Дмитрий Михаловский - Поэты 1880–1890-х годов

Пир — горой… В пылу разгула
Льются волнами слова;
У честных гостей от гула
Закружилась голова.

Речи буйные сменяя,
По столам — полным-полна —
Ходит чаша круговая
Чудодейного вина.

Кто хоть выпьет, хоть пригубит —
Словно горя не видал;
Как зазноба, всех голубит
Хмель под сводом ярких зал…

На пиру всем честь и место —
Только, песня, нет тебе,
Вдохновенных дум невеста
И сестра мне по судьбе!

Только мы одни с тобою
Обойденные стоим:
Ты кручинишься со мною,
Я — горю огнем твоим…

Но недаром пьяной чашей
Обнесли нас на пиру —
С простодушной музой нашей
Не пришлись мы ко двору!

Здесь поют певцы другие —
Пира шумного льстецы,
От разгула не впервые
Захмелевшие певцы…

Где царит одна услада,
Не знававшая тоски,—
Там с тобою нас не надо,
Мы для всех там — чужаки!

Место наше — за порогом
Этих праздничных хором;
По проселочным дорогам
Мы, сестра, с тобой пойдем…

Мы послушаем, поищем,
Что и как поют в глуши;
С каждым путником и нищим
Погуторим от души…

Перехожею каликой,
Скоморохом-гусляром
Мы по всей Руси великой
С песней-странницей — вдвоем.

По деревням и по селам
Расстилается наш путь.
Нам, и грустным и веселым,
Будет рад хоть кто-нибудь…

Гой вы гусли! Гей вы мысли!
Гой ты струн гусельных строй!
Что вам тучи, что нависли
Над победной головой?!.

Гряньте песню дружным ладом,
Как певали в старину,—
Русским словом, русским складом
Подпевать я вам начну…

Здравствуй, удаль! Здравствуй, воля —
Воля вольная!.. Авось
На просторе наше поле
Клином в поле не сошлось!..

Ослеп наш дряхлый век, и, как слепец несчастный,
Бредет он наугад, окутан дымной тьмой;
И кажется ему весь божий мир прекрасный
                                          Огромною тюрьмой…

Ни солнце Истины на небе мирозданья,
Ни звезды яркие Добра и Красоты
Не светят для него, — не льют благоуханья
                                          Живой Любви цветы.

Забыл наш хмурый век надежды молодые,
Не вспомнить старику о радужных мечтах, —
Встречает он теперь все радости земные
                                          С печалью на устах.

Больной, угрюмый век, — бредет впотьмах несчастный,
И некому слепца седого довести
Рукою любящей, рукою смелой, властной
                                          До нового пути.

А этот новый путь лежит так недалеко;
Над ним не меркнет свет борьбы с житейской тьмой;
И мир, вокруг него раскинувшись широко,
                                          Не кажется тюрьмой…

Поздно! Цветы облетают,
Осень стучится в окно…
Поздно! Огни догорают,
Завечерело давно…

Поздно… Но что ж это, что же, —
С каждой минутой светлей,
С каждым мгновеньем дороже
Память промчавшихся дней!..

В сердце нежданно запала
Искра живого тепла:
Всё пережить бы сначала
И — догореть бы дотла!..

Котловины между гор — что чаши,
Зелены́м вином налитые с краями…
Где места привольнее и краше?
Что красой сравнится с Жигулями?!.

Высоко взобрались на шиханы
Темных сосен траурные гривы;
Низко-низко на берег песчаный
Плещут волн, певучих волн приливы…

По буграм — разросся лес дремучий;
По-над лесом — гребни да утесы…
Каждый раз, над ними встретясь с тучей,
Ветер ей об них расчешет косы,

Словно хмельный, ходит Жигулями…
А они — всё выше да всё краше…
Ходит ветер валкими шагами,
Ходит он от чаши к новой чаше,
Зеленым вином наполненной с краями…

Огни, цветы и маски,
Пьеретты и Пьеро…
Алмазы, а не глазки;
Не смех, а серебро!

Лукавый Мефистофель
К наивности самой
Склоняет резкий профиль,
Обвив ей стан рукой.

Глядят полишинели
На них со всех сторон —
Под вздох виолончели,
Под скрипок томный стон…

Мандола, мандолина,
И флейты, и фагот;
И ширится картина,
И вихорь-вальс растет…

Не слушая оркестра,
Несется пестрый бал,
И правит им маэстро —
Веселый карнавал…

То площадь или море?
И смех, и крик, и гул,
И пламя в каждом взоре,
И на сердце разгул.

Плащи, мантильи, маски,
Пьеретты и Пьеро,—
Смешалось в буйной пляске
Всё шумно и пестро.

Блестят с балконов взоры;
Цветов и фруктов град
Посыпали синьоры
В летучий маскарад.

