Жуакин Машадо де Ассиз - Избранные произведения
Леонардо ничего не понимал и стоял разинув рот.
Когда старик дошел до середины документа, он обернулся к Энрике и с изумлением произнес:
— Так вы мой зять!
— С благословения святой церкви. Разве вы не дочитали?
— Это подделка!
— Никоим образом, — сказал муж одной из племянниц. — Мы — свидетели со стороны жениха, а наши жены — со стороны невесты, кузины Сесилии. Брак заключен месяц назад в моей домашней часовне.
— Ах! — воскликнул старик, падая на стул.
— Не везет так не везет! — вскричал Леонардо, потихоньку выскальзывая из гостиной.
ЭпилогКак ни смешно, но место Леонардо потерял не потому, что потерял невесту. Он сказал старику, что сделает над собой усилие и будет работать, дабы оказаться достойным его уважения.
Но судьба неутомимо преследовала беднягу.
Через две недели с Атаназио случился удар, и он умер.
По завещанию, которое старик писал год назад, Леонардо ничего не досталось.
Фирму пришлось ликвидировать. Леонардо получил жалованье за две недели работы.
Несчастный отдал деньги нищему и утопился в море.
Энрике и Сесилия живут в любви и согласии.
ХИТРОСТИ МОЛОДОГО МУЖА
© Перевод В. Федоров
Кто-то из поэтов древности сказал: нет ничего удивительного в том, что человек однажды женится, но мое великое удивление вызывает тот, кто, овдовев, женится вторично. В то время, о котором идет речь в нашем рассказе, Валентин Барбоза относился к первой из упомянутых категорий, но вместе с поэтом уже удивлялся вдовцам, отважившимся на второй брак.
И вовсе не потому, что супруга его была гарпией или фурией вроде жены Сократа; напротив, Кларинья была послушной, покорной и кроткой, как голубка; ни разу не слышал он из ее уст осуждения своим словам или поступкам. Так в чем же была его беда? Об этом вы узнаете, если наберетесь терпения и дочитаете рассказ до конца.
В дом Клариньи Валентина ввел знакомый его отца, житель Рио-де-Жанейро. Молодому человеку в ту пору исполнилось двадцать восемь лет, он окончил юридический факультет, однако был слишком богат, чтобы утруждать себя адвокатской практикой.
К тому же собой он был красавец в самом лучшем смысле этого слова. На просторах Рио-Гранде Валентин возмужал, окреп, в нем не осталось никакой изнеженности, свойственной юному возрасту. У него было все, чем можно пленить девичье сердце: мужественная красота и безупречные манеры человека из общества. И все, чем можно пленить отца семейства: имя и богатство.
Кларинья была девушкой очень привлекательной, наделенной многими прелестями и талантами. Стройная и хрупкая, но не из-за болезненной худобы, а благодаря врожденной деликатности сложения, поэтичной и чарующей; она была из тех женщин, которых обожают издалека, преклонив колени, ибо прикосновение к ним кажется немыслимым святотатством. Ясный взгляд, хорошенькое личико. Да еще она пела и играла на фортепьяно с таким вдохновением, что казалась сошедшей на землю музой.
Когда Валентин увидел Кларинью в первый раз, она только что оправилась от перемежающейся лихорадки, продержавшей ее в постели целый месяц. Едва наш герой увидел бледное личико и глаза с поволокой, душа его дрогнула, а это доказывает, что он не был чурбаном.
Кларинья же не испытала особого потрясения; молодой человек ей понравился, как и ему до той поры нравились многие женщины; она признала, что он хорош собой, но любовью к нему не воспылала.
А у Валентина не было ни времени, ни душевных сил, чтобы трезво оценить обстановку. Девушка положила его на обе лопатки, и он решил, что будет выражать ей свое восхищение подобающими в таких случаях знаками внимания. Никто не сближается с людьми так быстро, как влюбленный. Валентин, ни минуты не колеблясь, принял любезное приглашение отца Клариньи, зашел еще раз и скоро стал самым частым гостем в их доме.
Валентин знал жизнь наполовину из книг, наполовину по собственным наблюдениям. Он читал «Мирный договор с людьми» Пьера Николя[101] и усвоил два правила, которые философ из Пор-Рояля положил в основу своей системы; не препятствовать страстям и не противоречить мнениям окружающих. Отец Клариньи был ярым шахматистом и не менее ярым консерватором — Валентин поносил либералов и помогал старику разрабатывать стратегию короля и двух слонов в эндшпиле. Одна из теток ненавидела конституцию, тосковала по менуэтам на придворных балах и без конца ругала оперу — Валентин ополчался на оперный театр, изо всех сил старался станцевать кадриль и пел дифирамбы абсолютной монархии. Наконец, кузен Клариньи оказался пылким либералом и любителем польки — Валентин заявлял, что в мире ничего нет лучше польки и программы либеральной партии.
