Тайна Моря - Стокер Брэм

Очевидно, это и был путь к колодцу.

Глава XXXI. Приключение Марджори

Я чувствовал, что туннель недолго будет полностью в моем распоряжении, и потому вернулся к основному проходу, ведущему вниз. Туннель был очень крутой и низкий; в скале под ногами проделали грубые ступени; поскольку я нес фонарь перед собой, пришлось опустить его так низко, что я даже чуял запах горячего металла, когда пламя нагревало стенку. Путь был в самом деле непростой, не для людей моего роста. Скоро я почувствовал, как рассеиваются первые страхи. Поначалу я боялся нехватки воздуха и воображал всевозможные ужасы, поджидающие в неизвестных пещерах. В памяти всплыли книги об экспедиции Бельцони в пирамиды, когда терялись люди или целым группам приходилось останавливаться, потому что идущий в авангарде застревал в узком лазе и полз на животе. Здесь же, хоть местами потолок и нависал так, что приходилось беречь голову, места вполне хватало, воздух поступал приятный и прохладный. У человека, непривычного к глубоким норам, хоть природным, хоть искусственным, под землей возникает особый страх. Здесь ты отрезан от света и воздуха, всегда в одном шаге от погребения заживо со всеми его потенциальными ужасами. Однако меня обнадеживали неожиданная понятность и легкость пути, и я спускался по крутому туннелю со спокойной душой. Незнакомому с подземельями любые расстояния в них кажутся невероятно длинными, и мне пройденная глубина уже представлялась физически невозможной, когда пол передо мной снова выровнялся. В то же время поднялся потолок, и я снова смог встать во весь рост. Тогда я предположил, что нахожусь у основания холма, неподалеку от старой часовни, и далее следовал с осторожностью, готовый закрыть фонарь рукой. На ровной земле я мог несколько ускорить шаг, а зная, что от подножия холма до часовни всего около двухсот футов, не удивился, когда уже через каких-то восемьдесят шагов туннель закончился комнатой, грубо вырубленной в скале. Перпендикулярно моему проему находилась полноценная лестница наверх — отчасти вырезанная в скале, отчасти достроенная. Прежде чем подняться, я внимательно огляделся и обратил внимание на то, что стены сложены из огромных валунов. Оставив дальнейшие исследования на будущее, я с колотящимся сердцем приступил к подъему.

Лестница была винтовой; я насчитал тридцать ступеней, прежде чем увидел, что путь преграждает большой камень. На несколько секунд меня охватил страх, что препятствие непреодолимо; затем я внимательно поискал способы сдвинуть камень. Я предположил, что, вероятно, на обоих концах туннеля применялся один и тот же метод.

В тот день удача явно была на моей стороне! Тут же нашлись и две железные скобы, прямо как те, что позволили вернуть монумент на место. Я крепко взялся за них и поэкспериментировал с направлением движения. Камень содрогнулся при первых же усилиях, тронувшись с места от малейшего давления. Я увидел расширяющуюся щель, откуда на меня падал тусклый свет. Удерживая камень одной рукой, я прикрыл фонарь и продолжил открывать проход. Помаленьку-помаленьку камень откатился с дороги, и я смог пробраться, согнувшись вдвое. Со своего места я видел часть стены с длинными низкими окнами меж массивных валунов — так я и понял, что наконец прибыл в старую часовню. Меня охватило радостное чувство: после неведомых опасностей пещерного прохода я наконец-таки достиг безопасности. Пригнувшись, я протиснулся через узкий проем. Камень был добрых четыре фута в обхвате, поэтому, чтобы выбраться, мне требовались по меньшей мере два шага. Я сделал один и уже занес было ногу для второго, когда услышал отчетливый и твердый шепот:

— Руки вверх! Только двинься — и ты мертвец!

Я, разумеется, остановился и, подняв глаза — поскольку распрямиться еще не успел, — обнаружил перед собой дуло револьвера. Мгновение я смотрел на него; револьвер был неподвижен, как камень вокруг, и я понял, что ничего не попишешь, придется подчиниться. Затем я заглянул за него, на державшую его руку и направлявшие его глаза. Взор их тоже был неколебим, но какая же радость меня охватила, когда я понял, что и рука, и глаза принадлежат Марджори! Я бы выскочил ей навстречу, если бы не зловещее колечко стали перед носом. Я выждал несколько секунд, потому что казалось странным, что она не опустила револьвер, увидев, кто перед ней.

