Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

– Ты считаешь, что сидеть под твоей юбкой – это правильно? – тихо сказал Джордж и усмехнулся с превосходством уверенного в себе мужчины.

– Просто я хочу, чтобы он остался дома. – Решительно воткнув розы в вазу, она гневно обернулась к брату. – Он не имел права что-то предпринимать, не посоветовавшись сначала со мной!

Эдвина хотела убедиться, что до Джорджа дошло: она не собирается терпеть их выходки, – а то, чего доброго, и он ринется вслед за братом в пекло!

– Не надо! Отец бы не одобрил. Он считал, что надо сражаться за то, во что веришь!

Ее глаза метали стрелы.

– Папы больше нет! – четко произнесла Эдвина. – Но если бы ты спросил его мнение, вряд ли бы он одобрил, что он бросает нас одних. Кое-что изменилось.

– А я не в счет? Меня за мужчину ты не считаешь?

– Скоро и ты уедешь в Гарвард, так что не лезь: это наше с Филиппом дело.

– Нет! – воскликнул Джордж. – Это дело его и только его. Он сам принял решение защищать то, во что верит. Ты не можешь требовать, чтобы он отрекся от самого себя. Филипп вправе делать то, что считает нужным, даже если это причиняет нам боль. Я его понимаю. Должна понять и ты.

– Ничего я не должна! – Эдвина поспешила отвернуться, чтобы брат не заметил слезы в ее глазах. – Кстати, ты опять опоздал в школу.

Джордж с неохотой вышел, и как раз в этот момент на лестнице появился Филипп и шепотом осведомился:

– Как она?

Братья проговорили почти всю ночь, и у Филиппа исчезли последние сомнения: он должен ехать.

– Как-как… плачет, – шепнул в ответ Джордж и, отсалютовав брату, вылетел за дверь.

Он опоздал в школу, как всегда, но какое это имеет значение? Учебный год подходит к концу. Через полтора месяца он получит аттестат, а в сентябре отправится в Гарвард. Для Джорджа школа была таким замечательным местом, где можно заводить друзей, флиртовать с девчонками и от души развлекаться, перед тем как отправиться домой. Ему нравилось в школе, только прилежным учеником он никогда не был в отличие от старшего брата. Печально, что Филипп уезжает на фронт, но Джордж знал точно, что брат поступает правильно, а Эдвина ошибается. Отец так бы ей и сказал, но, к несчастью, его нет. А Филипп взрослый мужчина и сам принимает решения.

Позже Филипп еще раз попытался объяснить все сестре, да только она яростно дергала сорняки, делая вид, что ничего не слышит. Когда он в конце концов замолчал, она обернулась к нему и тыльной стороной ладони откинула волосы с лица. По ее щекам бежали слезы.

– Если ты такой самостоятельный, то и веди себя соответственно. Я пять лет ради тебя возилась с этой чертовой газетой, и что прикажешь мне делать теперь? Хлопнуть дверью?

Газета была ни при чем, и оба это понимали. Она хотела бы сказать ему, что страшно боится, так боится, что мысль о его отъезде кажется ей невыносимой. Она пошла бы на что угодно, лишь бы отговорить его от принятого решения.

– Газета подождет, да дело и не в ней – ты сама это знаешь.

– Дело в… – Эдвина попыталась еще раз привести нужные аргументы, но слова не шли к ней. Глядя на брата, она видела молодого, сильного, исполненного надежд мужчину, который не сомневался в собственной правоте и хотел, чтобы она его поняла. Но это было выше ее сил! – Дело в том, – прошептала она, протягивая к нему руки, – что я безумно тебя люблю! – Она разрыдалась. – Умоляю, Филипп, не уезжай…

– Эдвина, я должен.

– Ты не можешь…

Она сейчас думала о себе, о Тедди, о Фанни и Алексис. Он нужен им всем. Если Филипп уедет, с ними останется только Джордж: легкомысленный, взбалмошный Джордж. И пусть жестяные банки, привязанные к лошадиному хвосту, заводные рукояти, которые он «одалживал» из чужих машин, мыши, выпущенные на свободу в классе, ушли в прошлое, он никогда не станет таким, как Филипп: внимательным, доброжелательным. А осенью их покинет и Джордж. Внезапно все изменилось опять, только теперь с ней останутся лишь маленькие дети.

