Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв
Взглянув на него, она твердо сказала:
– Да, Бен, понимаю, но я должна выполнить их последнюю просьбу.
– А я уверен, что они хотели, чтобы ты была счастлива, как они.
«Но как я могу… быть счастлива, если они забрали мое счастье с собой?»
Эдвине хотелось кричать, но она справилась с собой и едва слышно произнесла:
– Мне очень жаль.
– И мне тоже, Эдвина, – тихо сказал Бен и вышел, закрыв за собой дверь.
Обернувшись, она увидела, что Джордж наблюдает за ней, и вдруг смутилась. Интересно, много ли ему удалось подслушать?
Он медленно подошел к ней. Глаза на измазанном сажей лице смотрели с тревогой.
– Все в порядке?
– Да, – улыбнулась Эдвина. – Все хорошо.
– Ты грустишь, потому что из-за нас не можешь выйти за Бена? – Джорджу было важно знать, что сестра чувствует на самом деле, и он очень надеялся на честный ответ.
– Нет, дело не в этом. Если бы я его любила, то вышла бы за него, несмотря ни на что.
Джордж выдохнул с облегчением, и Эдвина улыбнулась.
– А ты вообще хочешь замуж?
У него был такой испуганный вид, что Эдвине вдруг стало смешно. Теперь она знала, что никогда замуж не выйдет: у нее просто нет для этого времени. Спасать детей из-под колес поезда, делать с ними уроки, печь вместе с Фанни печенье – вряд ли в ее жизни появится мужчина в перерывах между этими увлекательными занятиями! И в глубине души Эдвина знала, что ей никто и не нужен.
– Не думаю.
– Почему? Из-за нас? – с любопытством спросил он, когда они поднимались по лестнице.
– Ну… по разным причинам. Может, потому что я слишком сильно вас люблю, и для кого-то еще в моем сердце просто нет места. – Она глубоко вздохнула, ощутив знакомую боль. – А может, там навсегда поселился Чарлз.
И, может, потому, что часть души умирает, когда умирает тот, кого ты так любишь. Ты отказываешься жить и идешь ко дну вместе с ним, как поступила мама, не желая разлучаться с мужем. Эдвина отдала себя Чарлзу и детям. В ее сердце больше не осталось места.
После того как отправила в ванную, она уложила брата спать, как укладывала бы Тедди, поцеловала на ночь, погасила свет и подоткнула одеяло. Посмотрев на сладко спящих в своих кроватках Фанни и Тедди, она прошла мимо опустевшей комнаты Филиппа, направляясь к себе в спальню, где под одеялом тихо сопела во сне Алексис, разметав по подушке золотистые локоны. Эдвина присела на краешек постели, глядя на девочку, а потом встала и впервые за долгое время протянула руку к верхней полке платяного шкафа. Эдвина знала – она все еще там, в коробке, перевязанной синей атласной лентой, в которой прибыла из Англии. Сняв коробку с полки, она осторожно поставила ее на пол и открыла. Венок из белого атласа и крошечных жемчужин мерцал в лунном свете. Эдвина взяла в руки свадебную фату, и когда ее подхватили волны невесомой вуали, как море угасших надежд, поняла, что сказала Джорджу правду: она никогда ее не наденет… Пусть будут Филипп, Джордж, Алексис и малыши… а еще мучительные, но дорогие воспоминания… Вот и все, что ей осталось. Для мужа места нет.
Она аккуратно вернула фату в коробку и завязала ленту, не замечая, что по лицу текут слезы. Для нее все закончилось в ту страшную ночь, далеко-далеко в море, с гибелью того, кого любила и кого больше нет на свете… Она любила Чарлза больше жизни и совершенно точно знала, что в этой жизни другого мужчины не будет.
Глава 17
Учебный год в Гарварде закончился, и 14 июня 1914 года Эдвина стояла на платформе вместе с Джорджем и изо всех сил махала Филиппу, который с радостной улыбкой выглядывал из окна своего купе. Поезд остановился. Казалось, юноши не было дома сто лет, а не девять месяцев.
Филипп первым соскочил на платформу и бросился обнимать родных – обоих сразу, и Эдвина расплакалась. Джордж издал радостный вопль, и к ним бросились малыши, стоявшие в сторонке. Одна Алексис, улыбаясь и глядя на брата во все глаза, как будто не верила, что он действительно вернулся домой, осталась на месте.
