Вероника Долина - Стихи и песни

Ежели забрезжило — слушай, голубок,
Чего хочет женщина — того хочет бог.
Впроголодь да впроголодь — что за благодать,
Дай ты ей попробовать, отчего ж не дать?
Много ль ей обещано — иглы да клубок.
Чего хочет женщина — того хочет бог.
Если замаячило, хочет — пусть берет,
За нее заплачено много наперед.
Видишь, как безжизненно тих ее зрачок?
Кто ты есть без женщины, помни, дурачок,
Брось ты эти строгости, страшные слова,
Дай ты ей попробовать, дай, пока жива.
Дай ей все попробовать, дай, пока жива.

Если б знать, если б можно заранее знать!
Как-то выведать, вызнать и — голову тихо склонить.
Ведь придется не только ласкать, целовать, обнимать,
А еще и своею рукою без всякой пощады казнить.

Если б знать! Если б только начать узнавать,
Что, едва затвердивши уроки: не умничать,
не капризничать, не попрекать, —
Надо будет учиться с ног человека сбивать
И не глядя, одним движеньем человеку грудь рассекать.

Если б знать, если б знать наперед, как все складывается, —
Помогли бы и те, и другие, сама бы была начеку.
Надо было мне с юности-младости учиться пойти хирургии,
А не никчемному, сладостному французскому языку!

Если барышня читает увлекательный роман,
Если барышня считает, что в романе все — обман,
А в делах её, признаться, все отлично, хорошо —
Значит, барышне — шестнадцать, ей семнадцатый пошёл!

Если барышня гадает по руке и по кольцу,
Если барышня страдает — это видно по лицу,
Или в сад стрелой помчится, будто кто её позвал, —
Скоро, видимо, случится первый выход, первый бал!

Все-то барышню пугает, все-то барышню манит.
Дома маменька ругает, дома маменька бранит.
Ей в пример подруг приводят — образец иных манер.
Что же глаз с неё не сводит этот стройный кавалер?..

Если барышня на даче ночью выглянет в окно,
Если барышне Наташе все покажется чудно —
Не чудно тебе, а чудно! В доме оставаться трудно,
Выйди из дому, Наташа. Нынче все разрешено!

Если ратуш касалась бы ретушь,
Как фотографы глянца лица…
Мы с тобою увиделись — нет уж! —
Не забудем теперь до конца.
Помнишь чёлку мою смоляную?
Помнишь жилку на сгибе руки?
Ты меня вспоминаешь иную, —
И без проседи, и без тоски.

Всё, что дорого — длится недолго,
Всё не вспомнится, да и зачем?
Посреди твоего Кадриорга
Я стою, растерявшись совсем.
Вот какая была я смешная!
Всё смешным мне казалось вокруг.
Вот какая была я ручная!
Даже белок кормила из рук.

Долго помнили мы друг о друге.
И опять повстречались, как встарь.
Снова здравствуй, заржавленный флюгер!
Снова здравствуй, чугунный фонарь!
Разговор повёдем понемногу.
Не отыщем местечка нигде.
Не живу на широкую ногу,
Но с тобой — на короткой ноге!

Сквозь туман, как сон старинный,
Проступают далеко —
Этот Герман, вечно длинный,
Вечно толстая Марго…

Если ты в стране далекой
Утомишься и уснешь,
Птица белая с рассвета
Постучится в грудь мою —
Отложу веретено,
Погляжу в свое окно,
Но тебя, мой друг сердечный,
Не увижу все равно.

Если ты в краю пустынном
Темной кровью истечешь,
Птица алая с заката
Постучится в грудь мою —
Отложу веретено,
Погляжу в свое окно,
Но тебя, мой друг прекрасный,
Не увижу все равно.

Если ты в дали туманной
Позабудешь обо мне,
Птица черная к полночи
Постучится в грудь мою —
Отложу веретено,
Погляжу в свое окно,
Но тебя, мой друг бесценный,
Не увижу все равно,

А услышу, как под утро
Смолкнет пенье соловья —
И душе твоей вдогонку
Полетит душа моя.
Упадет веретено,
Хлопнет на ветру окно…
Я с тобой и после смерти
Не расстанусь все равно.

