Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
«Ищи, кому смерть отца на руку!.. То ли по выгоде… то ли по зависти… то ли из мести…» — пещерным эхом звучали в голове Чеслава слова Мары.
Чеслав проснулся и не сразу понял, где он и что сейчас властвует — ночь или день. В дупле дуба, куда он забрался накануне вечером, было темно. И только у выхода, закрытого кустом, пробивался свет. Откинув шкуру, в которую он закутался на ночь, Чеслав выбрался на белый свет.
Он сделал несколько шагов и остановился, зачарованный увиденным. Перед ним лежало небольшое озерцо, окаймленное камышами и окруженное, словно хороводом, стройными соснами. Сквозь их пушистые ветки пробивались лучи утреннего солнца и окунались в тихую воду. Казалось, что небесное светило, сам всесильный и великий Даждьбог, так и норовит проникнуть до самого дна, чтобы разведать, что же прячет от него озерная гладь.
Величественная тишина и спокойствие раннего утра заставили юношу замереть на какое-то время, чтобы не нарушить эту красоту. После вчерашнего стремительного и суматошного дня, в котором, словно в бурной реке, смешалось все: похороны отца, его побег и страх быть пойманным, Чеславу показалось, что он заблудился и проснулся совсем не там, где вчера, сраженный сном, сомкнул глаза.
Когда-то, еще в детстве, Болеслава, стараясь утешить маленького Чеслава, рассказывала ему о далекой стороне, которая находится далеко за их лесом и за высокими, непонятными для него горами. И в которой так спокойно, красиво и сладко поют птицы, что человек, попадая туда, забывает все свои горести-печали и ощущает такую радость и восторг, что от счастья замирает дыхание. «Может, это и есть та сторона, а Болеслава просто не знала, что она совсем не так далеко, а вот здесь, рядом?» — подумалось Чеславу.
«Ищи того, кому смерть отца твоего на руку!» — снова ворвалась в его сознание нежданная жалящая мысль и заставила выйти из оцепенения. «Вот блажь!» — посетовал он на свои скрытые мечты о счастливой стороне и пошел к озеру. Раздевшись, Чеслав бросился в воду, безжалостно нарушив ее спокойную гладь.
Когда он вышел на берег, решение о том, что ему нужно сделать в первую очередь, созрело. Прохладная вода и ритмичные взмахи руками во время плавания помогли ему упорядочить мысли. Чеслав знал, что в лесу ему не выжить без оружия, и поэтому решил побыстрее раздобыть его. И, кажется, он уже смекнул, как это можно сделать. Одевшись, юноша отправился в путь в сторону городища.
Попетляв по лесу и удостоверившись, что за ним никто не следует, Чеслав подобрался к священному для их рода месту. Здесь покоился прах их предков. Оглядевшись и не заметив никого из живых, юноша осторожно вышел на поляну.
Чужаку, забредшему в их края, с первого взгляда могло показаться, что на поляне расположилось людское городище, только какое-то диковинное, так как домишки в этом поселении были почему-то уж слишком маленькими для житья. Откуда же пришлому было знать, что, по обычаям племени Чеслава, после сжигания на священном костре прах умершего соплеменника собирали в горшок и, построив хатку на поляне предков, помещали его туда.
Чеслав еще издали заметил свежую хатку, так как поленья, из которых она была сделана, еще не успели почернеть от дождей, снега и времени, как на остальных погребениях. Сюда вчера положили покоиться прах его отца, славного Велимира.
Внешне хатка была похожа на их дом в селении. «Наверное, Болеслава попросила сделать так, чтобы отцу привычно было и чтобы он не забыл наше жилище. И нас помнил и охранял». Чеслав, уважительно поклонившись погребениям предков, подошел к новой хатке и посмотрел сквозь щели внутрь. Их горшок, из которого они не раз всей семьей ели кашу, был там. И там был прах его отца…
Кучка пепла в горшке — все, что осталось на этой земле от родного ему человека. Отца, давшего ему жизнь… И память о нем, пока живы те, кто знал его. А потом и этого не останется. Но пока жив их род…
Юноша просунул в отверстие руку и положил горсть лесных ягод, которые успел собрать по дороге. Ягоды были еще не совсем спелые, но это было лучше, чем прийти к праху отца с пустыми руками. Он опустился рядом с усыпальницей и мысленно обратился к отцу…
Высказав родителю печаль свою, Чеслав вспомнил, как когда-то, будучи еще малолетним ребенком, которому едва хватало сил, чтобы натянуть лук, он, желая отличиться, хвастливо заявил своим сверстникам из ватаги, что готов отправиться на охоту и добыть… да хотя бы лису. Никто из его погодков, даже самых отчаянных сорванцов, не решался еще на такое. Когда Чеслав вечером сказал об этом отцу, тот, внимательно глянув на сына, ответил: «Вызвался, сын, — иди». И поутру маленький Чеслав отправился в лес.
Поплутав по лесу, он таки нашел лисью нору, которую показывал ему отец, когда брал с собой на ловы. А вскоре возле норы появился и лис. Прицелившись, малолетний охотник отпустил стрелу и — надо же! — к своей радости, ранил рыжего проныру в заднюю лапу. Лис бросился прочь, а Чеслав за ним. Раненый зверь попытался укрыться в овраге, но мальчику удалось настигнуть его и там. И тогда загнанный зверь, понимая, что погибель его близка, оскалил пасть и стал отчаянно бросаться на своего обидчика, не давая подступиться. Как ни храбрился Чеслав, но разъяренный зверь по-настоящему испугал его. Оскаленная пасть и клацающие зубы показались мальчишке огромными и такими опасными… И лишь через какое-то время, все же собравшись с духом и силами, закусив до боли губу, он таки добыл рыжего…
И только тогда Чеслав заметил своего отца, который вышел из-за ближайшего дерева. Дрожа всем телом от пережитого напряжения, Чеслав подошел к нему и прижался, найдя в нем надежную опору. Велимир гладил сына по голове и говорил какие-то ободряющие слова, даже хвалил его, но для Чеслава хоть и приятны были те речи, однако важнее всего было осознание, что отец оказался рядом и в любой момент мог прийти ему на помощь. И позже, став отроком, в самые трудные моменты, когда сердце сжималось от страха, а по спине бежал холодный пот, ощущение, что отец невидимо, негласно где-то рядом, придавало ему сил и уверенности.
Но теперь его не стало…
Из задумчивости юношу вывели встревоженные голоса птиц и шуршание лесной подстилки под чьими-то ногами. К поляне кто-то шел. Чеслав, быстро подхватившись, схоронился за ближайшими деревьями.
Сквозь листву кустарника он видел, как на поляну, тяжело ступая, словно неся непосильную ношу, вышла Болеслава с узелком в руках. Остановившись на краю поляны, она поклонилась, приложив руку к сердцу, произнесла какие-то сердечные слова, отдавая дань памяти умершим, и пошла к хатке с прахом Велимира. Возле усыпальницы женщина опустилась, будто обмякнув, на колени и прижалась головой к поленьям хатки. Посидев так какое-то время, она протянула руку в отверстие, желая дотронуться до горшка с прахом. Но едва она успела просунуть туда руку, как сразу же отдернула ее и стала озираться по сторонам.
