Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

Как тень дорогая умершего друга,
Минувшие дни
Приходят к нам с лаской в минуты досуга;
Надежд невозвратных в них блещут огни,
Любви обманувшей, мечты невозможной;
Как смутные призраки, с лаской тревожной
Приходят к нам прошлого дни.

Как сны золотые пленительной ночи,
Минувшие дни
На миг лишь один устремляют к нам очи,
И так же, как сны, нам отрадны они.
В них самая мука нежнее, чем счастье;
Как солнечный свет после мрака ненастья,
Нам дороги прошлые дни.

Приходите вы из пучины забвенья,
Минувшие дни.
Взирая на вас, мы полны сожаленья:
Вы снова умчитесь, — мы снова одни.
И, как мы над трупом ребенка рыдаем,
Мы смех наш минутный слезой провожаем,
Погибшие прошлые дни!

…Дух Мильтона явился мне сейчас, —
И лютню снял с густого древа жизни,
И громом сладкозвучия потряс
Людишек, презирающих людей,
И кровью обагренные престолы,
И алтари, и крепости, и тюрьмы…

Год скончался. Над отцом
Плачьте, бедные минуты!
Но они над мертвецом
Усмехаются, как будто
Он уснул и в крепком сне
Улыбается родне.

Как трясет землетрясенье
Погребенные тела,
Так Зима в холопьем рвенье
Год до смерти затрясла.
Хор минут! С тоской и страхом
Возопи над отчим прахом!

Как нещадный вихрь в саду
Люльку детскую вращает,
Так на лютом холоду
Снег и ветер год качают.
Но не плачь, семья минут:
Он избавится от пут.

Вот и месяцев черед:
Злой Январь могилу роет,
Гроб Февраль седой несет,
Март в тоске вопит и воет,
Весь в слезах Апрель. Но пусть
Грянет Май — и минет грусть!

Безбрежный океан земной печали,
О Время, Время, кто тебя постиг?
Чьих огорчений волны не качали,
Померкшие от вечных слез людских?
Потом, наскучив жалкою добычей,
Ужасен в шторм и вероломен в штиль,
Объемля человеческую быль,
Вдруг исторгает то бугшприт, то киль
Пучины сокрушительный обычай!
О Времени безжалостный прибой,
Еще кто будет поглощен тобой?

Как приходишь редко ты,
Радость Неземная!
Без тебя и дни пусты,
И пора ночная.
Вечность протекла со дня,
Как ушла ты от меня.

Смог ли кто когда-нибудь
День пробыть с тобой?
Чуть заслышишь вздохи — в путь,
Мил тебе покой.
Лживый дух! Мирволишь тем,
Кто тебя не знал совсем!

Как упавший лист спугнет
Ящерку с камней,
Так тебя пугает гнет
Жалоб и скорбей.
Ты в смятенье мчишься прочь,
Не желая мне помочь.

Подожди! Тебе открою
Тайники души!
Будет весело со мною.
Только не спеши!
Боль крылами отжени,
И останемся одни.

Любим мы одно и то ж,
Радость Неземная!
Воробьиных стай галдеж,
Рек разлив без края,
Журавлей летящих клин,
В дымке утренней овин.

Все мне мило на земле!
Я люблю до слез
Тот узор, что на стекле
Выводил мороз.
Ветер, снег и край простой.
Что не тронут нищетой.

Нас с тобою друг от друга
Отличить нельзя:
По сердцу нам тишь, лачуга,
Мудрые друзья.
Дух! Но где их отыскать?
Ты же их не хочешь знать!

Ветрена любовь! Так что же?
Славно жить, любя!

Дух! Но ты всего дороже,
Я зову тебя:
О, приди, души целитель!
Сотвори во мне обитель!

В сердце живо, как преданье,
Смолкших песен трепетанье.
Отцветая, средь поляны
Льют фиалки запах пряный.

Лепестками роз в изножье
Устлано любимой ложе.
Если и смежит ресницы,
В сладком сне она приснится.

Цветок, что ныне цвел,
К утру поник.
Так все, что ты обрел,
Исчезнет вмиг.
Что есть восторг земной?
Зарница в час ночной,
Смех озорной!

Как редок верный друг!
Как зло гнетет!
Пуста любовь без мук,
А жизнь идет
Без света, без мечты,
Средь вечной суеты,
Средь пустоты.

Как неба бирюза,
Цветы ярки.
Блеснут во тьме глаза,
Коснись руки —

Пока минуты спят,
Пускай мечты парят
Всю ночь подряд!

«Ты слышал голос Азиолы? Это
Она кричит, должно быть, рядом где-то», —
Сказала Мэри. Мы в беззвездный мрак
Глядели долго, свеч не зажигая.
Тут мне подумалось: «Соседка? Кто ж такая?»
И я спросил: «Ну, что еще за Азиола?»
И неожиданно обрел покой:
Здесь не было подвоха иль укола,
Здесь не было насмешки никакой;
Ведь Мэри молвила с улыбкой (о, плутовка!)
«Кричит сова! Пушистенькая совка!»

Печальная колдунья Азиола,
В вечерней музыке твоей тоски
Тревога рощ, ручьистый голос дола:
Ни лютни звон, ни птичьи голоски
Моей души вот так не задевали,
Нет, сладостней не ведал я печали!
И с этих пор, во сне и наяву,
Люблю я возглас грусти изначальной
И Азиолу — милую сову —
Пушистую. И крик души печальной!

Быстролетней летних дней,
Милой юности нежней,
Ты пришла — и всех резвей
Ты умчалась прочь.
Листья пали на траву,
Одинок я наяву,
Тщетно сон к себе зову
Напролет всю ночь!

Лето ласточек придет,
Филин тьмы крылом взмахнет,
Лебедь ринется в полет —
Весь порыв и мощь!
Сердце рвется — к лживой — вдаль,
В нем унынье и печаль, —
Ледяной сковал хрусталь
Ветви зимних рощ!

Лилии и розы вам,
Милым умницам, отдам,
А фиалки вечным снам
Опочившей вдруг:
Ты ушла, покинув свет,
Нету слез, и счастья нет,
Помрачнел от горя свет,
Все мертво вокруг!

Опошлено слово одно
И стало рутиной.
Над искренностью давно
Смеются в гостиной.
Надежда и самообман —
Два сходных недуга.
Единственный мир без румян —
Участие друга.

Любви я в ответ не прошу,
Но тем беззаветней
По-прежнему произношу
Обет долголетний.
Так бабочку тянет в костер
И полночь к рассвету,
И так заставляет простор
Кружиться планету.