Вероника Долина - Стихи и песни

А для тех, кто когда-то сорвался, собрал чемоданы,
Укатил-улетел, наши радости кажутся странны.
Им чудны наши беды, у них — даже беды другие.
Но и мы и они,
Но и мы и они,
Но и мы и они друг без друга больны ностальгией.

Вот как встретимся где-то: у нас ли, у них — все едино,
Все же лучше у нас — здесь прошла наших дней половина.
Правда, лучше у нас, ибо все мы российские дети, —
Словно не было их,
Словно не было их,
Словно не было их — разлучивших нас десятилетий.

И поедем в Прибалтику: в Ригу махнем или в Вильнюс.
И за лишний червонец швейцар нам отпустит навынос,
И на третьей бутылке минувшим набухнет плацента,
Заслезятся глаза,
Заслезятся глаза,
Заслезятся глаза, и очистится речь от акцента.

И в гостиничном номере, на перекрестке вселенной,
Будем петь о любви, о любви и о жизни нетленной.
Да и что наши встречи в пространствах земных, как не чудо?
Я туда не хочу,
Я туда не хочу,
Я туда не хочу, а они не вернуться оттуда.
Я туда не хочу, а они не вернуться оттуда.

А за всё, что выйдет боком
И представится грехом —
Я отвечу перед Богом,
Перед Богом и стихом.

И не стану кликать смерть.
Кто же я — земная мякоть
Или неземная твердь?

Подведу тебя к порогу
И скажу как на духу:
Отвечаю только Богу,
Только Богу и стиху!

Подожду, не стану плакать
И узнаю наизусть:
Кто же я — земная слякоть
Или неземная грусть?

Наживу с годами грузность,
Как и вся моя семья.
Кто же я — земная трусость
Или тайна бытия?

Освещаю ли дорогу?
Горожу ли чепуху?
Отвечаю только Богу,
Только Богу и стиху!

А когда я болела,
Да, когда я болела,
О, как сильно тогда
Моя мама жалела!

И когда я кричала
Больными ночами,
Как она защищала
Большими плечами!..

А когда меня юность
Дотла не спалила,
Обожгла
Да лихую судьбу посулила,

Откатясь от огня,
Я на холоде тлела —
Только мама меня
Больше не пожалела!

Помню, как накатило
Болезнями детство,
И она находила
Чудесные средства.

А сжималось кольцо,
Означавшее муку —
Помню, дула в лицо
Или гладила руку…

И минуты свои
И часы — не считала.
Но запасы любви
Все тогда исчерпала.

Ведь с тех пор, что я в детстве
Так страшно болела,
Меня мама моя
Никогда на жалела.

А ну, собирайтесь к экранам, детишки! | Dm G7 С
Весёлую сказку я вам расскажу. | Dm6 G7С
Сначала посмотрим картиночки в книжке: | F Fm С
Вот кладбище, гробик… и я в нём лежу! | F G#G7 С

Теперь, ребятишки, послушайте сказку,
Как Бабой-ягой подавился Кащей,
Как птички клюют у покойничков глазки
И чей-то скелетик стоит у дверей!

А сказки, ребятки, совсем и не враки:
И дома у всех привиденья живут,
И ночью, могилки разрыв, вурдалаки
У вас, крохотулечки, кровушку пьют!

Чу! Волки завыли, глаза свои страшшшшшно тараща,
Да вон уж и Филя за мной прилетел,
А звать меня, деточки, дяденька Саша,
А дядю Володю я с Хрюшею съел!

Ну что ж, до свиданья, девчонки, мальчишки!
До скоренькой встречи в двенадцать часов!
Теперь поменяйте, ребятки, штанишки!
Спокойненькой ночки, приятненьких снов!

А пока я снимала, как Люк Бессон,
Молодых людей на Майорке,
Мой волшебник-дед постучал в мой сон,
Весь веснушчатый, в гимнастерке.
— Подымайся, бессовестная, — сказал, —
Ты не Шурочка в пелеринке.
Видишь: банк, телеграф, наконец, вокзал
Аннексируем по старинке.

