Бенгт Даниельссон - На «Баунти» в Южные моря
Идти на одиннадцатиметровой шхуне тысячу восемьсот морских миль до Батавии было нешуточным делом, и Блай решил подождать, пока его люди совсем оправятся. Ожидание затянулось, а сидеть без дела было противно натуре Блая, и он заполнял судовой журнал самыми разнообразными сведениями: о ценах на рынке, о работорговле, о китайских погребальных обрядах, о лучшем способе выращивать рис, о здоровье и нравах малайцев. По мере того как становились на ноги его спутники, он и для них находил занятие, но только ботаник Нелсон мог сравниться в рвении со своим командиром — он каждый день совершал дальние прогулки, сумел даже собрать много саженцев хлебного дерева. Усердие его и погубило: Нелсон заболел и всего через месяц после прибытия на Тимор умер от горячки.
В общении с подчиненными Блай по-прежнему был строг и сух, но это была лишь маска, на деле он очень страдал от одиночества, что ясно видно из весьма красноречивого письма, которое он написал своей жене перед самым выходом из Купанга:
«Моя дорогая, дорогая Бетси!
Я нахожусь в таком уголке земли, где никак не рассчитывал очутиться. Но это место спасло мне жизнь и принесло утешение, и я счастлив заверить тебя, что вполне здоров. Вряд ли это письмо дойдет до тебя прежде тех писем, которые я еще буду писать, поэтому я лишь коротко расскажу, почему оказался здесь. Если бы ты только знала, какие чувства обуревают меня сейчас, когда я снова могу писать тебе и моим ангелочкам, тем более что ты едва не потеряла своего дражайшего друга. Да-да, очень легко могло случиться так, что ты оказалась бы без любящего тебя человека и пришлось бы тебе остаток жизни пребывать в неведении о моей судьбе. Впрочем, было бы еще хуже, если бы ты узнала, что я умер голодной смертью в океане или убит индейцами. Но всех этих опасностей я счастливо избежал при самых удивительных обстоятельствах, какие только можно себе представить, причем я ни на миг не терял надежды, что сумею преодолеть все препятствия. Моя дорогая, любимая Бетси, знай, что я потерял «Баунти»… Совершенно непостижимым образом заговорщикам удалось сохранить в тайне замысел бунта, никто из тех, кто остался со мной, и не подозревал о том, что готовилось. Даже мистер Том Эллисон настолько возлюбил Отахеите, что присоединился к пиратам; поистине, самые близкие люди предали меня. Но я надеюсь теперь побороть все трудности… Уповаю на то, что мир правильно взглянет на мое несчастье. Такого поворота я не мог предусмотреть. У меня было слишком мало офицеров, и, если бы мне дали солдат, вряд ли дошло бы до этого. В моем распоряжении не было ни одного смелого, отважного человека, так что мятежники обошлись с моими спутниками по заслугам. Я вел себя безукоризненно и всем показал, что не боюсь этих негодяев, хотя мне скрутили руки. Хейворд и Хеллет несли вахту под начальством Крисчена, но никого не предупредили, я увидел их на палубе, где они оставались, пока нм не велели спускаться в лодку. Последний показал себя жалким и бесстыдным подлецом, но я прошу тебя никому не рассказывать об этом, пока я не вернусь домой.
Я знаю, какой это удар для тебя, но умоляю, моя дорогая Бетси, не волнуйся чрезмерно. Все позади, будем лучше думать о предстоящих счастливых днях. Сознание того, что я выполнил свой долг, как подобает офицеру, поддерживает меня. Я не могу сейчас писать твоему дяде или еще кому-либо, поэтому расскажи всем, что моя репутация безупречна и честь не запятнана. Я спас бумаги, которые подтверждают мои заслуги, так что все наладится. Передай мое благословение дорогой Хэрриет, дорогой Мери, дорогой Бетси и моему дорогому крошке, которого я еще не видел, скажи им, что я скоро буду дома.
Передай привет твоему отцу, Энн Кемпбелл и миссис К., а особо — мое почтение твоему дяде и его семье. Тебе, любимая, принадлежит моя любовь, уважение и все, что в силах дать нежно любящий супруг.
Твой неизменно верный друг и муж У. Блай».Вооружив шхуну четырьмя пушками (для защиты от многочисленных китайских пиратов) и забрав на борт коллекцию растений, в том числе три саженца хлебного дерева, Блай 20 августа наконец снялся с якоря. Чувствительное сердце не позволяло ему расстаться со своим сильно потрепанным баркасом, и, не считаясь с дополнительными трудностями, он взял его на буксир. Плавание до Батавии продлилось сорок два дня, то есть столько же, сколько путешествие от Тофуа до Тимора. Хотя команда не переживала никаких лишений, не раз казалось, что беды не миновать. Впрочем, самый острый конфликт произошел не в море, а в порту Сурабая, куда шхуна пришла в середине сентября. Здесь чуть опять не вспыхнул бунт. Зачинщиками выступили Фраер и Перселл, но Блай уже набил себе руку в подавлении всяких беспорядков, и, когда он с присущей ему решимостью пригрозил заколоть смутьянов, они отступились и без сопротивления позволили подоспевшим голландским солдатам арестовать себя. На последнем этапе «Рисорс» шел вместе с другими судами, и Блай на всякий случай пересадил нарушителей спокойствия на разные корабли. Фраер в первом же порту извинился, но Перселл все еще находился под арестом, когда «Рисорс» 1 октября пришел в Батавию.
На кораблях, идущих в Европу, было мало мест, и людям Блая пришлось разделиться, да они, наверно, и не возражали против этого. Кок «Баунти», Томас Холл, успел схватить болотную лихорадку, свирепствовавшую тогда в Батавии, и через неделю умер. Блай тоже прихворнул, его спасло прежде всего то, что он уже 16 октября сумел выйти на голландском судне. С трудом добился он разрешения взять с собой писаря Сэмюэля и слугу Джона Смита; остальные вынуждены были задержаться еще на несколько недель в Батавии под начальством Фраера. «Рисорс» и баркас были проданы за бесценок на аукционе.
Обратный путь, мимо мыса Доброй Надежды, занял почти пять месяцев — нормальный срок для той поры, — и 14 марта 1790 года Блай достиг исходной точки своей экспедиции, то есть Портсмута. Из тех, кто задержался в Батавии, помощник штурмана Эльфинстон и старшина Липклеттер скончались от лихорадки. Лемб умер во время плавания, судовой лекарь Ледуорд тоже не вернулся: корабль, на котором он плыл, пропал без вести. Поскольку Нортон был убит на Тофуа, а Нелсона на Тиморе скосила горячка, до Англии добрались всего двенадцать из девятнадцати человек, которые отчалили от «Баунти» на перегруженном баркасе. Поразительнее всего, что никто не умер на первом этапе, во время плавания от Тофуа до Тимора, когда жизнь моряков ежеминутно находилась в опасности; это лучше всего показывает, каким превосходным командиром был Блай.
Газеты тотчас напечатали пространные, более или менее приукрашенные отчеты о мятеже и беспримерном переходе баркаса, а один из крупнейших театров Лондона не замедлил поставить спектакль о приключениях Блая. О том, что это было за представление, свидетельствует афиша, которая гласила:
