Бенгт Даниельссон - На «Баунти» в Южные моря
Среди сотен встречающих не было лишь «короля» Теины; кстати, он уже успел еще раз сменить имя и теперь называл себя Мате. Сразу после отплытия своего покровителя Блая в апреле 1789 года Теина — простите, Мате — начал опасаться, как бы завистливые соседи не наказали его за нескромное поведение, не отняли бы все его драгоценности. И ои предусмотрительно перебрался опять на полуостров Таиарапу, где заправлял его родич, вождь Вехиатуа. По слухам, которые скоро дошли до англичан, Мате завел себе на всякий случай телохранителя — судя по описаниям, беглого английского матроса. Младший брат Мате, Ариипаеа, который замещал его на престоле и, кстати, был куда более любим народом, всячески старался убедить шестнадцать хорошо вооруженных и обладающих большими богатствами моряков с «Баунти» обосноваться в Паре. К великому огорчению обоих братьев, только пятеро — мятежники Маспретт и Хиллбрант и лоялисты Бирн, Макинтош и Норман — дали соблазнить себя обещаниями больших участков земли и услуг.
Остальные десятеро предпочли остаться на мысе Венеры, в царстве кроткого и добродушного вождя Поино, где их первоначально посвятили в сладкие таинства таитянской жизни. Лоялиста Моррисона — он явно выбился в руководители — приютил сам вождь. У него же поселился и мятежник Миллуорд, но по другой причине: он увлекся одной из жен Поино. Гардемарин Стюарт, лоялист, принадлежал к той шестерке, которая успела завести себе постоянных любовниц. С точки зрения таитян это означало, что они женаты, и Стюарт преспокойно въехал вместе с Хейвудом к своему «тестю». Мятежника Томсона и лоялиста Коулмена принял «тесть» последнего. В четвертой хижине нашли кров мятежники Беркетт, Самнер и Эллисон; о них пеклись радушные родители «жены» Самнера. Мятежник Скиннер был менее общительным, он предпочел жить отдельно со своей любимой. И, наконец, один из самых активных мятежников, Черчилль, расположился в доме своего побратима, который ничего не жалел для него. Вряд ли мы ошибемся, предположив, что Черчилль завидовал выдвижению Моррисона и старался не уступать ему. Казалось бы, шестнадцать человек с «Баунти» должны были разбиться на две группы — лоялистов и мятежников; на деле же они превосходно ладили между собой, и каждый поселился с тем, кто ему был по душе.
Наверно, англичане к этому времени поняли, что Мате не такой уж почитаемый владыка, какого пытался изображать, но по примеру Блая они все еще верили, что Ту, юный сын Мате, — законный и суверенный повелитель всего Таити. И как только они расположились у своих радушных и услужливых хозяев, все шестнадцать отправились в бухту Тоароа, чтобы засвидетельствовать свое почтение Ту. С помощью верного Хитихити, который был главным оратором и церемониймейстером, они заверили Ту в своем глубочайшем уважении, по таитянскому обычаю сбросили с плеч надетые для этого случая лубяные накидки, после чего вручили Ту скобяные товары в широком ассортименте и (видно, по совету все того же Хитихити) грозных идолов, захваченных на Тупуаи. В заключение они выстроились в три шеренги, каждая из которых по очереди приветствовала юного вождя салютом из мушкетов. Понятно, все это произвело огромное впечатление на семилетнего Ту, и он благосклонно пожелал им чувствовать себя на Таити как дома. А его дядюшка Ариипаеа устроил роскошный пир и одарил их участком земли, втайне надеясь заманить еще несколько англичан в Паре.
Но совершенно пренебречь Мате было бы грубой бестактностью, а поскольку тот все еще трусил и не решался приехать в Матаваи, англичане на следующий день послали на полуостров Таиарапу делегацию во главе с честолюбцем Черчиллем. Тот выполнил свою дипломатическую миссию и вернулся через две недели вместе с пресловутым телохранителем Мате, англичанином с невыразительной фамилией Браун. Новоявленный соотечественник сообщил, что его по собственному желанию месяц назад оставило здесь шведское военное судно, и принялся расписывать удивительные подвиги, коими изобиловала его жизнь. В частности, он будто бы служил сержантом морской пехоты в Портсмуте, был офицером армии печально известного индийского султана Хайдара Али, даже командовал судном, которое сам захватил, прежде чем — непонятно почему — согласился на должность рядового матроса на бриге его величества шведского короля «Густав III». Многое из того, что рассказывал Браун, было явной небылицей, но в одном он не соврал: он действительно прибыл на Таити на судне под шведским флагом. Этот визит долго оставался загадкой для всех историков Южных морей, но недавние исследования показали, что речь шла о военной экспедиции, одобренной Густавом III, которую снарядил и оплатил английский коммерсант Джон Генри Кокс. С 1788 года Швеция опять воевала с Россией, и Кокс вызвался нанести удар русским в спину, разорив их торговые фактории на Аляске и Камчатке. Разумеется, этот сверхоптимистический прожект был для русских не опаснее, чем комариный укус для слона, да Кокс и не особенно старался выполнить свой замысел. Исход экспедиции нас не занимает, зато интересно отметить, что Кокс, который, понятно, ничего не знал о мятеже, на пути к Таити хотел высадиться на Тупуаи, как раз когда люди Крисчена строили там крепость. Но близилась ночь, дул встречный ветер, и, сделав два неудачных захода, он пошел дальше, так и не увидев мятежников и упустив неповторимую возможность обеспечить себе пусть скромное, но достаточно прочное место в истории английского флота.
Позже Поино (он был наделен немалой долей здравого смысла) без ведома Брауна показал Моррисону письмо, подписанное Коксом и адресованное всем капитанам, которые будут заходить на Таити. В письме коротко и ясно говорилось, что Браун порезал ножом другого матроса на борту «Густава III» или «Меркурия», как еще назывался корабль, — и в наказание был оставлен на Таити. Большинство моряков с «Баунти» сразу невзлюбили Брауна, и они облегченно вздохнули, когда этот буян возвратился на Тапарапу, чтобы продолжать быть телохранителем и военным советником Мате.
Прошло больше месяца, как англичане высадились на Таити, так что у них было время поразмыслить о своем положении и разработать планы на будущее. Надо думать, больше всех тревожились за свою судьбу девять активных участников мятежа. Сколько бы они ни успокаивали себя тем, что Блай никак не мог добраться живым до Англии, нетрудно было сообразить, что рано или поздно адмиралтейство пошлет военный корабль на поиски пропавшей экспедиции. Всего умнее было бы по примеру Крисчена поскорее подыскать себе уединенный островок подальше от Таити; на пироге можно уйти достаточно далеко. И, однако, никто из мятежников не думал об этом. Объяснить это можно только тем, что их поразил очень распространенный среди попадающих в Южные моря недуг, который один остроумный журналист назвал «полинезийским параличом» и который выражается в полной неспособности сделать несколько шагов, чтобы подняться на борт корабля, идущего домой.
