Бенгт Даниельссон - На «Баунти» в Южные моря
Газеты тотчас напечатали пространные, более или менее приукрашенные отчеты о мятеже и беспримерном переходе баркаса, а один из крупнейших театров Лондона не замедлил поставить спектакль о приключениях Блая. О том, что это было за представление, свидетельствует афиша, которая гласила:
ТЕАТР РОЙЭЛТИ
Уэлл-стрит, по соседству с Гудменз-Филдс
В четверг, 6 мая 1790 года
будет показано
ПОДЛИННОЕ СОБЫТИЕ, В ЛИЦАХ,
ПОД НАЗВАНИЕМ
ПИРАТЫ
или
Злоключения Капитана Блая.
Повесть о всем его Плавании
начиная со сцены прощания в Адмиралтействе.
БУДЕТ ПРЕДСТАВЛЕНО
«БАУНТИ» идущий вниз по ТЕМЗЕ
Прибытие Капитана на Отахенте и обмен
английских товаров на ХЛЕБНОЕ ДЕРЕВО
ТАНЦЫ ОТАХЕИТИ!
Преданность ОТАХЕИТЯНСКИХ ЖЕНЩИН и их
Печаль при расставании с
БРИТАНСКИМИ МОРЯКАМИ
А также точная Картина, как
Капитан БЛАЙ был арестован в каюте на
«БАУНТИ» пиратами.
Волнующая сцена, как Капитана и его верных
Спутников принудили спуститься в лодку.
Их Бедствия в Океане и Стычка с Туземцами на
одном из Островов Дружбы.
Удивительное Прибытие на Мыс Доброй Надежды,
и любезпый Прием у Губернатора.
ОБРЯДЫ И ТАНЦЫ ГОТТЕНТОТОВ
При Отплытии. И счастливое Возвращение в Англию.
Поставлено под непосредственном руководством
Лица, которое находилось на борту транспорта «Баунти».
Пышный спектакль не хуже, чем это сделала бы в наши дни телевизионная передача, прославил имя и подвиги капитана Блая, но окончательно он стал всенародным героем в июне, когда заботами адмиралтейства была издана книга с искусно подобранными и слегка приукрашенными отрывками из судового журнала.
Закон требовал, чтобы военный суд определил, кто виноват в потере «Баунти»; и суд приступил к работе в конце октября, как только прибыли из Батавии последние спутники Блая. Сначала был зачитан доклад Блая о мятеже. Затем опросили младших офицеров: слышали они или видели что-нибудь, что говорило бы о подготовке мятежа? Они категорически ответили «нет». Тогда суд задал вопрос штурману Фраеру:
— Капитан Блай и все вы предприняли все, чтобы отбить «Баунти», когда начался мятеж?
— Все, что было в наших силах, — решительно ответил Фраер.
Хеллет и Хейворд тоже горячо заверили, что было сделано все, чтобы отстоять корабль.
Затем председатель суда спросил Блая, есть ли у него какие-либо замечания или обвинения в адрес присутствующих членов команды. Блай заявил, что единственный, кто вел себя неудовлетворительно, — это плотник Перселл. В заключение суд одного за другим опросил присутствующих членов команды, могут ли они в чем-нибудь упрекнуть Блая. Все ответили отрицательно.
Вскоре суд объявил свое решение:
«Суд считает, что «Баунти» был силой захвачен у лейтенанта Уильяма Блая Флетчером Крисченом и другими мятежниками… и сим объявляет лейтенанта Блая и тех из его офицеров и членов команды, кои возвратились в Англию и присутствуют здесь, полностью оправданными».
Точка. Конец.
Тому, кто знает все подробности мятежа, ясно, что многие важные моменты не были преданы гласности. Что младшие офицеры и гардемарины, которые плохо несли службу или из трусости остались бездеятельными, не обличали самих себя, — в этом нет ничего удивительного. Но почему Блай не рассказал обо всем, что ему было известно, и почему он назвал только Перселла, умолчав о выходках Фраера? Поведение Блая бесспорно выглядит странным. Конечно, можно выдвинуть много правдоподобных объяснений: например, что Блай, когда все лишения и опасности остались позади, настроился на кроткий лад. Есть и другая, более убедительная гипотеза: Блай стремился избежать всего, что могло бы повредить его карьере. Действительно, долгий судебный процесс, в ходе которого ему, наверно, пришлось бы защищаться от многих обвинений, вряд ли способствовал бы его продвижению по службе. Но все это голые догадки, и даже если они верны, были, наверно, еще какие-то, неведомые нам, причины неожиданном мягкости Блая. Стоит в этой связи заметить, что даже Перселл, проступки которого рассматривались особо, отделался выговором за упущения по службе.
Зато бунт был таким преступлением, которым адмиралтейство не могло пренебречь, а потому было решено незамедлительно отправить военный корабль в Южные моря, чтобы найти Крисчена и прочих мятежников. Эту неблагодарную и трудную задачу поручили капитану Эдварду Эдвардсу, известному своей строгостью и пристрастием к дисциплине. Он получил двадцатичетырехпушечный фрегат «Пандору» с командой сто шестьдесят человек. После коллективного оправдания Блая и его спутников гардемарина Хейворда в последнюю минуту назначили на «Пандору» третьим лейтенантом— полезная мера, так как портретов мятежников не было, а словесные описания, которые получил Эдвардс, весьма приблизительно передавали их внешность.
Еще до выхода «Пандоры» из Англии, 7 ноября 1790 года Блая произвели наконец в капитаны, а еще через месяц адмиралтейство отметило ого заслуги, присвоив ему звание капитана первого ранга. Доверие Бенкса к Блаю тоже не поколебалось, а так как сэр Джозеф решимостью и упорством почти но уступал своему подопечному, то принялся настаивать, чтобы возможно скорее была снаряжена новая экспедиция за саженцами под командованием Блая. Дорожа своим престижем, Георг III тотчас согласился, но из-за приготовлений к войне с Францией экспедиция отправилась в путь только в августе 1791 года. На сей раз адмиралтейство постаралось избежать ошибок, допущенных четыре года назад и способствовавших успеху мятежа. Во-первых, Блаю дали в помощники трех толковых офицеров. Во-вторых, на корабле находилось подразделение морской пехоты: сержант, два капрала и пятнадцать солдат. В-третьих, экспедицию сопровождал небольшой корабль охранения.
Глава восьмая
Беглецы и преследователи
Проследив судьбу двух главных действующих лиц и их спутников сразу после бунта, посмотрим теперь, что стало с девятью мятежниками и семью лоялистами, которые остались на угольно-черном песчаном берегу Матаваи 22 сентября 1789 года, когда «Баунти» в последний раз зашел на Таити.
У каждого из них был свой побратим либо в царстве Поино — Хаапапе, либо в маленьком государстве Теины — Паре, где «Баунти» стоял на якоре в ту счастливую, но теперь столь далекую пору, когда люди Блая собирали побеги. Прочные дружеские узы связывали их и с другими местными жителями, мужчинами и женщинами. Наконец, у шести человек были, так сказать, верные подруги. Поэтому население обеих областей встретило англичан так, словно это дорогие мужья и родственники вернулись домой из дальнего плавания. Моряки охотно приняли предложение своих друзей и подруг поселиться у них, нисколько не задумываясь над тем неприятным фактом, что английские и прочие суда чаще всего заходили в Матаваи и здесь мятежников легче всего могли найти.