Если уши раскинуть и в такт головою мотать,
То мой кокер сумеет, как птица, по небу летать.
Он поднимется в воздух задумчиво метров на сто
И в воздушном пространстве совьет небольшое гнездо.

Нам не надо большого, мой кокер — он сам небольшой,
Но с глазами Давида и нежной еврейской душой.
Он отчаянно храбр, и доверчив, и в меру блохаст.
Где укрыться еврею? Вот разве что на облаках.

И потянутся дети с собаками следом за ним:
На лошадках, в кроватках, с игрушечным скарбом своим.
И поднимутся взрослые в кофточках и пиджаках.
Хороша жизнь бродяче-собачая на облаках.

Если уши раскинешь, то крыши поедут внизу.
Головой помотаешь, сглотнешь ненароком слезу.
И снимаются с места деревья, заборы, дворы…
Как просты эти правила детско-собачьей игры!

Поднимаются руки — дороги становятся в рост,
Сотни гнезд проплывают, и в каждом — косички и хвост.
Как вихрасты макушки у мальчиков всех на Руси!
На исходе излет, на излете исход в небеси.

Чтоб в собачьей стране ни шакалом, ни волком не стать,
Надо уши раскинуть и в такт головою мотать.
И из слез и угроз память выберет стаю берез.
Так, мой кокер-собакер-несукер-кусакер, еврейский мой пес.

Есть у времени иллюстрация:
Чёрно-белая, не обрамлена.
Эмиграция, эмиграция!
Я прощаюсь с тобой, сестра моя.
Ты сегодня звалась Мариною —
Завтра будешь Мариаграция!
Это что-то неповторимое —
Эмиграция, эмиграция.

Я запомню их лица белые,
Этих лиц выражение,
И движения пальцев беглые,
И руки моей положение.
Эмиграция, эмиграция!
Провожающий — на примете вы!
Регистрация, регистрация,
Регистрация в Шереметьево…

Эмиграция, эмиграция!
И снимаются с места стаями…
О, осенняя птиц миграция —
Поднялись и во тьме растаяли.
Ну, видать, пора собираться мне,
Если это само не кончится.
Эмиграция, эмиграция —
Мне лететь никуда не хочется!

До свиданья, Мариаграция!
Позабудь дорогу обратную!
Эмиграция, эмиграция —
Это что-то невероятное.
Там, далёко, родится девочка,
И когда расцветёт акация —
Называть её станут Эммочка,
Если полностью — Эмиграция.

Есть фантастические игры
И жизнь, и смерть у них внутри.
Насквозь прокалывают иглы
Слова "замри'" и "отомри".
Чего ты ждешь, угрюмый идол
С упрямой складкою у рта?
Каких еще прикажешь игл,
А игр каких в мои лета?

Вот удивительная штука,
Где все известно наперед
Не то игра, не то наука,
Замрет — сейчас же отомрет.
Теперь живу и в ус не дую,
Сама с собою на пари —
Замри, замри — я поколдую,
Теперь скорее отомри.

Упрусь локтями в подоконник,
Мелок меж пальцев разотру.
Нет, ни за что не успокоюсь,
Пока словцо не подберу.
Услышу ключ и тихо выйду,
Рука задвижки отопрет,
А вдруг сегодня да не выйдет,
Не отомрет, не отомрет?

Жизнь была бы иной, не такою дрянной —
Кабы ближних своих от лукавства избавить.
Упаси тебя Боже лукавить со мной!
Упаси тебя Боже лукавить.

Я привыкла платить дорогою ценой,
Да такой, что тебе нипочём не измерить!
Помоги тебе Боже лукавить со мной…
Только так, чтобы я не могла не поверить!

Эту тяжесть нести до конца суждено.
Между тем я хотела бы ношу оставить.
Упаси тебя Боже лукавить со мной,
Помоги тебе Боже лукавить!

Это промысел Божий — такие дела.
Жить не так, как другие, — негоже.
Научи меня, Боже, чтоб лукавить могла!
Научи, научи, научи меня тоже.