Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

– Когда ты вернешься? – грустно спросил Тедди, и слеза, дрогнув в уголке глаза, вдруг покатилась по его щеке.

– Скоро… А ты будь умницей, слушайся Эдвину!

Он сказал что-то еще, но гудок паровоза заглушил его слова. Как все быстро! Расцеловав всех по очереди, Филипп крепко обнял сестру.

– Храни тебя Бог, – шепнула она. – И возвращайся поскорее… я люблю тебя.

Раздался крик кондуктора, что поезд отправляется, и состав медленно тронулся, неумолимо набирая ход. Эдвина прижимала к себе Тедди, а Джордж держал за руки Фанни и Алексис.

Сердце Эдвины разрывалось от горя. Она молила Небеса о том, чтобы брат вернулся домой целым и невредимым. Они еще долго махали вслед поезду, который уносился вдаль, и не видели, как бегут по щекам Филиппа жгучие слезы. Он поступил так, как велел ему долг, но как же ему было тоскливо, господи!

Глава 21

Ожидание казалось ему бесконечным. Время от времени Филипп писал Эдвине и младшим. К зиме он был уже во Франции, угодив прямо в битву при Камбре. Его полк сражался плечом к плечу с британцами. Некоторое время они успешно продвигались вперед, им везло – гораздо больше, чем почти полумиллиону павших в битве при Пассендале, – но прошло всего десять дней, и немцы перешли в контрнаступление. Американцы и британцы были выбиты из своих позиций и отступили – почти туда же, откуда начиналась их атака.

Потери в живой силе были чудовищными. Эдвина просматривала сводки, и при мысли о брате у нее сжималось сердце. Он писал о сражениях среди грязи и снега, о непростой фронтовой жизни, но ни разу ни словом не обмолвился о том, как было страшно, с каким отчаянием смотрел он, как тысячи солдат умирают день за днем. Оставалось лишь молиться о собственном спасении.

В Штатах повсюду были расклеены плакаты, настоятельно призывавшие защитить страну и записаться добровольцем. В тот же год в России пала монархия; царская семья отправилась в изгнание.

– А Джордж тоже будет героем? – спросила Фанни накануне Дня благодарения, и Эдвина вздрогнула: неужели и ему грозит участь старшего брата?

– Надеюсь, что нет, – буркнула она хмуро.

Эдвина день за днем умирала от страха за Филиппа. Хорошо хоть Джордж с осени в Гарварде! Время от времени брат звонил домой, а из редких писем было ясно, что он отлично проводит время: завел множество знакомств, в том числе и среди девушек, – и постоянно с кем-нибудь встречается. Филипп в свое время писал совсем не об этом. Джордж здорово удивил Эдвину, признавшись, что очень скучает по Калифорнии, а еще прислал очень забавное письмо про новейшие фильмы, которые ему довелось посмотреть: «Исцеление» с Чарли Чаплином и комедию «Не меняйте мужа» с Глорией Суонсон. Он по-прежнему обожал кино, и в своем длинном письме вполне профессионально разобрал, что называется, «по косточкам» оба фильма, самонадеянно заявив, что смог бы снять лучше. Эдвина подумала, что брат, похоже, всерьез собирается в Голливуд, снимать кино, однако от Гарварда до него путь очень долог.

Филипп же по-прежнему находился во Франции, в самом пекле, где тысячами погибали люди.

К счастью, Эдвина об этом не знала, вознося молитвы: пусть Филипп останется жив! – за праздничным столом в честь Дня благодарения.

– …Боженька, благослови и Джорджа тоже, – торжественно добавил Тедди. – Хоть он и не будет героем, потому что Эдвина ему не разрешает.

В свои семь Тедди оставался таким же милым маленьким толстячком, который сестру воспринимал как маму, ведь другой он не помнил.

День прошел спокойно. После праздничного обеда они все вместе посидели в саду – было тепло и ясно. Алексис и Фанни устроились на качелях, а Тедди бросал им по очереди мячик. Было немного непривычно остаться без старших братьев: Эдвина чувствовала себя этакой матроной. Хоть бы Джордж позвонил, что ли. Он праздновал День благодарения с семьей одного из приятелей в Бостоне.

Наевшись до отвала, дети отправились спать. Эдвина тоже легла, как в дверь позвонили. Она вскочила и поспешила вниз, прежде чем пронзительный колокольчик разбудит детей.

Босиком, на ходу набрасывая халат, она подбежала к входной двери и осторожно приоткрыла, ожидая увидеть кого-нибудь из приятелей Джорджа, который спьяну забыл, что тот давно уехал, но на пороге стоял незнакомый мужчина с телеграммой в руке.

– Это, наверное, вашей матушке? – спросил незнакомец, окончательно сбив ее с толку.

– Я… нет… это, скорее всего, мне. – Она нахмурилась. – Кому она адресована?

Ледяные пальцы уже сжимали ее сердце, когда он прочел имя адресата, медленно и четко. Отдав ей телеграмму, незнакомец поспешно сбежал с крыльца, а Эдвина захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, хватая ртом воздух. Телеграмма не сулила ничего хорошего: такие не приносят после полуночи.

Она пошла в гостиную, зажгла лампу и медленно опустилась на стул. Листок распечатался едва ли не сам собой. Глаза только всматривались в текст, а сердце уже упало, легким не хватало воздуха. Не может быть… этого просто не могло случиться. Пять лет назад… он сумел выжить, спастись с тонущего «Титаника»! Погибнуть теперь!

«С прискорбием сообщаем, что ваш брат, рядовой Филипп Бертрам Уинфилд, пал смертью храбрых на поле боя в Камбре 28 ноября 1917 года. Министерство сухопутных сил США выражает соболезнование вашей семье…»

Подпись ни о чем ей не говорила. Она перечитала текст раз десять, с трудом сдерживая рыдания, затем встала и погасила свет.

Слезы струились по щекам, когда она поднималась по лестнице. В этом доме он жил. Они росли вместе… и вот – он никогда не вернется домой… как родители… пять лет жизни у судьбы взаймы. Долгий срок, чтобы стать мужчиной, которому было суждено погибнуть от руки немецкого солдата.

Молча обливаясь слезами, с телеграммой в руке, она заметила вдруг детское лицо, которое в упор смотрело на нее из темноты. Алексис. Сколько она уже так стоит, пристально глядя на нее? Девочка поняла: случилось нечто ужасное, – но не осмеливалась подойти к сестре. Эдвина протянула к ней руки, и Алексис догадалась – Филиппа больше нет. Очень долго они стояли в коридоре, обнявшись. Потом Эдвина осушила слезы и отвела Алексис к себе в спальню. Они легли вместе и, прижавшись друг к другу, словно заблудившиеся в лесу дети, пролежали так до самого утра.

Глава 22

– Алло, алло! – Эдвине приходилось кричать. Слышимость была отвратительная, но она должна была дозвониться. Пришлось ждать два дня, пока Джордж доберется до кампуса после Дня благодарения. Наконец на том конце провода, в трех тысячах миль, кто-то ответил. – Будьте добры, мистера Уинфилда!

Время шло: кто-то побежал за Джорджем, – наконец в трубке послышался голос брата.

– Алло! – В трубке была тишина, и он решил, что их просто разъединили, но Эдвина не решилась заговорить сразу: было очень тяжело сообщать брату такое… Но ей было страшно представить, каким ударом было бы для него получить телеграмму. А письмо придет только через несколько дней. Джордж имел право знать, как узнали младшие… они плакали целыми днями. Снова эти слезы! Пять лет назад они уже оплакивали тех, кого любили.

– Джордж, это Эдвина, слышишь меня?

Он едва различал ее голос сквозь треск помех.

– Да! Что-то случилось?

Язык ей не повиновался. Душили слезы. Наверное, зря она ему позвонила.

– Филипп… – Она могла бы не продолжать, он понял все: кровь застыла в его жилах. – Два дня назад мы получили телеграмму, – выдавила она сквозь рыдания. – Убит… во Франции… – Ей вдруг показалось важным сообщить ему подробности. – Пал смертью храбрых…

Больше ничего сказать она не смогла. А дети стояли на лестнице и смотрели на нее.

– Я немедленно еду домой, – решительно воскликнул Джордж, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Теперь они оба плакали. Алексис медленно пошла наверх, туда, куда не заходила уже давно. Ей хотелось побыть одной, подумать о старшем брате.