Новелла Матвеева - Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

Такой туман ехидный,
Как будто сожгли в нём резину…
Такое впечатленье,
Что в море подлили бензину,
        Что жирный блеск бензина
        Мне радугу скорчил для виду,
        Что старая дрезина
        Собой заменила Тавриду.
Какое странное море! —
Ни белое, ни голубое…
Такое впечатленье,
Что сдан Севастополь без боя.
        Неужто лиходеи
        От праведной кары закляты?
        Такое впечатленье,
        Что крепости — ПОДЛОСТЬЮ взяты!
О, всякий плен печален,
Погибельно рабство любое.
Но доблестных плененье,
Но рабство отчаянных — втрое!
        Решусь ли оглянуться
        На шум заповедного флага?
        Такое впечатленье,
        Что льётся из глаз моих влага,
Что в мире
Нет одиноче
ГЕРОЕВ,
СВОБОДЫ ЛИШЁННЫХ.
Что нет ничего жесточе
Трусов вооружённых!
        И щиплет глаза от рези,
        Как будто попал в них и жжёт их
        Отскол от статуи Фрэзи —
        Заступницы мореходов…
Но тот не взвидит света,
Кого униженный проклял.
Такое впечатленье,
Что там, за моросью блёклой
        Есть яркое море Грина
        И Фрэзи Грант на «Бегущей»…
        Такое впечатленье,
        Что с нами Бог Всемогущий.

Шотландской крови в Вас — такая малость
(Хоть капля эта дивно-знаменита),
Что вряд ли вообще до Вас домчалась,
А в жилах Ваших пращуров размыта.
Вы русский. Лермы? Но уже на пятой
Ступеньке рода (сколь бы ни блестящей)
Не остаётся крови привходящей.
Вы русский. Чистый. Вылитый. Завзятый.
Вы, — сердце обжигающий стихами
Родимыми; Вы, — в ком Отчизна дышит,
Вы — русский! Даже ежели припишут
Русейший гений, выраженный Вами,
Не этой вот махине, в Вас осевшей,
А капельке, — до Вас не долетевшей.

— Кто мне ответит, — спросил декан в заключение
(Это должно быть известно художникам думающим!), —
Что означают слова: «Золотое сечение»?

— Это, — ответил студент, не успев подготовиться, —
Это — когда ваш ребёнок хамит, но ВЫСЕЧЕН будучи,
Вдруг ЗОЛОТЫМ становится.

Учёный муж — не тот, кто знает письмена
Халдеев… И латынь… И наделён смекалкой…
А тот, кого жена
Порою учит палкой.

Если стакан до краёв не долили,
Мне его видеть — каким?
Наполовину наполненным или
Наполовину пустым?
        Если мы в духе, — запомним
        Этот стакан — полуполным.
        Если же вдруг загрустим, —
        Наполовину пустым.

Не подходи к жаровне с лейкой,
К медведю — с тёплой телогрейкой,
А к леонардовой «Мадонне» —
С логарифмической линейкой.

Чтобы вновь развеселиться
Наконец могла и я,
За врагов моих… молиться
Обещали мне друзья!

Братцы! Если негодяи
И не стоят батогов, —
Что же вы так быстро взяли…
Сторону моих врагов?

И хоть я, — вы не сумлитесь! —
Благодарна вам весьма,
За СВОИХ врагов молитесь!
За МОИХ — уж я сама.

Да. Стишки довольно серы.
Но, по-моему, не надо
Выдавать за «чувство меры»
Серость авторского взгляда.

        Покоряясь чувству меры
        И живя как будто в путах,
        Трижды правы Гулливеры
        В королевстве лилипутов:

Если сам себя поддаться
Чувству меры не заставишь,
То, — куда бы ни податься, —
Всё — кого-нибудь задавишь!

        Но святое чувство меры
        И пигмей лелеет сглупу,
        А такое «чувство меры»
        Видно… только через лупу!

Ан — малютку и такое
«Чувство меры» жжёт и гложет:
Всё и вся — одной ногою
Задавил бы! Да не может.

Мне дружбы героическим уютом
Непросто овладеть, золотокрылым!
Дружить? Но как же?
Как Патрокл с Ахиллом?
Как Гёте с Шиллером?
Или… как Цезарь с Брутом?

Дружище! Не горюй, что я без премий:
В густой толпе, где всяк — лауреат,
Неплохо: отличиться между всеми
Отчётливым ОТСУТСТВИЕМ НАГРАД.

И шум и гам, и трения и прения:
— Позор! Позор! Художник принял премию
Через посредство деспота, как плут!

Афина! Подивись на этих демонов:
Они и сами добрых дел не делают,
И деспотам их делать не дают.

Кому судьба на шпагах драться —
Уж за кирпич не должен браться.
Но — с незапамятных времён! —
Подобный тип распространён.

Ни в чём не взять ему умом,
А только подлостью да силой.
А норовит, чтобы о нём
Шептали: «Ловкий!», «Умный!», «Милый!»…

Но ошибаетесь, друзья,
Не поношенье — цель моя:
Без вышеназванных трюкачеств
Он был бы малый лучших качеств.

Как часто
Зрителей турнирных
Пленял бы он и ослеплял,
Когда бы выпадов рапирных
Пинками ног не подкреплял.

Кто нынче
В этом мире хрупком
Всех учит праведным поступкам?
Священник? Истинный поэт?
Актёр? Философ? Лекарь? Нет.
И не декан, и не старьёвщик,
А… НАТОВСКИЙ БОМБАРДИРОВЩИК!

Чего не повидали вроде?
Премногих подняли на свист…
Но вот вам — новое в природе:
Бомбардировщик — моралист!!!

Нынче в хозяйстве моём
Долго царит запустенье.
Где Ариаднина Нить?
Где Золотое Руно?

Нету! Кастальский Родник
Сохнет без примененья.
Дерзкий подкидыш Зоил —
Ходит не порот давно…

Певец растленья маленьких детей!
Накалыватель бабочек на спицу!
В курортной романистике твоей
Я чую грифа! Зрю гиену-псицу!

А кто тебе сказал, что ты звезда?
Да; иногда бывает гений грубым.
Но смачным — никогда. Но красногубым,
Но масляным, но хищным — никогда.

Вернулся к нам, однако ж, Мезозой.
И где бы он тебе ни кинул «Здравствуй», —
Уж из камней выглядывает глаз твой
Под крокодильей чувственной слезой.

И уж ходить не надо за экватор,
Чтобы с тобой столкнуться, аллигатор!