Луи Буссенар - Бессребреник среди желтых дьяволов
— Эх, какое несчастье, что нас расстреляют. Мы могли бы позаботиться о вас, защитить, если Райкар осмелился бы сунуть сюда свой нос.
Малышка вздрогнула, что-то ей вдруг подумалось. Она посмотрела на отца, занятого беседой с репортером. О чем они говорили? По правде сказать, было не похоже, чтобы они спорили. Девушка прислушалась к словам отца:
— Мы втроем уйдем вместе с вами, а дальше каждый пойдет своей дорогой. Только вот, честно говоря, я не знаю, как выйти отсюда незаметно. У меня есть, конечно, ключи от двери, это хорошо, но японский пост… Они совершенно озверели, эти бандиты… Они подстрелят нас, как зайцев… Другой выход?.. Не знаю… Слишком мало времени я здесь служу… Нет, пожалуй, нет способа бежать отсюда. Я такой же пленник, как и вы.
Янка, кажется, поняла, что отец весьма доброжелательно настроен к пленным. Она посмотрела на Буль-де-Сона, тот улыбнулся. Молодой человек не сводил глаз с юной маньчжурки. Янка пересекла комнату и тихо приблизилась к отцу. Заметив дочь, Туанг-Ки тотчас умолк. Разговор был слишком серьезным и не предназначался для детских ушей. Девушка подошла совсем близко и слегка коснулась отцовского плеча.
— Э? Что такое?
— Папа, я хотела сказать вам два слова…
— Оставь меня, не сейчас!
Что правда, то правда, маньчжур и так уже сильно устал. Несколько золотых соверенов[48] так и просились к нему в карман, и он ломал голову, как их заработать.
— Папа, это очень важно, прошу вас, выслушайте меня!
Буль-де-Сон, знавший причину столь настойчивой просьбы, делал знаки Редону: мол, надо, чтобы она поговорила с отцом.
— Друг мой, — обратился Поль к охраннику, — узнайте, что хочет ваша дочь, у нас ведь достаточно времени, чтобы продолжить беседу.
Туанг-Ки согласился. С трудом поднявшись со стула — ноги сильно затекли, — он выпрямился. Янка, потянув его за пуговицу мундира, увлекла в самый дальний угол комнаты, подальше от французов… А те в свою очередь из скромности и уважения ретировались в противоположную сторону.
— Что? Что случилось? — сурово спросил Туанг-Ки, язык его заплетался.
— Папа, я бы хотела прогуляться… Что скажете?
— Хм… В такой час, ты с ума сошла!
— Послушайте, мне надоело, что японцы вечно следят за мной, но я знаю один способ выйти отсюда, минуя японские посты.
— Что ты говоришь? Не может быть!
— Может… С тех пор, как мы здесь, я все облазила, все изучила и кое-что нашла. Если хотите, я покажу вам, как это сделать, чтобы никто там, внизу, не узнал.
Старый солдат был совершенно сбит с толку. Открытие пришлось как раз вовремя.
— Покажи-ка мне этот ход, — тихо попросил он дочку.
И, к величайшему удивлению французов, отец с дочерью покинули камеру.
— Послушайте, патрон, — обратился Буль-де-Сон к Редону, — вы все еще считаете, что мы непременно должны умереть?
— Гм… Кто знает… — улыбнувшись, ответил репортер.
— Говорите скорей, вам удалось обработать отца?
— Немного. Если бы он мог нам помочь, то уже сделал бы это.
— А я разговаривал с дочерью. Она очень мила и желает нам добра.
— Подождем и будем готовы ко всему.
Дверь отворилась вновь. На пороге появились Туанг-Ки и девушка. Юная маньчжурка весело взглянула на Буль-де-Сона. Улыбка играла на ее губах.
— Готово, — произнесла она, — я показала папе дыру, которая выходит на лестницу, ведущую в глубокий подземный ход. Не знаю, правда, куда он ведет, но выход находится наверняка не здесь, а скорее всего в старом заброшенном замке, что около деревушки Раковер. Если доберемся туда, мы спасены. Хотите попытать счастья?
— Конечно, хотим! И обязательно постараемся выбраться отсюда. Но вы тоже не должны здесь оставаться, японцы отомстят вам за наш побег. Отец Туанг-Ки, идемте с нами, не волнуйтесь, выберемся как-нибудь! Скорее!
Они спустились на несколько ступенек вниз по лестнице.
В стене было отверстие. Если до сих пор никто не догадался, что это запасной выход, то только потому, что он был замаскирован ржавой железной дверью под цвет стены. Петли оказались сломаны и страшно скрипели, ручки отсутствовали. Девушка открыла люк, и оттуда потянуло сыростью.
— Я спускалась вниз. Там ступенек пятьдесят, — предупредила Янка, — а дальше галерея закрыта дверью, которую мне не удалось открыть, но французы, — она указала на Редона, — без труда смогут это сделать. Крестьяне говорили, внизу существует подземный город. Это большой риск, конечно, но кто не рискует…
— Тот и не получает ничего, — закончил Буль-де-Сон.
— Мы с удовольствием принимаем ваш план, — сказал Редон. — Ах, мой храбрый Туанг-Ки, мы вам так обязаны.
Затем все поднялись в камеру, чтобы подготовиться к побегу.
— Сейчас девять часов вечера, — сказал репортер, — у нас впереди вся ночь.
— Янка, — попросил тюремщик, — пойди найди Пьеко, не можем же мы оставить его здесь.
— Конечно, черт возьми! — воскликнул Редон.
Вдруг девушка насторожилась. Она услышала торопливые шаги. Кто-то, перепрыгивая через две ступени, бежал вверх по каменной лестнице. Туанг-Ки выскочил на площадку.
— Пьеко! — закричал он. — Что случилось?
— За пленными идут… — задыхаясь ответил мальчик, — японский офицер и двое солдат…
— Дьявол! — ругнулся журналист. — Как всегда, не вовремя. Они начинают мне надоедать, эти господа! Нельзя же так беспокоить людей!
Японцы поднялись вслед за мальчуганом. Они уже были на площадке и затем вошли в камеру. Редон встал им навстречу. Лицо его помрачнело, но глаза блестели.
— Что вы хотите? — спокойно произнес француз.
— У нас приказ немедленно доставить вас…
— Да? Уже, так скоро? — переспросил Редон. — И где же состоится казнь?
— Во дворе тюрьмы… Солдаты! Забрать преступников! Сначала вот этого! — И офицер указал на репортера.
Буль-де-Сон также взглянул на Редона. Двое солдат встали справа и слева от Поля. Туанг-Ки с детьми ретировались[49] в глубину помещения. Янка заплакала.
— Раз, два, три! — произнес репортер по-французски и двумя руками схватил за горло обоих солдат.
Офицер поднял саблю, но она тотчас оказалась на полу. У Буль-де-Сона из вооружения был только платок, но он сумел воспользоваться им. На счет «три» он обхватил платком шею офицера, стоявшего к нему спиной, и поднял того за плечи, как мешок с мукой. Японцы не успели даже охнуть. Двое солдат, испытав на своих шеях железную хватку журналиста, неподвижно лежали на полу, а задыхавшийся офицер делал конвульсивные[50] движения, пытаясь освободиться.
