Георгий Иванов - Стихотворения (Полное собрание стихотворений)

Визжа, ползет тяжелая лебедка…,
О берег разбивается волна
Янтарная. И парусная лодка
Закатом медно-красным зажжена.

Вот капитан. За ним плетется сеттер,
Неся в зубах витой испанский хлыст,
И, якоря раскачивая, — ветер
Взметает пыль и обрывает лист…

А капитан в бинокль обозревает
Узор снастей, таверну на мысу…
Меж тем луна октябрьская всплывет
И золотит грифона на носу.

На старом дедовском кисете
Слезинки бисера блестят,
Четыре купидона — в сети
Поймать курильщика хотят.

Но поджимает ноги турок
С преравнодушнейшим лицом,
Ему не до любовных жмурок,
Кольцо пускает за кольцом.

Переверни кисет. Печален
И живописен вместе вид:
Над дряхлой кровлею развалин
Луна туманная глядит.

А у застежки в львиных лапах
Коран, крутые облака.
И слышен выдохшийся запах
И пачули, и табака.

Бросает девочка — котенку
Полуразмотанный клубок,
На золотистую плетенку
Уселся сизый голубок.

Где начинается деревня —
Среди столетних тополей, —
Старофранцузская харчевня
Сияет вывеской своей.

Большая туча тихо тает,
Стоит охотник у ручья —
И вороненок улетает
От непроворного ружья.

А сзади — слышен посвист тонкий
Бича и дальний топот стад,
И от лучей зари — в плетенке
Все розовее виноград.

Все в жизни мило и просто,
Как в окнах пруд и боскет,
Как этот в халате пестром
Мечтающий поэт.

Рассеянно трубку курит,
Покачиваясь слегка.
Глаза свои он щурит
На янтарные облака.

Уж вечер. Стада пропылили,
Проиграли сбор пастухи.
Что ж, ужинать или
Еще сочинить стихи?..

Он начал: "Любовь — крылата…"
И строчки не дописал.
На пестрой поле халата
Узорный луч — погасал…

Визжат гудки. Несется ругань с барок —
Уже огни в таверне зажжены.
И, вечера июльского подарок,
Встает в окошке полукруг луны.

Как хорошо на пристани в Марсели
Тебя встречать, румяная луна.
Раздумывать — какие птицы сели
На колокольню, что вдали видна.

Глядеть, как шумно роются колеса
«Септимии», влачащие ее,
Как рослая любовница матроса
Полощет в луже — грубое белье.

Шуршит прибой. Гудки визжат упрямо,
Но все полно — такою стариной,
Как будто палисандровая рама
И дряхлый лист гравюры предо мной.

И кажется — тяжелой дверью хлопнув,
Сэр Джон Фарфакс — войдет сюда сейчас
Закажет виски — и, ногою топнув,
О странствиях своих начнет рассказ.

Цитерский голубок и мальчик со свирелью,
На мраморной плите — латинские стихи.
Как нежно тронуты прозрачной акварелью
Дерев раскидистых кудрявые верхи.

Заря шафранная — в бассейне догорая —
Дельфину золотит густую чешую
И в бледных небесах искусственного рая
Фонтана легкую, чуть слышную струю.

Про меня «мошенник» вкратце
Говорят, говорят,
И пестрей, чем на паяце,
Мой наряд, мой наряд.
Я плясун, плясун канатный
Бибабо, бибабо.
Я кричу: мой верный, ватный
Пес тубо, пес тубо.
Прибрели мы из Китая
С ним вдвоем, с ним вдвоем.
По трапециям летая,
Все поем, все поем,
В наших песнях много чуши, —
Правда — ложь, правда — ложь.,
Затыкай, коль хочешь, уши —
Ну так что ж, ну так что ж!
Я судьбы, плясун канатный, —
Не кляну, не кляну. —
Заменяет песик ватный
И жену, и жену.

Беспокойно сегодня мое одиночество —
У портрета стою — и томит тишина.
Мой прапрадед Василий — не вспомню я отчества —
Как живой, прямо в душу — глядит с полотна.

Темно-синий камзол отставного военного,
Арапчонок у ног и турецкий кальян.
В закорузлой руке — серебристого пенного
Круглый ковш. Только видно, помещик не пьян.

Хмурит брови седые над взорами карими,
Опустились морщины у темного рта.
Эта грудь, уцелев под столькими ударами
Неприятельских шашек, — тоской налита.

Что ж? На старости лет с сыновьями не справиться,
Иль плечам тяжелы прожитые года,
Иль до смерти мила крепостная красавица,
Что завистник-сосед не продаст никогда?

Нет, иное томит. Как сквозь полог затученный
Прорезается белое пламя луны, —
Тихий призрак встает в подземелье замученной
Неповинной страдалицы — первой жены.

Не избыть этой муки в разгуле неистовом,
Не залить угрызения влагой хмельной…
Запершись в кабинете — покончил бы выстрелом
С невеселою жизнью, — да в небе темно.

И теперь, заклейменный семейным преданием,
Как живой, как живой, он глядит с полотна,
Точно нету прощенья его злодеяниям
И загробная жизнь, как земная, — черна.

Вот роща и укромная полянка,
Обрыв крутой, где зелень и песок;
Вот в пестром сарафане — поселянка,
Сбирающая клюкву в кузовок.

Глядит из-за ствола охотник-барин,
Виляет пес, убитой птице рад.
От солнца заходящего — янтарен
Ружья тяжеловесного приклад.

Закатный луч заметно увядает,
Шуршат листы, клубятся облака.
И скромно поцелуя ожидает,
Как яблоко румяная, щека.

Шотландия, туманный берег твой
И пастбища с зеленою травой,
Где тучные покоятся стада,
Так горестно покинуть навсегда!

Ужель на все гляжу в последний раз,
Что там вдали скрывается от глаз,
И холм отца меж ивовых ветвей,
И мирный кров возлюбленной моей…

Прощай, прощай! О, вереск, о, туман…
Тускнеет даль, и ропщет океан,
И наш корабль уносит, как ладью…
Храни, Господь, Шотландию мою!

Все образует в жизни круг —
Слиянье уст, пожатье рук.
Закату вслед встает восход,
Роняет осень зрелый плод.
Танцуем легкий танец мы,
При свете ламп — не видим тьмы.
Равно — лужайка иль паркет —
Танцуй, монах, танцуй, поэт.
А ты, амур, стрелами рань —
Везде сердца — куда ни глянь.
И пастухи и колдуны
Стремленью сладкому верны.
Весь мир — влюбленные одни,
Гасите медленно огни…
Пусть образует тайный круг —
Слиянье уст, пожатье рук!..

Уж рыбаки вернулись с ловли
И потускнели валуны,
Лег на соломенные кровли
Розово-серый блеск луны.

Насторожившееся ухо
Слушает медленный прибой:
Плещется море мерно, глухо,
Словно часов старинных бой.

И над тревожными волнами
В воздухе гаснущем, бледна,
За беспокойными ветвями —
Приподнимается луна.

Как древняя ликующая слава,
Плывут и пламенеют облака,
И ангел с крепости Петра и Павла
Глядит сквозь них — в грядущие века.

Но ясен взор — и неизвестно, что там
Какие сны, закаты, города —
На смену этим блеклым позолотам —
Какая ночь настанет навсегда!