Не затем я шашкой махал в степи
И в Одессу входил с Котовским,
Чтобы ты писала одни стихи,
Хоть и с выговором московским.
Не затем окруженье, Якир, мятеж
Или Питер, зима, блокада,
И семь раз отмерь, а семью отрежь,
И смотри, отрежь, кого надо.

Много сказок при свете полной луны
Я б тебе рассказал, босячке,
Чтобы тонны слюны в масштабах страны
Дали павловские собачки.
Подымайся, деточка, труд не велик,
Я устал говорить и сниться,
Пусть мой старший правнук духи "Лалик"
Сам привозит тебе из Ниццы.

Твоих глупых сверстников Карабас
Заставляет бежать по нитке.
Полюбуйся: твои Гайдар, Чубайс —
Оголтелые пережитки.
Дунь налево, направо — твой брат Шекспир,
Твой учитель, возможно, Лютер,
И не тронет тебя ни один вампир,
Когда сядешь ты за компьютер.
И не тронет тебя ни один вампир,
Когда сядешь ты за компьютер.

А природа на них смотрела
Сквозь утренние лучи.
— Вот твой лук, вот твои стрелы,
Теперь куда хочешь мчи!

Знаю, в городе есть невеста,
Руки ее нежны.
Но я сегодня невесты вместо,
А вместе — вместо жены.

Муж из лесу вернется хмурый,
Добычлив и бородат.
Я бы стены украсила шкурой,
Да он ведь ее продаст…

А если станет опять браниться,
Если вновь за свое —
Уж он дождется, давно хранится
В кладовке ему питьё.

Но ты жалеешь меня, мой милый.
Как вечер, стучишь в окно.
Что ж до невесты твоей постылой,
То это нам все равно.

И проснемся мы, чуть живые,
Едва забрезжит рассвет,
И помчатся твои борзые
Вновь за тобою вслед.

А случится такое лихо —
Жениться тебе пора, —
Знай, что ждет твоя лесничиха
И эту ночь до утра.

Догорает свечной огарок.
Звезды — миг и умрут.
А на пальце моем подарок,
Зелененький изумруд.

А тогда, не зная выхода с подземного вокзала,
Разбираясь в указателях, вращая головой,
Я на "Соколе" стоял с видом, ах, провинциала:
Было мне необходимо выйти в город к Часовой.
Вниз по лестнице железной, вверх по лестнице небесной —
С картой-схемой бесполезной я шатался сам не свой.
И не то чтобы мне нужно было в этот дом по делу,
Но до чего стройна хозяйка! Впрочем, знали и стройней,
И смуглей, и большеглазей…Но, когда она мне пела,
Чем во всем метро московском, больше тайны было в ней.
Звук дрожит — не отгадаешь, отчего огнем сгораешь:
От любви или от песни, и Бог знает, что больней.
Хоть бы кто меня взял за руку и вывел за собою,
Обогрел бы, распечалил, стал бы другом и врачом…
Помнишь? Дом, пускай не тот, другой — летает над Москвою?
А она с усмешкой глянет и слегка пожмет плечом.
Спросит: "Что тебя терзает? Дом кирпичный не летает?"
Я отвечу: "Это — время, остальное ни при чем".
Это — время, это — времени пробежка воровская
Против хода эскалатора, где я как часовой…
У меня такая память, что Четвертая Тверская
И Четвертая Ямская не заменят Часовой,
Где вниз по лестнице железной, вверх по лестнице небесной
Столько лет брожу я с песней, где здесь выход к Часовой.
Вниз по лестнице железной, вверх по лестнице небесной
Столько лет брожу я с песней, где здесь выход к Часовой.

А тонкая материя — твоя-моя душа?
Как будто бы мистерия, но очень хороша.

То нитку драгоценную меняю на брехню,
А то неполноценною сама себя дразню.

А длинная история — твоя-моя любовь?
Как будто бы теория, но будоражит кровь.

Рыдания, страдания и прочий старый хлам
Семейное предание расставит по углам.

На грани закипания наш чайник дорогой.
Распалася компания — не надобно другой.

В конце знакомой улочки — калитка да крючок.
И лишь на дне шкатулочки — шагреневый клочок.