Эта система помогла ему завоевать дружбу любого и каждого и стать желанным гостем в доме.
Однако не обошлось и без забавных сцен.
Например, старик как-то застал Валентина и Эрнесто, племянника, за беседой о политике — оба воспевали свободу.
— Что такое, любезный друг? Неужели вы разделяете взгляды, которых по молодости и горячности придерживается Эрнесто?
— Ах! — воскликнул Валентин.
— И, чего доброго, тоже принадлежите к либеральной партии?
— И да, и нет…
— Это как же? — спросил Эрнесто.
— Я хотел сказать: и нет, и да…
Тут Валентин взял слово и разразился длинной речью, причем повел дело так ловко, что обе стороны остались довольны. Говорят, с такими способностями можно стать министром.
Тетка тоже не раз застигала его во вражеском стане, но Валентин неизменно выходил сухим из воды.
Вот так, потворствуя страстям и соглашаясь с любым мнением, хоть его немало тяготили вытекающие отсюда обязанности — играть в шахматы со стариком и слушать бесконечные теткины рассказы о былых временах, — Валентин завоевал себе прочное положение в доме Клариньи. Слово его стало решающим для главы семьи во всех делах. Если Валентин не шел на бал — никто не шел. Те дни, когда он не навещал семейство Клариньи, проходили, можно сказать, из рук вон плохо.
Но росла дружба — росла и любовь, вернее, из дружбы она и росла. Каждый день Валентин открывал все новые прелести в предмете своего обожания. Девушка относилась к нему спокойно и ровно, как и в день знакомства, но была так любезна, так деликатна, так ласкова, что Валентин, приняв облако за Юнону, решил, что любим ею. Возможно, в этом прискорбном заблуждении немножко была повинна и сама Кларинья. Что стоит бросить взгляд или сказать ласковое слово, а как хорошо, когда ширится круг поклонников!
Отец девушки заметил увлечение Валентина и отнесся к нему благосклонно задолго до того, как молодой человек официально попросил у него руки его дочери. То же самое произошло и с теткой. Лишь кузен, едва догадавшись о намерениях Валентина, воспротивился им всей душой.
Что уж тут скрывать! Я не из тех романистов, кои наслаждаются муками читателя и терзают его терпение, словно орел печень Прометея, которая за ночь снова отрастает. Скажу напрямик: Кларинья и Эрнесто любили друг друга.
Любовь эта зародилась давно, года два тому назад. Через каждые три месяца Эрнесто просил у дяди руки Клариньи, а старик всякий раз отказывал под тем предлогом, что не отдаст дочь молодому человеку, у которого ни кола ни двора. Как ни старался Эрнесто, а заполучить какую-нибудь приличную должность не мог; но все же, выждав три месяца, снова шел на штурм и снова получал отказ.
В последний раз, когда Эрнесто обратился все с той же просьбой, отец Клариньи заявил, что слышать об этом больше не желает, а если услышит, то закроет перед племянником двери своего дома. Запретил дочери разговаривать с Эрнесто, поделился этой заботой с сестрой, а та воспользовалась случаем и уговорила его отказаться от абонемента в оперу.
Ходить в дом Клариньи и не разговаривать с ней было жестокой мукой для молодого Эрнесто. Однако он смирился с дядиным запретом без сопротивления. Некоторое время спустя заявил дяде, что излечился от любовного недуга. Справедливости ради надо сказать, что тогда Эрнесто и сам верил в свое выздоровление. Дядя снял суровый запрет, и все вернулось к исходному состоянию; вот именно — к исходному, ибо любовь, которую молодой человек считал угасшей, разгорелась с новой силой, едва он снова увидел кузину. А та и не думала забывать своего возлюбленного, хоть и не виделась с ним. Но под неусыпным надзором отца Клариньи наши герои всегда держались начеку и любили друг друга молча.
Вот как обстояли дела, когда в доме появился Валентин.
Здесь мне хочется обратить внимание читателей на то, как добросовестно и плавно веду я повествование и как мои герои похожи на персонажей других романов: упрямый старик, надоедливая старуха, восторженно обожающая старину; хорошенькая девушка, влюбленная в двоюродного брата, которого я позаботился сделать бедным для пущей остроты конфликта; богатый и элегантный претендент на руку девушки, любовь которого отец принимает, но сама она отвергает; и вот влюбленные на краю бездны, их заветным чаяниям не суждено сбыться; действие развертывается на мрачном фоне недоверия и подозрений.
