Розалинда Лейкер - Венецианская маска
Когда монахини вместе с Бьянкой пришли навестить дом Савони, они сообщили, что им больше не разрешают видеться с Еленой, хотя Филиппо позволил молиться у дверей ее спальни. Мариетте не понравилось, когда сестра Джаккомина невинно заметила, как добр был хозяин дома, когда взял Бьянку с собой в зал, где был готов кофе с печеньем и где они проговорили все время, пока не пришла сестра Сильвия.
— Елена принимает участие в молитвах? — спросила Мариетта сестру Сильвию.
— Сначала она произносила их с нами, но теперь редко отвечает.
Бьянка играла с детьми, чтобы не присутствовать при разговоре. Она боялась, что выдаст себя, если Мариетта снова заговорит о ее отношениях с Филиппо. В последний раз он поцеловал ее второй раз, и она была так поражена тем, как он печалится по Елене, которая уже давно перестала быть ему настоящей женой, что не могла противиться этому. А когда он нежно коснулся ее груди, вольность, которой она не должна была допускать, она чуть было не растаяла в его руках. Еще он говорил такие страстные слова, что она легко могла потерять голову, если бы ее совесть не проснулась вовремя.
Она чувствовала тогда, что должна пойти к Елене и тут же попросить у нее прощения, но это было невозможно. Любовь к Филиппо и притягивала, и пугала ее одновременно, она понимала, что лучше будет, если она больше никогда не попадет в палаццо Селано. Но теперь, когда монахини молились у дверей Елены, они стали ходить туда чаще, брать ее с собой, чего обычно не делали, и просили играть на флейте перед дверью.
— Бьянка!
Это Мариетта звала ее. Бьянка нехотя ответила:
— Да?
— Когда в следующий раз будешь в домке Елены, попробуй поговорить с ней через дверь, постарайся сделать это в одиночестве. Может быть, она впустит тебя одну.
Бьянка почувствовала стыд, когда поняла, что ее первой реакцией на просьбу Мариетты была досада за то, что у нее будет меньше времени на свидание с Филиппо. И все же она решительно ответила:
— Да, конечно. Может быть, после того как Елена сходит в оперу, она снова начнет интересоваться миром.
— Ты сказала, в оперу? — не поверила Мариетта. Адрианна тоже была поражена.
— Да. Филиппо, то есть синьор Селано, сказал мне, что ведет ее на представление на следующей неделе. Последняя попытка. Доктора предупредили, что если это не поможет, то надеяться больше не на что. Елена останется такой на всю жизнь. — Голос Бьянки преломился. — О, я так хочу, чтобы она поправилась!
Ее слезы были искренние. Кроме того, что Бьянка всей душой желала Елене выздоровления, она также понимала, что другого пути наладить собственную жизнь нет.
Так случилось, что Мариетте не пришлось покупать билет на представление, чтобы увидеть Елену. Себастьяно и его жена уже пригласили ее, они часто приглашали ее на подобные мероприятия и на домашние торжества. Мариетта была уверена, раз Елена чувствует себя достаточно хорошо, чтобы посещать оперу, значит, она в состоянии понять послание на их тайном языке.
Мариетту всегда охватывала ностальгия, когда она надевала одно из своих вечерних платьев. Придерживаясь моды, она обладала чувством стиля, даже если платье было куплено пять-шесть лет назад. Юбки держались на нижней, что придавало ей пышный силуэт, а глубокое декольте делало платье по-настоящему вечерним. Мариетта заняла свое место между Себастьяно и его женой, помимо них на балконе расположились и другие гости. Как всегда, ее сердце сильно билось в предвкушении великолепной музыки и чудесного пения, ее только огорчало то, что ложа, в которой они с Доменико так часто сидели и которая еще до заключения его в тюрьму, была закреплена за семьей Торриси, с тех пор как построили оперный театр, занята чужими людьми.
Как и полагалось, со всех сторон слышались приглушенные разговоры, в свете свечей сверкали бриллианты. Балкон Селано все еще пустовал. Потом, когда Мариетта уж было отчаялась увидеть свою подругу, в ложе появился Филиппо с Еленой и усадил ее в кресло. На ней была одна из ее любимейших масок с инкрустированными бриллиантами и сатиновой вуалью. Она медленно стала обводить взглядом зал, те, кто кланялись или кивали ей, получали в ответ легкий поклон головы.
Мариетта была уверена, что Елена ищет ее, тогда она взяла театральный бинокль, подаренный ей Доменико, и приложила к глазам. Она увидела Елену, но разглядеть выражение на ее лице было невозможно, потому что оно было закрыто маской. Ее волосы были уложены по последней моде, мягкие и густые, с выпущенной прядью, покоящейся у нее на плече. В ее шее, плечах, руках чувствовалась какая-то округлость, которая говорила о том, что если она и потеряла свой вес во время болезни, то начинала его снова набирать. Тем не менее в ее манерах присутствовала какая-то апатия, и то, как отчужденно висела ее рука с веером, свидетельствовало о том, что все далеко не в порядке.
Опустив бинокль, Мариетта напряженно ждала, когда же глаза Елены поймают ее взгляд. Когда это произошло, Мариетта раскрыла веер, повела им в сторону, приковывая ее внимание, и ее пальцы изобразили краткую просьбу о встрече. Однако взгляд Елены скользнул по ней без единого признака понимания. Мариетта была ошарашена. Может быть, доктор прописал ей лишнюю дозу лекарств, что она стала такой невнимательной, или ее непонятная болезнь так ее захлестнула, что она забыла дружбу, которая помогала им на протяжении всей жизни?
Увертюра закончилась, и занавес поднялся, открыв сложную постановку декораций с замком, горами и рыцарями, стоящими тут и там на скалистых выступах. Мариетта пыталась сосредоточиться на представлении, пение было великолепным, однако ее внимание непрестанно отвлекалось на ложу Селано. Елена каждый раз, когда она поглядывала на нее, съезжала в своем кресле, словно силы, которые в ней были, постепенно покидали ее. Мариетта непроизвольно воскликнула, когда Елена в конце концов упала с кресла. Филиппо подскочил со своего места так, что программный лист, лежавший на вельветовом подлокотнике, полетел в оркестровую яму, словно белая птица, заставив многих обернуться на происходящее в ложе Селано. Филиппо наклонился, чтобы поднять Елену, и вынес ее из ложи. Случившееся было похоже на разыгранную маленькую драму параллельно со спектаклем на сцене.
Мариетта тоже вскочила на ноги, ее крик потревожил тех, кто теперь отодвигал свои стулья, чтобы пропустить ее. Себастьяно поймал ее за запястье.
— Стоит ли сейчас идти к Елене?
— Я должна!
Он последовал за Мариеттой, когда та побежала вниз по коридору с красными обоями, а затем по ступеням в фойе. Они прибежали быстрее, чем сюда успел спуститься с другой стороны Филиппо с Еленой на руках, которая, кажется, была без сознания, впереди и позади их шли слуги Селано. Мариетта кинулась им навстречу.