Глядя в ее умоляющие, полные слез глаза, Филипп почувствовал себя несчастным. Он проделал долгий путь в Калифорнию, чтобы встретиться с сестрой, и ожидал чего-то подобного, но действительность превзошла все его ожидания.

– Я не уеду без твоего благословения. Не знаю, как буду выкручиваться, но если ты действительно не сможешь без меня обойтись, я останусь.

У Филиппа разрывалось сердце, и Эдвина вдруг осознала, что у нее нет выбора: она должна его отпустить.

– А если все-таки останешься?

– Не знаю… – Филипп беспомощно оглядел сад, вспоминая родителей, которых так любил, потом посмотрел в глаза сестре. – Наверное, буду жить с чувством вины, покрытый позором. Эдвина, я должен быть там!

Его спокойная уверенность приводила ее в отчаяние. Чем война так притягивает мужчин? Ей этого не понять, но она пришла к осознанию другого: придется смириться.

– Но почему это должен быть именно ты?

– Потому что я мужчина, и это мой долг, даже если ты думаешь иначе.

Эдвина молча кивнула, и прошла долгая минута, прежде чем она сказала, глядя в такое родное лицо:

– Хорошо, пусть будет так…

Ее голос дрогнул, но она приняла решение, пусть и не по доброй воле, а просто из уважения к нему. Филипп прав: он взрослый мужчина, и у него есть право защищать собственные принципы и убеждения.

– Только обязательно вернись домой!

– Обещаю.

Филипп крепко обнял сестру, они не размыкали объятий так долго, что Тедди, глядя на них из окна второго этажа, недоумевал.

Глава 20

Филипп и Джордж почти не спали в последнюю ночь. Филипп собирал чемодан, попутно объясняя Джорджу, что теперь он главный в доме и все заботы о семье ложатся на его плечи. Когда вещи были собраны, братья почувствовали, что проголодались, и спустились вниз, в кухню, перекусить.

Джордж, как обычно, болтал, размахивая куриной ножкой, чтобы поднять брату настроение: нес всякую чушь о хорошеньких девушках, которые наверняка встретятся ему во Франции.

– Будь повнимательнее к Эдвине, – не забыл предостеречь брата Филипп. – Ей было нелегко с нами все эти годы.

– Разве мы так плохо себя вели? – улыбнулся Джордж. Как он сейчас завидовал брату и жалел, что не может уехать вместе с ним.

– Из-за нас она пожертвовала своей жизнью, – задумчиво сказал Филипп. – Похоже, она до сих пор любит Чарлза и, наверное, никогда его не забудет.

– Она не хочет его забывать, – ответил Джордж. – Решила, что это будет предательством.

– Просто не огорчай ее. – Филипп, с любовью глядя на младшего брата, взъерошил ему волосы и улыбнулся. – Я буду скучать, малыш. Желаю тебе удачи в моей альма-матер.

– Тебе того же, – улыбнулся Джордж. – Может, и я к тебе присоединюсь, когда придет время!

Но Филипп покачал головой.

– Даже не думай! Ты нужен здесь.

– Знаю… – Джордж вздохнул и прибавил с необычной для себя серьезностью: – Ты только смотри, обязательно вернись!

В точности так говорила и Эдвина! Филипп молча кивнул.

Наутро, когда они спустились к завтраку, домашние их уже ждали. Эдвина, разливая кофе, спросила, глядя на их помятые физиономии:

– Поздно легли?

Младшие смотрели на Филиппа во все глаза: им не верилось, что он опять их покидает, и почему-то в этот раз его отъезд очень расстраивает Эдвину.

Провожать Филиппа на вокзал поехали все вместе, в атмосфере деланой веселости, которую создавал Джордж.

На вокзале в ожидании поезда собралось немало таких же, как Филипп, молодых ребят. Многие, не ожидая приказа о мобилизации, записались добровольцами сразу же после объявления войны.

Больше всех выглядела подавленной Алексис: ведь уезжал ее любимый Филипп…

Пока дожидались поезда, Джордж сыпал шутками: нужно же было как-то отвлечь младших! Когда вдали послышался гудок приближающегося поезда, Эдвина почувствовала, как боль пронзает сердце, и тихо сказала, обняв брата:

– Береги себя.

Джордж помог Филиппу внести в вагон вещи, а младшие с платформы смотрели на них несчастными глазами.