Розалинда Лейкер - Венецианская маска
Проблемы и тревоги не заставили себя долго ждать. Но, сделав из этого всего игру для младших детей дома, одну из них женщины успешно решили. Старшим мальчикам и их сестрам семьи Савони удавалось держать при себе то, что им сказали. Лукреция тоже пообещала хранить молчание, когда вернулась в дом Мариетты после поездки домой во время отсутствия Мариетты.
И снова капитана Тсено уговорили исполнить маленькую просьбу, которую он не одобрял. Он не мог скрывать своего сострадания по отношению к Мариетте, хотя и понимал: это еще и из-за того, что она нравится ему. В результате однажды на рассвете, когда близнецам уже было четыре недели, Мариетта взяла Данило, а Адрианна — Мелину, и они пошли к Соломенному мосту. Там Мариетта обратилась лицом к печально известному мосту скорби, который соединял замок дожа с тюрьмой. Она внимательно следила за каменными узорами, которые составляли два отверстия, и думала, в какое из них подведут Доменико. Небо светлело, а канал внизу становился бледнее, словно ракушки. Вдруг она увидела, как промелькнула его рука в первом отверстии, а потом и он сам прильнул к нему настолько близко, насколько мог.
Он видел, как Мариетта торжественно поднимает его сына. Его наследника! Будущее его семьи! Смысл всей его жизни! Ему до слез захотелось обнять свою жену и детей. Потом Мариетта передала мальчика Адрианне и подняла Мелину так, чтобы ему было видно. Он знал, что его дочь прекрасна.
К сожалению, Мариетта увидела, как пальцы Доменико исчезают из каменных отверстий. Он должен был возвращаться. Нарушив обещание, данное капитану Тсено, молчать, она выкрикнула:
— Мы ждем тебя!
Он услышал ее, хотя шум летающих чаек унес ее крик подальше от посторонних ушей.
Когда близнецы подросли, у Данило волосы стали совсем темными, а у Мелины — светло-коричневыми. Они различались и внешне, и по темпераменту. Данило был трудным ребенком, в то время как Мелина была спокойной. Он то и дело просыпался по ночам, а Мелина спала до утра. Поэтому она всегда спала в соседней комнате, и, чтобы не тревожить лишний раз Савони, Мариетта сама проводила много бессонных ночей с Данило в своей комнате. Он уже так походил на Доменико, что любой мог бы сказать, что это его ребенок. Однако Данило видел внешний мир гораздо реже, чем Мелина. Сначала в чепчике и платке он ничем не отличался от своей сестры, но теперь Мариетта брала его на улицу только тогда, когда выходила в маске, чтобы никто не знал, кто они такие.
Элизабетта любила малышей одинаково, однако Данило обнимала и играла с ним больше, чем с Мелиной, но только потому, что понимала: его отдадут в чужой дом, прежде чем он научится ходить и говорить. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понять, почему ее отец в тюрьме, и поддерживала мать в вере в то, что правда однажды откроется.
Элизабетта всегда неохотно прощалась с младшим братом, когда ей приходилось уходить с Мариеттой, которая по традиции, заведенной Леонардо лично, доставляла маски особо важным покупателям. Чтобы избежать нежелательных осложнений, которые предсказывала Адрианна, она перестала доставлять заказы в одиночку. Она брала с собой Элизабетту, а еще лучше Лукрецию, которая тоже помогала нести самодельные сатиновые коробки с масками, перевязанные лентами. В определенные места, где мужья ждали ее именно тогда, как их жены отлучались, один из помощников магазина сопровождал Мариетту с коробками.
Мариетта шла по площади Святого Марка с очередной партией коробок, Элизабетта безмятежно танцевала рядом с ней, когда пара, выходящая из базилики, вдруг привлекла ее внимание.
— Посмотри, Элизабетта! — воскликнула она. — Да это же Елена с мужем! Пойдем, подойдем поближе.
Хотя лицо Елены закрывала сетчатая вуаль, не было никаких сомнений, что эти яркие золотые волосы — ее. Она качала головой из стороны в сторону и медленно шла, облокотившись на руку мужа, словно ей было невероятно сложно переставлять ноги. Мариетта заметила, с какой заботой Филиппо смотрит на Елену. Впечатление всегда обманчиво. Она не могла поверить, что Филиппо не приложил руку, чтобы Елена была в таком состоянии. Когда знакомые пытались подойти, Филиппо вежливо извинялся, и один из его помощников преграждал им путь к Елене со словами, что синьора не станет ни с кем беседовать.
Мариетта с Элизабеттой быстро перешли к тому месту в Пиатсетте, которое пара по дороге к своей гондоле не могла миновать. Женщина надеялась, что Елена увидит ее, и они смогут перекинуться парой слов на их тайном языке. В определенный момент, когда Филиппо отвернулся, чтобы ответить на очередное приветствие, она передала ей короткое сообщение, в котором просила Елену принять Адрианну, когда та придет в следующий раз. Ответа не последовало. Руки Елены не изменили положения.
Элизабетта, всегда особенно чутко воспринимавшая все беды и неудачи Елены, очень расстроилась, увидев леди, которую она так хорошо знала, в таком состоянии. Елена никогда не обнимала ее и не целовала, как Адрианна и другие мамины подруги, и все же во взгляде Елены, в ее улыбке было то тепло, которое, Элизабетта знала, было исключительно для нее. Теперь, позабыв про все на свете, она метнулась вперед Мариетты к Елене и схватила ее за руку.
— Это я, Елена! Почему мы никогда не видим тебя?
Елена выдернула у нее руку, вздрогнув, словно в нее выстрелили, и уткнулась лицом в плечо Филиппо, ища у него защиты. Он же, узнав и мать, и дочь, взревел:
— Уберите этих грязных Торриси от моей жены!
Один из его слуг бросился исполнять приказ, схватив Элизабетту за руку и оттащив ее в сторону. Она упала и заплакала, но не от ушибов, а от чувства досады. Мариетта согнулась над ней и бережно взяла девочку на руки.
— Елена больше не любит меня! — всхлипывала Элизабетта.
— Шш! Конечно, любит. Ты просто напугала ее, вот и все. Она серьезно болеет и, мне кажется, еще не скоро выздоровеет.
Пришлось потратить немало времени, чтобы успокоить ребенка, и всю дорогу до места, куда нужно было доставить маски, она несла ее на руках. А когда они вернулись домой, одна из девочек Савони ждала ее со своими куклами, и скоро обе весело занялись игрой. Мариетта надеялась, что девочка забудет инцидент, однако, когда Адрианна, услышав рассказ о происшедшем, снова засобиралась в палаццо Селано, Элизабетта лаконично предсказала исход ее визита.
— Адрианне не следует туда идти. Елена больше не желает быть с кем бы то ни было из нас.
Было ясно, ничто не заставит дитя поменять свое мнение, и, когда Адрианна вернулась с тем же результатом, что и в предыдущие разы, Мариетта стала подумывать, не согласиться ли с ней. И все-таки она решила до конца верить, что всему причиной меланхолия, это она навела на Елену темные чары, если бы не они, она оставалась бы такой же, какой ее все знают.
