Ирина Измайлова - Троя. Герои Троянской войны
Рабыня обиделась.
— Ты что-то путаешь, госпожа, либо боги стерли эту отметину с тела базилевса! Нет у него никакого шрама ни на одной из ног. По крайней мере, ниже колена.
— Нет, так нет, — пожала плечами Андромаха и задумчиво, уже почти не глядя на Феникса, проговорила: — Я очень близко увидела его ноги, когда упала, там, на террасе… И сразу не смогла понять, что меня так поразило.
Ошеломленный старик несколько мгновений молчал. В это время рабыня, повинуясь знаку своей госпожи, поднесла ему чашу с водой, подслащеной тростниковым соком, и блюдо с сушеными смоквами. Почти не думая, он взял и надкусил один из плодов.
— Но… Зачем ему это может быть нужно? — выдохнул, наконец, Феникс.
Царица вновь пожала плечами.
— Наверное, он надеется, что Пенелопа не помнит цвета глаза Одиссея и забыла про шрам. Она восемнадцать лет не видела мужа, поэтому кто знает? Другое дело, правду или ложь самозванец рассказал о Неоптолеме? И если это ложь, то что заставило его лгать?
Она помолчала, все более мрачнея, и добавила совсем тихо:
— Или кто?
Глава 5
Астианакс почти не спал в эту ночь. Его комната была смежной с комнатой матери, и, как ни тихо она плакала, он это слышал… Еще год назад мальчик тут же прибежал бы к ней, обнял, стал утешать. Или сам бы заплакал. А теперь вдруг понял: лучше, если мама будет думать, что он спит и ничего не слышит.
Под утро Астианакс уснул, даже увидел что-то во сне. Но вот Тарк ткнулся в плечо влажным кожаным носом, и мальчик резко открыл глаза, понимая, что сон прервался. Пес лизнул его в щеку. Он редко ластился — его ласка обычно означала, что умный зверь чувствует напряжение или слабость хозяина и выказывает ему поддержку. Наверное, Тарк провел ночь в комнате Андромахи, значит, она все-таки была не одна!
Мимо постели мальчика осторожными шагами прошла царица. Она глянула через плечо, увидела приоткрытые глаза сына и улыбнулась — ни взгляд, ни улыбка не выдали ее — казалось, она вовсе не плакала.
— Спи, спи, сыночек! Тарк, не буди его. Идем лучше со мной. Идем, погуляем!
Обиднее всего Астианаксу было тут же понять, что он, выходит, не до конца проснулся, не то бы вскочил и побежал за мамой. Но оцепенение короткого, странного сна оставило его лишь тогда, когда легкие шлепки ее сандалий смолкли на ступенях лестницы.
Мальчик вскочил и бросился к дверям, на ходу надевая тунику. Потом бегом вернулся за своими сандалиями.
Ни на террасе, ни внизу, возле террасы, ее не было, и Астианакс повернул назад — наверное, она вышла с другой стороны дворца. Внутреннего двора здесь не было — небольшая запасная дверь вела к расположенным на отлете хозяйственным постройкам и кузнице. Однако раб Гилл, подметавший землю между кузницей и загоном для овец, сказал, что не видел царицы.
Астианакс вдруг сообразил, что мама скорее всего, и не выходила из дома, она просто прошла в какие-то покои на первом этаже.
В нижних комнатах дворца шла обычная утренняя работа: несколько рабынь сидели за пряжей и шитьем, воины чистили доспехи, собираясь менять ночные посты и совершать назначенные им обходы. Рабы тащили на кухню корзины с сушеными плодами, несли кур и вино. Человек двадцать мирмидонских воинов жили во дворце постоянно, и если с утра они обычно ели по паре лепешек с горсточкой сыра, то обедали основательно. Царица приказала, чтобы им никогда ни в чем не отказывали. Казалось, со вчерашнего дня ничего не изменилось. Но нет! Мальчик несколько раз поймал на себе угрюмые взгляды мирмидонцев, а пройдя мимо двоих воинов, точивших копья, услышал брошенное ему вслед:
— А вот, смотри-ка, и наш царь! Так это мы захватили Трою, или троянцы захватили нас?
Астианакс ощутил какой-то противный холод в спине, но не обернулся. Страшно ему, пожалуй, не было, просто захотелось, чтобы рядом был Пандион.
И тут из-за какой-то двери долетел голос матери:
— Я подумаю над твоими словами, Гелен.
Астианакс остановился, понимая, что раз она не одна, то входить будет не очень хорошо. Лучше подождать в коридоре.
— Мало времени на раздумья, Андромаха, — ответил царице мягкий голос прорицателя. — С одной стороны, эти троянские поселенцы стали очень опасны и могут натворить, что угодно, особенно если прознают, что царь не вернется. С другой стороны — жители Эпира и, самое страшное, мирмидонские воины. Они любили в Неоптолеме память об Ахилле, и его убийства могут не простить… В любом случае, тебе придется как можно скорее выйти замуж, не то погибнете и ты, и ребенок.
— Я знаю, — сказала она. — Так уже было.
— Да. Но тогда было легче — Неоптолем был жив. Не думай, я не бескорыстно делаю тебе это предложение, не только потому, что хочу помочь.
— Я знаю, — снова и так же спокойно проговорила Андромаха.
— Да, ты слишком умна, чтобы не знать. Меня уважают здесь, мне верят. Это первое. И второе — для поселенцев я тоже свой — все-таки троянец. Но я не скрываю корысти — я люблю тебя.
И в третий раз прозвучало такое же ровное, почти равнодушное:
— Я знаю.
— Когда ты ответишь мне? — тихо спросил Гелен.
— Скоро. Завтра, вероятно. А сейчас лучше уйди. Когда Тарк на кого-то вот так смотрит и показывает клыки, это не сулит ничего хорошего.
— Да, — прорицатель усмехнулся, и стало слышно, как он встал со стула или со скамьи. — Сегодня твой пес на меня сердит.
Пока они говорили, мальчик слушал, затаив дыхание. Смысл их разговора дошел до него, когда Гелен уже покинул комнату и, не заметив царевича, прошел мимо. И тут волна гнева охватила Астианакса. Как?! Мало того, что все поверили какому-то приезжему и решили, что его отец убил Неоптолема, так еще этот черный человек хочет взять в жены его маму!
В порыве ярости Астианакс кинулся следом за прорицателем, но споткнулся и едва не упал. Оказывается, слушая столь разозливший его разговор, мальчик успел надеть и зашнуровать только одну сандалию — ремешки второй, болтаясь, мешали идти. Он затянул их и бросился догонять Гелена. Странно — тот или не слышал, что за ним кто-то бежит, или был так занят своими мыслями, что не обратил внимания на звонкие шлепки чьих-то ног позади.
Вот темная фигура идущего растаяла в светлом прямоугольнике запасной двери, и сразу за нею мелькнула чья-то тень — кто-то преградил дорогу Гелену.
— Ну что? Удалось?
— Не все так сразу, — отозвался голос прорицателя. — Завтра все разрешится, но об этом нам с тобой нужно поговорить. Только не здесь.
— Хорошо. Скажи, где.
— У озера. Я буду ждать тебя там через два часа.