Поскольку дуло по-прежнему нелюбезно смотрело на меня, я произнес:

— Марджори!

И вмиг ее рука упала. Я восхитился ее самообладанием и решимостью, ведь пистолет не выпал. С возгласом радости она подскочила ко мне, отчего у меня защемило сердце — так много было в этом движении любви и порыва. Она положила левую руку мне на плечо, и, глядя ей в глаза, я ощутил ее радостную дрожь.

Несколько секунд она просто стояла, а потом промолвила со вздохом и ноткой самоупрека:

— А я не узнала тебя!

Меня словно залило светом от того, как она произнесла «я» и «тебя»! Если бы я не знал ее раньше, она полностью открылась бы мне в тот миг.

Мы оба, очевидно, были исключительно практичными людьми, ведь даже пребывая в восторге от нашей встречи — а для меня было не меньше чем восторгом выйти наружу после столь сумрачного путешествия по тайному подземному проходу, — мы не потеряли голову. Думаю, она первая вспомнила о нашем окружении, поскольку, едва я открыл рот, она уже предостерегающе вскинула палец.

— Тс-с! Вдруг кто-нибудь придет. Впрочем, думаю, никого поблизости нет. Погоди, дорогой, я посмотрю! — Она беззвучно выпорхнула из часовни, и я увидел, как она скрывается среди деревьев. Через несколько минут она вернулась, осторожно держа в руках плетеную корзину.

Открывая ее, пояснила:

— Если тебя увидят в таком состоянии, могут что-то заподозрить.

Из корзины она извлекла небольшой кувшин с водой, мыло, полотенце и щетку для одежды. Пока я умывал лицо и руки, она меня обмахивала. В короткий срок мой туалет на скорую руку был закончен. Она аккуратно вылила воду в трещину в стене и, отправив все вещи обратно в корзину и прихватив заодно и мой фонарь, сказала:

— Идем! Вернемся в замок, пока никто ничего не прознал. Они решат, будто мы повстречались в лесу.

Мы отправились в замок, стараясь не привлекать внимания, и вошли, я думаю, незамеченными. Я тщательно привел себя в порядок перед тем, как попасться кому-нибудь на глаза: наш секрет был слишком велик, чтобы навлекать на себя подозрения. Засвидетельствовав почтение миссис Джек, я последовал за Марджори в ее будуар наверху, где мы и сели, держась за руки, и я пересказал свое приключение во всех подробностях. Я чувствовал, какое действие на нее это оказывает: во время эпизодов, представляющих для нее особый интерес, она крепче сжимала мою руку. Она, не боявшаяся за себя, поддалась страху за меня!

Затем мы все обсудили. Теперь мы представляли себе передвижения похитителей; мы сочли, что с должной подготовкой выясним часы их появления и выследим одного за другим. К обеду мы определились с планом действий. Идея пришла из старых «Сказаний джинна» [41], где верный визирь привел чужого правителя в пещеру и попросил перерезать натянутую перед ним веревку, которая, как выяснилось, держала большой валун, накрывавший особый павильон, построенный самим визирем на виду с расчетом прельстить захватчика, чтобы тот его занял. Мы могли привязать тонкую нить к верхушке монумента и тайком протянуть в замок, и тогда ее разрыв предупредит Марджори об открывшемся проходе; так она и узнает час, когда похитители сходятся в часовне. Изобрели мы и другой механизм, в котором вторая нить, закрепленная на камне в часовне, оборвется движением камня и тем самым уронит книгу на постель Марджори, разбудив ее, если она уснет. Большую часть дня заняло воплощение этих идей, поскольку действовали мы медленно и скрупулезно. Затем я отправился домой.

Рано поутру я уже был у монумента. Зайдя за камень, я дал сигнал на случай, если Марджори уже меня ждет на крыше замка, но ответа не последовало. Тогда я присел и стал ждать приличного времени, чтобы явиться в Кром на ранний завтрак.