Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
— Продолжай, сестра, продолжай, — попросил Филипп.
— …об одной женщине, которая сбежала из его дома, а… — Андре понизила голос, — сейчас она уже мертва.
Несмотря на то, что Андре произнесла последние слова едва слышно, Бальзамо разобрал или, вернее, угадал их. Он глухо застонал.
Филипп замолчал. Наступила тишина.
— Продолжайте, продолжайте, — потребовал Бальзамо. — Ваш брат желает знать все, мадемуазель; он должен все узнать. Что сделал тот господин после того, как получил интересовавшие его сведения?
— Он ускакал, — отвечала Андре.
— А ты осталась в саду? — спросил Филипп.
— Да.
— Что было с тобой потом?
— Когда он начал удаляться, вместе с ним меня стали покидать силы, и я упала.
— Ты потеряла сознание?
— Нет, я по-прежнему спала, но очень крепко.
— Ты можешь вспомнить, что с тобой случилось, пока ты спала?
— Попытаюсь.
— Что же произошло? Говори!
— Из кустов выскочил человек, поднял меня на руки и понес…
— Куда?
— Сюда, в комнату.
— Ты можешь сказать, кто был этот человек?
— Погодите… да… да… О! — с отвращением и беспокойством воскликнула Андре. — Опять этот ничтожный Жильбер!
— Жильбер?
— Да.
— Что он сделал потом?
— Опустил меня на софу.
— Дальше?
— Погоди…
— Смотрите, смотрите хорошенько! — приказал Бальзамо. — Я желаю, чтобы вы увидели!
— Он прислушивается… Идет в соседнюю комнату… В испуге отступает… Заходит в комнату Николь… Боже, Боже!
— Что?
— За ним следом появляется еще кто-то… А я не могу даже встать, защитить себя, крикнуть: я сплю!
— Кто этот человек?
— Брат, брат, где ты?
Глубокое страдание исказило лицо Андре.
— Кто этот человек? Говорите, я приказываю! — проговорил Бальзамо.
— Король!.. — пробормотала Андре. — Это король!
Филипп вздрогнул.
— А-а, я так и думал, — прошептал Бальзамо.
— Он подходит ко мне, — продолжает Андре, — он мне что-то говорит, обнимает, целует… Брат! Брат!
Крупные слезы навернулись Филиппу на глаза; он схватился рукой за эфес подаренной Бальзамо шпаги.
— Говорите! Говорите! — властным тоном приказал граф.
— Какое счастье! Он смутился… останавливается… смотрит на меня… Испугался чего-то… убегает… Андре спасена!
Филипп задыхался, жадно ловя каждое слово сестры.
— Спасена! Андре спасена! — машинально вторил он ей.
— Подожди, брат, подожди!
Словно в поисках поддержки, девушка схватила Филиппа за руку.
— Дальше! Что было дальше? — спросил Филипп.
— Не понимаю…
— Как?
— Там, там, в комнате Николь, с ножом в руке…
— С ножом в руке?
— Я вижу его: он смертельно побледнел.
— Кто?
— Жильбер.
Филипп слушал затаив дыхание.
— Он крадется за королем, — продолжала Андре, — запирает дверь, наступает на свечку, от которой едва не загорелся ковер; он подходит ко мне… О!
Девушка бросилась брату в объятия, так и затрепетав всем телом.
— Ничтожество! — вымолвила она наконец и, обессилев, рухнула на софу.
— Боже мой! — воскликнул Филипп, не имея сил прервать ее.
— Это он! Он! — прошептала девушка.
Она прильнула к уху брата и, сверкая глазами, спросила его дрогнувшим голосом:
— Ты его убьешь, правда, Филипп?
— О да! — вскричал молодой человек, подскочив на месте.
Он задел стоявший позади него круглый столик с фарфором и опрокинул его.
Посуда разбилась.
Вслед за звоном разбитого фарфора стало слышно, как громко хлопнула дверь; потом истошный крик Андре заглушил все другие звуки.
— Что такое? — спросил Бальзамо. — Почему открылась дверь?
— Нас подслушивали? — вскричал Филипп, хватаясь за шпагу.
— Это был он, — проговорила Андре, — опять он!
— Кто он?
— Жильбер, все он же! Ведь ты убьешь его, правда Филипп? Ты его убьешь?
— Да, да, да! — воскликнул молодой человек.
Он бросился в переднюю, не выпуская из рук шпагу; Андре снова рухнула на софу.
Бальзамо побежал за молодым человеком и схватил его за Руку.
— Остановитесь, сударь! — предупредил он. — Тайное станет явным. Уже утро, а эхо в королевских домах распространяется быстро!
— Жильбер! — шептал Филипп. — Жильбер спрятался и подслушивал нас! Ведь я еще раньше мог его убить! Будь ты проклят, негодяй!
— Успокойтесь! Вы еще встретитесь с ним. Сейчас вам необходимо позаботиться о сестре. Видите, как она устала от пережитых волнений.
— Да, я понимаю, она, должно быть, невыносимо страдает, мне самому очень тяжело. Какое страшное, непоправимое горе! Я этого не вынесу!
— Вы ради нее должны жить, шевалье, вы нужны ей, ведь у нее, кроме вас, никого нет: любите ее, жалейте, берегите! А теперь, — продолжал он после некоторого молчания, — я вам больше не нужен, не правда ли?
— Нет, сударь! Простите мне мою подозрительность, мои оскорбления. Впрочем, все зло исходит от вас.
— Я и не пытаюсь оправдываться, шевалье. Однако, разве вы забыли, что сказала ваша сестра?..
— А что она сказала? У меня голова идет кругом.
— Если бы я не пришел, она выпила бы воду с подмешанным Николь зельем, и тогда на месте Жильбера оказался бы король. Разве, по-вашему, это было бы меньшее несчастье?
— Нет, сударь, все равно… Я вижу, что мы были обречены. Разбудите мою сестру.
— Она меня увидит и, возможно, догадается, что здесь произошло. Будет лучше, если я разбужу ее так же, как и усыпил, — на расстоянии.
— Благодарю вас, благодарю!
— Прощайте, сударь.
— Еще одно слово, граф. Надеюсь, вы порядочный человек.
— Вы имеете в виду вашу тайну?
— Граф…
— Об этом не стоит говорить. Во-первых, я человек чести; во-вторых, я решил совсем удалиться от людей, скоро я позабуду всех вместе с их тайнами. Впрочем, если я когда-нибудь вам понадоблюсь, вы всегда можете на меня рассчитывать. Да нет, нет, я ни на что больше не способен, я ничего больше не значу на этой земле. Прощайте, сударь, прощайте!
Поклонившись Филиппу, Бальзамо еще раз взглянул на Андре: голова ее была запрокинута; по всему было видно, что она очень утомлена и тяжко страдает.
— О наука! — пробормотал он. — Сколько жертв ради ничтожной цели!
Он исчез.
По мере того как он удалялся, Андре оживала. Она с трудом приподняла тяжелую, будто свинцом налитую голову и с удивлением посмотрела на брата.
— Филипп! — прошептала она. — Что здесь произошло?
Филипп подавил душившие его слезы и через силу улыбнулся.