– Привет, малышка! – Филипп подбежал к ней и сердечно обнял, и тогда она просияла: брат дома, в мире снова воцарился порядок. Вот она, мечта, которая сбылась!
Филипп вернулся в вагон за вещами и начал передавать багаж через окно купе Джорджу. Наблюдая за братом, Эдвина отметила, как он вырос и раздался в плечах. Еще бы, она не видела его почти год! И держался он увереннее – настоящий мужчина. Для своих лет он выглядел слишком взрослым и серьезным.
Улыбнувшись, Эдвина послала ему поверх головы Джорджа воздушный поцелуй.
– Кажется, ты здорово подрос! Отлично выглядишь!
Голубоглазый, как она, он стал еще больше похож на мать…
Филипп ни за что не признался бы, что почти каждый вечер мечтал о том, чтобы вернуться домой, хотя в Гарварде было здорово! Бен Джонс оказался прав: ему очень понравилось в студенческой среде, – только иногда казалось, что Калифорния осталась где-то на другой планете. Родной дом был так далеко! Четыре дня на поезде – целая вечность. Рождество он провел в Нью-Йорке, в гостях у своего соседа по комнате, и ужасно скучал по Эдвине и младшим детям – хотя, конечно, не так сильно, как они скучали по нему.
Филипп заметил, что Бен не пришел его встречать, и, удивленно приподняв бровь, спросил почему.
Они подошли к машине, ожидавшей их перед зданием вокзала.
– Он сейчас в Лос-Анджелесе, – улыбнулась Эдвина. – Но просил передать тебе привет. Потом наверняка захочет с тобой встретиться, поболтать об альма-матер и все такое.
Эдвине и самой не терпелось послушать брата. Он посылал домой пространные письма – о людях, с которыми познакомился, о занятиях и профессорах, у которых учился. Иногда она ему даже завидовала. Как бы ей хотелось тоже куда-нибудь поехать! Пока были живы родители и Чарлз, она ни о чем таком даже не задумывалась: замужество, дети – вот и все, о чем мечтала, – но теперь, когда на ее плечи легли многочисленные обязанности, когда участие в редакционных совещаниях требовало от нее настоящих знаний, стала задумываться, не следует ли и ей чему-то поучиться?
– А это чья машина? – спросил Филипп, и Эдвина просто сказала:
– Наша.
Филипп решил, что сестра шутит, и усмехнулся:
– Скажи еще, что за руль сядешь ты.
– Именно так. Почему ты думаешь, что я не могу научиться водить?
Она смотрела на него со счастливой улыбкой, облокотившись на дверцу новенького «Паккарда», который купила для всей семьи на свой двадцать третий день рождения.
– Эдвина, ты шутишь?
– Конечно, нет. Так что бросайте свое барахло в багажник, мистер Уинфилд, и поедем домой.
Они погрузили вещи, расселись, и автомобиль тронулся. Филипп с изумлением отметил, что сестра ведет машину уверенно. От всего происходящего у него просто голова шла кругом.
– Ну, как я вижу, тут ничего не изменилось, – заметил он шутливо, внимательно разглядывая сестру.
Она стала даже красивее, чем ему помнилось. Настоящая красавица! Странно было осознавать, что эта молодая женщина, которая пеклась о них день и ночь, их сестра, заменила им мать, что сама выбрала эту долю – предпочла одиночество ради того, чтобы о них заботиться.
– У тебя все хорошо? – спросил он тихо, когда они шли к дому, пропустив остальных вперед.
– Просто отлично, Филипп! – Эдвина остановилась, чтобы еще раз взглянуть на брата. За прошедшее время он подрос, и теперь ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Кажется, Филипп даже перерос отца. – Тебе там правда нравится?
Филипп кивнул.
– Далековато от дома, но я учусь, узнаю столько нового, встречаюсь с интересными людьми.
– Ничего, всего каких-то три года – и ты вернешься и будешь управлять газетой.
– Жду не дождусь! – улыбнулся Филипп.
– А уж я-то как! Эти бесконечные совещания действуют мне на нервы.
Но это было не все: ей стало тяжело ладить с Беном. Он здорово расстроился, когда она отвергла его предложение, и разозлился. Конечно, они оставались друзьями, но прежней близости больше не было.
