Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
Чеслав уже понял, что Болеслава пришла на поляну одна, и поспешил к ней. Как только женщина увидела его, ее глаза, до того отрешенные и словно безжизненные, наполнились теплом и любовью. Она попыталась подняться, протягивая к нему руки, но не смогла. Чеслав обнял ее и помог встать на ноги.
— Я, когда ягоды заприметила, сразу поняла, что ты был здесь, дитятко. Да и не могло быть по-другому. Отца проведать-то надо! Вот только испугалась, что ушел уже, — гладя Чеслава по голове, говорила она.
— А я знал, что ты придешь сюда с самого раннего утра, — сказал юноша. Как же он был рад видеть эту женщину, заменившую ему мать!
Она же, повстречав его, уже не так была похожа на ту обессилевшую от горя женщину, что пришла на эту поляну.
— Остальные тоже собрались, но я попросила, чтобы позже пришли. Мне хотелось самой с Велимиром побыть. И как же хорошо, что ты тоже здесь! — Она поцеловала его в макушку.
— Сама же говоришь — не мог не прийти.
— А я уж вся измаялась. Не знала, что и думать. Всю ночь металась, не спала. Где что скрипнет, зашуршит — я во двор. Думала, ты в дом проберешься. — Болеслава неожиданно заплакала. — Как же ты теперь, сынок?.. Вот сбежал… теперь все думают, что от вины своей скрылся. Люди такое говорят! Но я-то знаю, что все не так. А на каждый роток не накинешь платок… Может, не надо было бежать тебе? Совет бы во всем разобрался? — Она погладила Чеслава по плечу.
— Пока они разбираться станут, лиходей, который погубил отца, скоро затеряется. Да и им на совете легче всего нас с братом обвинить. А если даже и не обвинят, то подозрение на всю жизнь останется. Как жить дальше с такой грязью? Не по мне это. И я должен найти убийцу и наказать, чтобы все сомнения в невиновности своей и Ратибора развеять. А если взаперти сидеть, то как я смогу найти убийцу и доказать свою правду?
Чеслав говорил убежденно и горячо. Болеслава умом понимала, что он прав, но сердце ее не переставало сжиматься от боли и тревоги за его судьбу.
— Ой, горюшко!.. — Болеслава тяжело вздохнула, рукавом сорочки утирая глаза.
— А что в городище-то делается?
— После побега твоего Ратибора выпустили, но из селения выходить запретили. А Зимобор осерчал больно, да и другие тоже из-за того, что ты волю совета нарушил. И даже дядька ваш двоюродный Сбыслав, и тот сторону Зимобора держит. Не хочу ничего худого про него сказать, но не пойму я его: отчего в кровниках своих усомнился? Между ним и Велимиром и раньше часто согласия в делах не было… Кажется, он все не мог смириться с тем, что не он, а Велимирушка род возглавил. Но теперь-то что уж?.. Не по-людски это, не по-родственному. А сам Зимобор сказывал про тебя: «Далеко не убежит. У городища кружить будет, мы его и выследим. А то намается в лесу, так и сам придет, повинится». Видать, толстобрюхий Велимира, как главу городища, заступить хочет.
— Ну, это мы еще поглядим, чья правда будет, — заявил Чеслав, которому не понравились новости, рассказанные Болеславой.
Конечно, после его побега благосклонности от совета ожидать не стоило, но все же юноша думал, что найдутся в племени те, кто поймет его поступок. И особенно он рассчитывал на понимание близких родичей.
— Ой, а что ж это я слова, что песок, сыплю… — встрепенулась Болеслава. — А ты ж небось голодный совсем?!
Болеслава взяла узелок, с которым пришла на поляну, и стала быстро развязывать его.
— Я тут Велимиру принесла съестное… — Женщина принялась раскладывать на рушнике хлеб да кашу, завернутую в лист лопуха. — Думаю, не осерчает он, если сыну его достанется. Поешь, милок! Тебе сейчас нужнее. Да что там съестное… Велимир за тебя все бы отдал. Ты сам, сынок, не знаешь, как дорог отцу был…
Чеслав и правда почувствовал, насколько голоден. Он отломил кусочек хлеба, взял щепоть каши и произнес:
— Раздели, отец, с нами пищу нашу. — И положил еду в отверстие усыпальницы перед горшком с прахом.
Только после этого он стал жадно поглощать принесенную Болеславой еду.
— Мне бы оружие мое — лук, стрелы да нож, — оторвавшись от трапезы, сказал он.
— Погодь, сынок, вот я в городище сбегаю и принесу тебе. — Болеслава готова была сорваться с места хоть сейчас.
Она уже и подниматься стала, чтобы бежать. Но Чеслав остановил ее:
— Да как же ты с оружием появишься на людях? Баба — и с луком из поселения идет! Уж не на охоту ли? Сразу смекнут, что мне несешь. Ты лучше Кудряшу дай, да скажи, куда мне снести. Если его со снаряжением увидят, ни в чем не заподозрят.
— Ай, верно, как же я сама не догадалась?! — Болеслава грустно улыбнулась. — Так я прямо сейчас и поспешу.
Отряхнув с подола травинки и комочки сухой земли, Болеслава засобиралась в дорогу.
— Ратибору скажи, чтоб не переживал. Я сыщу убийцу. А Неждане… Нет, ничего не говори. Побереги ее, — напутствовал женщину Чеслав.
— Поберегу, сынок. Ты себя сбереги…
Она взяла его голову двумя руками и поцеловала в лоб. Затем повернулась в сторону избушки с прахом Велимира и ласково, словно говорила с живым, промолвила:
— Прощай, Велимирушка, не скучай без меня. Я к тебе завтра приду.
Еще раз взглянув на Чеслава и грустно улыбнувшись ему, она пошла с поляны в сторону городища. И шла она, уже не тяжело ступая, а торопясь, так как знала, что ее помощь нужна сыну.
— Кудряшу скажи, чтобы шел к нашему с ним месту. Он знает куда! — крикнул ей вслед Чеслав.
Он ждал друга в условленном месте, чуть ниже от городища по течению реки, на берегу которой притаился песчаный уголок размером с избу, окруженный со всех сторон почти непроходимым кустарником. Эта схованка была обнаружена Чеславом случайно, когда, будучи еще мальцом и плохо плавая, он был подхвачен течением реки и едва не унесен ее бурными водами. К его счастью и удаче, а также благодаря инстинктивному желанию выжить, мальчика выбросило на этот укромный кусочек суши. А придя в себя, он с большим трудом, сильно исцарапав все тело, прорвался сквозь плотное кольцо кустарника и добрался до дома. Позже он рассказал о своем приключении товарищу по играм Кудряшу, и они, проделав лаз, решили сделать это место общим секретом. Так этот бережок стал любимым местом уединения для мальчишеских забав и проказ. Чеслав и Кудряш с присущей юному возрасту тягой ко всему тайному с большим удовольствием скрывались здесь, порой отлынивая от работы по хозяйству, за что им частенько доставалось от родителей. Тут они любили пострелять из лука по крикливым лягушкам, поохотиться за юрким ужом, чтобы потом принести его в городище и пугать им девок да ребят малых. Сюда же они сбегали, чтобы спрятаться от расплаты за какую-нибудь шалость, порой совсем не безобидную.