За ними — и confetti
Ударила картечь…
Монтекки с Капулетти
То не ведут ли речь?!.

О нет! Борясь с истомой,
На свой турнир созвал —
С враждою незнакомый —
Весь город карнавал…

            Роковые вопросы страстей —
            Порождение дня многошумного!
Кто ответит на вас сонму хмурых людей
            В смуту нашего века разумного,
                            Кроме сердца безумного?
            Роковые вопросы страстей!..

            Роковые ответы судьбы —
            Дети волн ничтожного случая!
Кто поймет вас в разгаре холодной борьбы?..
Только смерть, только смерть неминучая
                            Разгадает — могучая —
            Роковые ответы судьбы…

            Роковое во всем и везде —
            Где ни взглянешь душою пытливою…
Неужели не вспыхнуть счастливой звезде
            Над бездольной житейскою нивою?..
                            Нет, не быть ей счастливою,—
            Роковое — во всем и везде!..

То не белая купавица
Расцвела над синью вод —
С Красной Горки раскрасавица
Ярью-зеленью идет.

Пава павой, поступь ходкая,
На ланитах — маков цвет,
На устах — улыбка кроткая,
Светел-радошен привет.

Красота голубоокая,—
Глубже моря ясный взгляд,
Шея — кипень, грудь высокая,
Руса косынька — до пят.

Летник — пра́зелень, оборчатый —
Облегает стройный стан;
Голубой под ним, узорчатый
Аксамитный сарафан…

За повязку, зернью шитую,
Переброшена фата:
Ото взоров неукрытою
Расцветает красота…

Ни запястий, ни мониста нет,
Ожерелий и колец;
И без них-то взглянешь — выстынет
Сердце, выгорит вконец!

Следом всюду за девицею —
Ступит красная едва —
Первоцветом, медуницею
Запестреет мурава.

Где прошла краса — делянками
Цвет-подснежник зажелтел;
Стелет лес пред ней полянками
Ландыш, руту, чистотел…

В темном лесе, на леваде ли,
По садам ли — соловьи
Для нее одной наладили
Песни первые свои…

Чу, гремят; «Иди, желанная!
Будь приветлива-ясна!
Здравствуй, гостья богоданная!
Здравствуй, Красная Весна!..»

Знай спешит, идет без роздыху
Раскрасавица вперед:
От нее — волной по воздуху —
Радость светлая плывет.

Птичьи песни голосистые
Переливами звенят,
Травы-цветики душистые
Льют медвяный аромат.

Сыплет солнце дань богатую
Злато-серебро лучей —
В землю, жизнью тороватую,—
Ослепляет взор очей;

Проникают в глубь подземную,
Чудодейно-горячи, —
Выгоняют подъяремную
Силу вешнюю лучи.

Выбивает сила волнами,
Расплывается рекой,—
Силу пригоршнями полными
Черпай смелою рукой!

Набирайся мочи на лето
По весне, родимый край!
Всюду силы столько налито,—
Сила плещет через край!..

То не заревом от пламени
Утром пышет даль, горя,—
В зеленеющие рамени
Льются золота моря.

Лес дремучий, степь раздольная,
Хлебородные поля, —
Дышит силой вся привольная
Неоглядная земля…

Что ни день — то ароматнее
Духовитые цветы;
Что ни пядь — всё необъятнее
Чары вешней красоты…

Всё звончей, звончей крылатая
Песня в честь ее слышна:
«Расцветай, красой богатая,—
Царствуй, Красная Весна!..»

В полном цвете раскрасавица.
Заневестилась совсем,—
Всем купавицам — купавица,
Алый розан — розам всем!

Закраснелся лес шиповником,
В незабудках — все луга,
Розовеет степь бобовником;
В небе — радуга-дуга.

Время к Троице… Далёко ли
Праздник девичий — Семик!
По низинам ли, высо́ко ли —
Всюду зелен березник…

Заплетать венки бы загодя
Красным девушкам себе, —
Уж гадать пора на заводи
О негаданной судьбе!

Ветлы — полны черным галочьем;
Возле ветел, в тальнике,
Ночью выкликом русалочьим
Кто-то кличет на реке…

Впрямь — русалки по-над водами
Пляс заводят по ночам,
Тешат сердце хороводами
На соблазн людским очам.

То они порой вечернею,
Выплывая там и тут,
Над водой, повитой чернию,
Зелень кос своих плетут…

Семь ночей — в Семик — положено
Вспоминать былое им, —
Так судьбою наворожено,
А не знахарем мирским!

Семь ночей им — в волю вольную
Петь-играть у берегов,
Жизнь посельскую-попольную
Зазывать к себе с лугов…

И по логу неоглядному
Семь ночей их песнь слышна:
«Уступай-ка лету страдному
Царство, Красная Весна!»