Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
Еще тогда, когда он вместе с братом сидел запертым в клетушке, у него время от времени возникала мысль о побеге. Но он гнал ее от себя, как назойливую муху. Но затем снова и снова начинал думать о том, что должен бежать. Его раздражали и не давали покоя и собственное бездействие, и нераскрытая тайна гибели отца, и недоверие совета, и подозрение соплеменников, которым он не мог доказать свою невиновность.
Там, на утесе, когда костер поглотил тело его отца, он понял, что должен это сделать. Что только так у него появится возможность разобраться в случившемся, отомстить за отца и защитить свою честь. И сделать это можно прямо сейчас, на этой поляне. Стоило только сделать шаг — и он свободен. И он его сделал…
Теперь он шел к пещере Мары. Не сразу он решился идти к ней; сначала затаился в лесу и выжидал: нет ли за ним погони. Когда понял, что нет, только тогда пошел. Чеслав не знал, как примет его старуха в нынешнем положении, но здраво рассудил, что она ведь тоже изгнанная. Да и других идей, куда бы он мог податься, у него пока не было.
Прежде чем выйти на поляну перед пещерой, он долго присматривался и прислушивался: нет ли у Мары гостей. И только когда удостоверился, что старуха одна, показался ей на глаза.
— Ну и долго ты там стоять собираешься, парень? — невозмутимо спросила его Мара. — Я уж решила, что, если сам не сдвинется с места, камень брошу.
— Хорошо бы ты встретила гостя, Мара.
— Гостя? Ой ли? — рассмеялась старуха.
Да так заливисто и громко, во все горло, что Чеслав даже испугался: уж не рассыплется ли старая?
— Чего? — Чеслав с недоумением уставился на Мару.
Отсмеявшись, старуха добродушно махнула рукой.
— Кривая Леда здесь уже побывала. Якобы зуб у нее разболелся, пришла за снадобьем, а сама, лиса ободранная, все чего-то вынюхивала да высматривала. Видать, тебя искала. А потом не выдержала и рассказала, да цветисто так, как она умеет, про то, как ты сбежал. А про дела ваши я еще раньше знала.
— Ну и что думаешь? — Чеслав внимательно смотрел в глаза старухи.
Морщинистое лицо Мары утратило веселость. Кивнув, знахарка указала Чеславу на вход в пещеру, приглашая войти. Чеслав последовал за ней.
— В то, что вы с братом убили отца вашего, не верю. Что сбежал от соплеменников — дурень. Думаешь, изгоем легко быть? Поешь, голодный небось. — Она протянула юноше горшок с каким-то варевом.
Чеслав, присев на пень, который заменял Маре лавку, охотно приступил к трапезе. В горшке оказалась каша, в которую были добавлены какие-то корешки и зелень. Каша была необычной для Чеслава, но вкусной.
— Теперь тебе и чужих, и своих опасаться надо, — продолжала Мара. — Чужих — потому как не случайно в тебя стрелой метили. Своих — потому как побег подозрение в виновности твоей усилил.
— Но я же не мог убить отца, Мара!
Старуха, присев напротив юноши, горько усмехнулась.
— Я же сказала, верю тебе. А они — нет, точнее, сомневаются. Такова суть людская. И зачем ты сбежал, тоже знаю. Убийцу отца искать будешь. Только не думай, что легко это сделать. Вон в лесу деревьев сколько, и поди разбери, которое гниет да трухлявится изнутри.
— Ох, права ты, Мара. — Чеслав удивился проницательности женщины. — У меня сейчас в голове, что каша в этом горшке перемешана. Мне бы с Соколом потолковать, уж он-то подсказал бы, как искать. Да жаль, в беспамятстве лежит от раны подлой.
— Очнулся Сокол. Руда прибегала за советом, сказывала, что полегчало ему, однако слаб еще. — Взяв глиняную ступку, знахарка стала растирать в ней цветы и травы. — Тебе же в городище дорога заказана.
Чеслав, наевшись, отставил горшок. А Мара, помолчав, продолжила:
— Что ж до того, где и как искать, не скажу, не сильна в том. Разве что как найти траву да коренья, подсказать смогу, а вот кого искать… Ты, парень, жизнь лесную не хуже меня знаешь. В каждой стае есть вожак, а иначе порядка не будет. Но есть и другие, которые тоже бы не прочь вожаками стать, да и в силу уже вошли. Им и кусок от добычи пожирнее хочется, и маток поболее иметь. Потому и выжидают другие, когда с вожаком что случится, поранится или одряхлеет. А как только удобный случай подвернется, норовят его место занять… А потому и тебе, парень, искать нужно того, кому смерть отца твоего на руку была. То ли по выгоде, то ли по зависти, то ли из мести.
— То ли по зависти, то ли из мести… — задумчиво повторил слова старой Мары Чеслав.
— Схорониться тебе надо, — вывела его из задумчивости старуха.
— А я думал, у тебя можно.
Мара отрицательно покачала головой.
— Это только кажется, что я здесь одна… да еще птицы и звери дикие… Ан нет. Люди, бывает, по надобности прибегают, да и любопытное око какое нет-нет, да и заглянет. Знают ведь, что ты тут бывал, девку прятал, так и тебя здесь в первую голову искать будут. В городище сегодня тризну по твоему отцу справляют, не до меня им. А то бы уже наведались.
Чеслав не понимал, то ли старуха сетует на то, что ее беспокоят приходящие, то ли на то, что вынуждена жить здесь в одиночестве. Но спросить об этом не решился.
— Ты права, Мара, тут мне не схорониться, враз сыщут, — согласился парень.
— Есть у меня схованка в лесу. Я когда за травами да кореньями забредаю далече от пещеры своей, то на ночь или в дождь там хоронюсь. Думаю, и тебе там сподручно, парень, будет. Пойдешь к верховью ручья… Погоди! — Мара насторожилась и, подойдя к входу в пещеру, стала прислушиваться. — Кажись, сорока застрекотала… Так и есть. Заприметила кого-то птица. Сюда идет незваный гость. Чую я… И тризна им не помеха.
Чеслав подхватился с места и подошел к Маре. Теперь уже и он слышал, как кричала птица, предупреждая о появлении в ее владениях чужака.
— От верховья ручья пойдешь в сторону захода солнца до овражка, — быстро заговорила старуха. — Минуешь овражек, затем орешник небольшой. А потом озерцо увидишь, а чуть поодаль дуб стоит громадный, что изба. А в дубе том дупло есть. Его из-за куста не видно. Про дуб тот никто не ведает. Там и схоронишься.
Старуха сунула ему в руки старую шкуру и, проведя ладонью по лицу, а также что-то прошептав, явно заговор, вытолкнула из пещеры.
Чеслав покинул каменное жилище и торопливо пошел в сторону, противоположную от тропинки, по которой явился к старухе. Он не стал дожидаться, чтобы посмотреть, кто наведался к Маре, ему было не до того. Засветло ему нужно было добраться к дубу, где была указанная Марой схованка.
«Ищи, кому смерть отца на руку!.. То ли по выгоде… то ли по зависти… то ли из мести…» — пещерным эхом звучали в голове Чеслава слова Мары.
Чеслав проснулся и не сразу понял, где он и что сейчас властвует — ночь или день. В дупле дуба, куда он забрался накануне вечером, было темно. И только у выхода, закрытого кустом, пробивался свет. Откинув шкуру, в которую он закутался на ночь, Чеслав выбрался на белый свет.
