Жуакин Машадо де Ассиз - Избранные произведения
— Да, — ответила молодая женщина.
— Но, боже мой, каким замогильным тоном ты отвечаешь мне!
Губы Клариньи дрогнули в грустной улыбке.
Некоторое время оба молчали, Валентин разглядывал носки ботинок, Кларинья изучала оборки своего платья.
— Послушай, мне очень хочется… — говорит Валентин.
— Чего?
— Сделать тебя счастливой.
— О!
— Только за этим я и взял тебя из отчего дома.
Я очень тебя люблю, но, если б я знал, что ты не отвечаешь мне взаимностью, то отказался бы от своего намерения, для меня мука вдвойне видеть предмет моей любви печальным и безутешным.
— Тебе это только кажется!
— Разве это не так?
— Конечно, не так.
Кларинья постаралась вложить в последнюю свою фразу как можно больше нежности, но слова ее прозвучали в таком же тоне, как если бы она попросила служанку принести стакан воды.
Валентин в ответ лишь вздохнул.
— Ну, я уж не знаю, как с тобой и говорить!
— А я ничего от тебя не требую; если б я смог заставить тебя говорить со мной другим тоном, мне, возможно, было бы и легче, но положение мое осталось бы прежним.
Кларинья встала.
— Пойдем погуляем.
Валентин безучастно последовал за женой.
— Ну что, ты все еще грустишь?
— Ах, Кларинья, если б ты меня полюбила! — ответил Валентин.
— Но разве я тебя не… люблю?
Валентин взглянул на нее и пробормотал:
— Нет!
Рука об руку они пошли по саду, расчищенному и ухоженному как никакой другой сад в Рио-де-Жанейро; там славно потрудились лопата и ножницы, ровными рядами тянулись розовые бутоны. День угасал, небо принимало тот серый оттенок, который располагает к грусти, зовет душу и тело на покой. Но Валентин, казалось, не замечал ничего вокруг себя, он был один на один со своей бедой.
Надо сказать, что Кларинья пыталась отвлечь мужа от мрачных мыслей, пробовала ласковыми словами заменить любовь, которой у нее не было.
Поначалу Валентин отвечал односложно, потом разговор мало-помалу завязался, и спустя полчаса Валентин глядел не так уж мрачно. Кларинья всячески старалась успокоить мятущуюся душу мужа, сменить тему разговора.
Вот сейчас за моим окном прокричала сова, и я вспомнил, что пора вывести на сцену тетку Клариньи.
Стало быть, появляется тетя в сопровождении юного мулата в ливрее пажа. Молодая женщина бросается к ней с распростертыми объятьями, а Валентин идет гостье навстречу не спеша, давая обеим родственницам время излить переполняющие их радостные чувства. Однако радость, с какой племянница встретила тетку, еще больше усугубила его печаль, так разителен был контраст с ее отношением к нему.
Покончив с приветственным ритуалом, они вошли в дом. Оказывается, добрая тетушка решила недельку погостить у них; Валентин скорчил кислую мину, но жена его так обрадовалась приходу родственницы.
Чтобы предоставить женщинам полную свободу, Валентин ушел в свой кабинет.
За чаем говорили обо всем на свете, Кларинья все выспрашивала, как дела в отчем доме. Самого отца ждали завтра к обеду.
Валентин больше молчал.
Но вот в разгаре беседы Кларинья обернулась к тетке и с какой-то непонятной робостью спросила, как поживает Эрнесто. Вопрос этот она задала с самым невинным видом, но муж тотчас насторожился.
— Хорошо, — ответила тетка, — то есть я хочу сказать, что он заболел.
— Ах! И что же с ним? — бледнея, спросила Кларинья.
— Лихорадка…
Кларинья еще больше побледнела и умолкла.
Валентин не спускал с нее глаз. На губах его играла не то довольная, не то злая улыбка. Вот он и открыл секрет сдержанности своей молодой жены.
Оба надолго замолчали, лишь тетка продолжала трещать без умолку, но в конце концов и та, задав несколько вопросов и не получив ответа, спросила, в чем дело.
— Мы слушаем и мотаем на ус, тетушка, — сказал Валентин.
Слова эти были весьма многозначительны, и Кларинья глянула на него с испугом.
— Мы слушаем, — повторил молодой муж.
— Ну ладно… Так вот я говорю, что…
Разговор продолжался, пока не допили чай. В одиннадцать разошлись по спальням. И мне теперь самое время закончить третью главу и дать возможность читателю раскурить новую сигару.
IVТетка пробыла у них в доме не одну неделю, а две. Такой радушный прием был ей оказан.
