогнать прячущихся в кустах зверей, которые не хотят, чтобы их головы украшали стену дворца махараджи. Успокоенный сознанием этого, лорд Герберт встретил свою смерть. Когда воздух в его легких взорвался — вынужденный оставаться там из-за шелкового шнурка, наброшенного ему на шею, — он увидел, как умирающие лучи индийского солнца сверкнули на длинном ноже, блестящем и искривленном, точно молодой месяц. Он подумал о демоне Бала, чьи оторванные от тела конечности отправились к богам, чья плоть стала кораллами, а кровь — рубинами…
Часть I
Я никогда не забуду тебя, никогда.
Память о тебе вплетена в самое прекрасное, что
есть в жизни.
Внезапная мысль о твоем лице невыносимо ранит,
Когда незваными приходят воспоминания,
Рожденные запахом жасмина, лилий или туберозы,
Любых сладких, белых, благоухающих цветов,
Цветов, которыми я любил украшать твои волосы.
Глава 1
Если ее как следует смочить, превратить в однородную массу, смешать со смолой и поварить в ковшике, ничто не сравнится с газетой «Таймс» по способности затыкать дыры или трещины в каноэ, что, как сказал бы мистер Пепис[2], является великолепной характеристикой газеты.
Мэри КингслиАмен-Корнер, Лондон, 1864 год
В чайной комнате на третьем этаже лондонского здания, где размещалась редакция газеты «Меркьюри», Сара О'Рейли свернула тоненькую сигаретку из табака «Сент-Бруно» и посмотрела в пыльное окно вниз, на улицу. Это было ее самое любимое время, особенно в такие дни, когда ей приходилось выполнять бесконечные поручения Септимуса Хардинга. Конечно, выходило, что ее перерыв на перекур начинался позже, чем у остальных наборщиков, зато маленькая комнатка оказывалась в ее единоличном распоряжении. Совершенно пустая, если не считать медного ведра, куда наборщики складывали свои чайные кружки, расшатанного стола и нескольких табуреток. Стены украшали картинки из популярных дешевых журналов: иллюстрации, пожелтевшие от солнца и табачного дыма, изображавшие полуодетых женщин на рекламе кружевных корсетов и чулок.
