Борис Коплан - Старинный лад. Собрание стихотворений (1919 - 1940)

Вечер входит в избу стариком.
Здравствуй, дед! мы тебя ожидаем.
Сядь, погрейся за нашим чайком!
Побеседуем иль помечтаем.
А не то – почитаем Завет –
Пятикнижие или Пророков;
Иль послушай скрипичный концерт,
Или «Снежную маску» Блока.
Сказку нам расскажи перед сном,
Поделись своим опытом старым.
Тридцать минуло лет: о былом
Нам пора начинать мемуары.
Ладно, дед, ты, как видно, устал, –
Сладко дремлешь под мирное чтенье,
И во сне что-то шепчут уста
И с улыбкой встречают виденья.
(Сны)
…Тени милые реют вдали,
Словно прячутся за облаками.
В беспредельность идут корабли,
Неземными водимы руками…
Вдруг зеленые вспыхнут глаза
Зверя страшного. Огненным шаром
Пронесется, грохоча, гроза,
И земля вся займется пожаром.
Но нежданно сады расцветут,
Соловьи запоют о любимой,
И душа улетит в высоту
За Легендою, вечно творимой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вечер в ночь превращенье свершил.
В окна блещут снегов аметисты;
Звезды каплют с небесных вершин,
Лунный свет – на иконе Пречистой.

11 декабря 1932

Палитра неба – в красках Апеллеса.
Экстаз зари, художник, нарисуй!
Горит заря на стогнах Мелекесса,
И над рекой, и в поле, и в лесу.

И сердце зажжено – надеждою какою?
Не той ли, что Пандора спрятала в ларце?
Не знаю! Только бьется, слышу, под рукою:
Я жить еще хочу, не мысля о конце…

29 января 1933

Май встал у пульта. Начался концерт:
Симфония весны. С участием кукушек,
Солиста-Соловья и хора из лягушек.
Ты слышишь? – лейтмотив – декада наших лет.

Не кукуй, кукушка сера! –
Не на ту березку села;
Пой, соловушка, весну! –
Под березкою усну…

Декада лет! Суровых, как зима,
Но и прекрасных, как весны рожденье.
Печаль утрат, и в сыне наслажденье,
И тишина, и кутерьма:
Так жизнь велит. Иного нет веленья.

Декада лет! Она равна полжизни.
А много ль сделано для вечности? – скажи:
Ты не клялся ль стать гордостью отчизны,
Добиться славы иль не жить?..
Могу ль ответить – да – без укоризны?..

Соловьиная песня – весне.
Для тебя – соловьиный экстаз.
Навсегда ты поверила мне:
Нераздельность – спасенье для нас.

Вечно что? – соловьиная песнь.
Гордость в чем? – в нашей чуткости, друг.
Счастье где? – счастье в этом и есть,
Что в жене нахожу и сестру –
Мою гордость, и славу, и честь!

28/15 мая 1933 Мелекесс

Вечерние тени легли
На избы, на купы деревьев.
Коровы и овцы пришли,
Зажглись огоньки на деревне.

Запахло парным молоком.
Поужинать время, хозяйка!
Хозяин дымит табачком,
Сын тренькает на балалайке.

Придет покалякать сосед
(Шабёр – говорят в районе),
Расскажет про новости все,
Сыграет потом на гармони.

И скоро деревня уснет,
Закроются ставнями окна.
Далеко зарница блеснет,
И месяц взнесется высоко.

Лишь светятся окна мои:
Не сплю я, пишу и читаю.
Раздумий вечерних рои
Вслед милым моим отлетают…

5 сентября 1933 Мелекесс

Портрет правдив – мне зеркало не лжет.
Я постарел, осунулся немного,
Морщины говорят, что сердце что-то жжет,
Что позади – тяжелая дорога.

Глаза горят. В них суеверный страх,
В них скорбь любви – сопутница разлуки.
Уста немотствуют в невыразимой муке,
И седина блестит в усах.

Каков ни есть, – а твой, мой незабвенный друг.
Ты веришь, ждешь (упреков мне – ни слова),
Что я вернусь к тебе ещё до зимних вьюг.
Вернусь! И молодость моя вернется снова.

15 сентября 1933 Мелекесс

Падают жёлуди с дуба, – то значит: окончилось лето.
Роща сменила убор, и обмелела река.
Рано домой с оскудевших полей возвращается стадо.
Ночи темней и длинней; легкий мороз по утрам.

Было бы невыносимо тоскливо мне в ссылке далекой,
Если б не книги мои, не скрипка и не акварель,
Если бы Муза ко мне не являлась вечернею гостьей,
Если б единственный друг там не мечтал обо мне.

24–25 сентября 1933 Черемшан

Загадка жизни стала проще,
Я понял смысл душевной муки,
Когда я в мелекесской роще
Осенних скрипок слушал звуки.

Рыдали скрипки, но рыданья
Моей души не возмущали:
Я слышал в них песнь увяданья,
Созвучную моей печали,
Печали светлой, чуждой тлена.

Грустит ли дуб с листвой в разлуке, –
Он знает лета перемену.
Он знает, что зиме на смену
Весенних арф польются звуки.

12 октября 1933 Черемшан

Шел я вечерней порою из храма домой мимо рынка.
Было темно и безлюдно. Вдруг – свет: грузовик мне навстречу.
Мчался на станцию он из совхоза, как видно по грузу:
Свежих капустных вилков гора на нем возвышалась.
Только успел отскочить я, как прямо к ногам моим бухнул
С самой вершины горы один вилок преогромный.
Скрылся вдали грузовик, а я, ничтоже сумняся,
Поднял с неба свалившийся мне чудесный подарок.
Зевс помогает исполнить мне просьбу моей Пенелопе:
Скрасить мой стол сиротливый хоть раз пирожками с капустой.

15 октября 1933 Мелекесс

Прожито много лет
и в радости и в горе.
За радость радостью,
слезами за печаль
Мы отдали судьбе,
не думая о споре,
С терпеньем гордым
дни свои влача.
И только память,
яркую до боли,
О невозвратных
сладостных
друзьях
Храним
своею неподкупной волей,
Как память
о счастливых днях.
Мы пережили их,
и нам одним осталось
Продолжить летопись –
завещанный нам долг.
Не смеем мы
испытывать усталость,
Когда их голос
навсегда умолк.
Во имя их
мы бодрость
нашим детям
Должны,
как светлую надежду,
передать,
Чтоб им жилось
отраднее на свете,
Чем жили
их отец и мать…
Прожито много лет
и в счастьи, и в страданьи.
За счастье радостью,
слезами за печаль
Мы отдаем судьбе,
не требуя признанья,
И с волей гордою,
без страха,
смотрим вдаль.

17/4 декабря 1934

Москва. Что делать в эту пору,
Когда мой ФИВ, наверно, спит,
Когда Музей еще закрыт
И, верно, Б[онч] не поднял штору.
Сижу за столиком, пью чай
В союзнарпитовском буфете
(Я бутерброды, невзначай,
Принес из поезда в пакете)…
Уж стрелка близится к восьми:
Могу я ехать на Тверскую…
Друзья мои, уж я тоскую
Без вас любимых… Votre ami.