За это время не произошло ничего достойного упоминания. Первоначальный испуг Клариньи, вызванный словами мужа, мало-помалу прошел, тем более что впоследствии он держался так, будто ничего не открыл. Валентин, как человек уравновешенный, понял, что нет смысла вызывать жену на откровенность. Лучше обдумать создавшееся положение и посмотреть, что будет дальше. К тому же никакими достоверными сведениями он не располагал. А вдруг он ошибся! В этом случае он никогда не простил бы себе незаслуженного оскорбления жене, которая, может, ни в чем и не повинна. Поэтому он не заговаривал с ней на эту тему и держал себя, как в первый день после свадьбы.
Валентин надеялся, что предполагаемая любовь к двоюродному брату была у Клариньи детским увлечением, которое исчезнет со временем пред лицом супружеского долга. Правда, его личность при таком варианте не играла существенной роли, поэтому Валентин, не желая предоставлять решение вопроса времени и врожденным добродетелям жены, постарался повлиять на события в благоприятном для себя смысле.
Расчет его был прост: Кларинья, как порядочная женщина, постарается забыть Эрнесто, тем более что с ним не видится, а он, Валентин, приложит все усилия к тому, чтобы занять его место в сердце молодой женщины.
Вот как обстояли дела, когда на втором месяце супружеской жизни в доме Валентина появился… кто бы вы думали? Эрнесто — собственной персоной, еще не совсем оправившийся от болезни, бледный и потому поэтичный, неотразимый.
Он вошел в сад и тут же столкнулся носом к носу с Клариньей.
Эрнесто хотел было обнять кузину, но она, зардевшись и потупившись, отступила. После ее замужества это была их первая встреча. Эрнесто приблизился к ней, не говоря ни слова, и некоторое время они молча глядели друг на друга, пока не появилась тетушка и не положила конец тягостной сцене.
А тем временем Валентин из окон столовой внимательно наблюдал, что будут делать Кларинья и Эрнесто. Он заметил, как сначала Кларинья ринулась навстречу кузену, а затем отступила. Когда появилась тетка, он тоже вышел в сад.
Молодой муж встретил соперника дружески и сердечно, как будто не имел ни малейшего представления о том, что Эрнесто и Кларинья любят друг друга. Он решил в последний раз испытать Кларинью; и та, конечно, испытания не выдержала, ибо, поверив неведенью мужа, вся отдалась радости вновь видеть своего верного возлюбленного. Какой контраст с грустью и меланхолией предыдущих дней!
Я не собираюсь описывать события в доме Валентина день за днем. Расскажу лишь о тех эпизодах, которые имеют прямое отношение к моей истории, то есть перейду к хитростям молодого мужа, желавшего избавить жену от прежней любви к ее двоюродному брату.
Что же это были за хитрости? Валентин всю ночь не спал. Можно, например, отправиться с женой в долгое путешествие. Только проку будет мало, скорей наоборот: разлука лишь укрепит любовь. Валентин это сразу понял и отбросил такой вариант. Какое же средство он избрал? Только одно — смех.
И в самом деле: что в нашем мире устоит перед смехом? Ничто, в том числе и любовь. Вот наш хитроумный молодой муж и решил, что смех поможет ему добиться желанной цели быстрей всего.
Однако он понимал, что злоупотреблять смехом не следует, все должно оставаться в рамках приличий. И Кларинья не устоит. Она женщина, и ничто женское ей не чуждо.
Однажды, когда в доме Валентина собрались родственники и несколько званых гостей, муж Клариньи предложил Эрнесто, который слыл завзятым наездником, объездить лошадь, которую он только что купил.
— Она здесь?
— Да, сегодня привели… Отличная лошадка, просто загляденье.
— Так где же она?
— Сейчас вы ее увидите.
Пока лошадь седлали, Эрнесто обратился к дамам:
— Надеюсь, вы меня извините, если я буду выглядеть не очень изящно?
— Ну вот еще!
— Все может быть.
— Мы этому не верим, вы в любом случае будете выглядеть молодцом.
— Как знать…
— Напрашиваетесь на комплимент?
Лошадь оседлали, и Эрнесто вышел, чтобы сесть на нее. Все высыпали на террасу.
Хотя лошадь была горячая и норовистая, Эрнесто вскочил в седло довольно ловко, чем заслужил аплодисменты дам, в том числе и Клариньи.
Едва лошадь почувствовала на себе бравого наездника, она начала взбрыкивать. Но Эрнесто удержался в седле, да еще с таким изяществом, что дамы снова зааплодировали. Однако Валентин знал, что делает, и потому спокойно взирал на успех Эрнесто, ожидая завершения сцены.
