Пьер-Жан Беранже - Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни

Граф Раймон почил до срока,
Маргарита с той поры,
Как отшельник, одинока,
В замке наверху горы,
С собою взяв одну служанку,
Шептала скорбные слова
И в поздний час, и спозаранку,
Мертва скорее, чем жива.

А в молельне на помосте
Златотканое шитье
Облачало прах и кости
Мужа бренного ее.
И это сумрачное место
В душе вдовы хранило хлад —
Так прежде жрицы в храме Весты
Поддерживали свет лампад.

В декабре, когда смеркалось,
И она, тиха, кротка,
Только-только собиралась
Съесть дары зеленщика,
Служанка в ужасе вбежала
И голосит: «В ворота стук!»
И в двери, не смутясь нимало,
Мужчина появился вдруг.

В одеянье фатоватом
На порог ступил блондин,
И запахло ароматом
Медоноснейших долин.
Курчавится его бородка,
Эмаль зубов его слепит,
Сияет взор светло и кротко,
Но страстью сдержанной кипит.

Вот он сел с вдовою рядом,
Расстегнул, смеясь, камзол
И лукавым, острым взглядом
Посмотрел на скудный стол.
«У вас мне нечего отведать, —
Сказал он просто, как мужлан. —
А голод просит отобедать,
Да так, как требует мой сан».

Но взмолилась Маргарита!
«Такова моя судьба:
Хоть ларцы мои набиты,
Да пустуют погреба.
Что вы хотите? Я вдовею,
Сама не ем и слезы лью.
Но все добро, каким владею,
Я вам охотно отдаю».

Кавалер, безумно весел,
Ключ от вдовьего ларца
На груди своей повесил —
И внезапно из дворца
Огромный зал образовался,
И в небывалой пестроте
Накрытый пышно стол поднялся,
И свет зажегся в темноте,

И на пиршество, убоги,
Бедняки сбежались в зал.
«Это братья ваши в боге», —
Незнакомец прошептал.
И стало страшно Маргарите,
Но вдруг до слуха донеслось:
«Мадам, прошу вас, не дрожите!
Меня зовут Исус Христос».

Пока акулы, кашалоты,
Пираты вольные пучин,
За мелюзгой ведут охоту
В бездонности морских глубин,
Мы на берег пустынный, хмурый,
Где, кажется, земле предел,
Великой выкинуты бурей…
Как безотраден наш удел!

И все ж, республика святая,
Хоть хлеб твой горек, черствы сухари,
Но если ты велишь: «Умри!» —
Любой из нас умрет, тебя спасая.
Тому порукой — доля наша злая,
И кандалы, и Сен-Мерри!{226}

Вот чайки с белыми крылами,
Морские ласточки… Они
Птенцов летать под небесами
И в штормовые учат дни.
А нашим детям кто поможет?
Приют им даст ли кто-нибудь?
Новорожденных голод гложет,
У матерей иссохла грудь.

И все ж, республика святая,
Хоть хлеб твой горек, черствы сухари,
Но если ты велишь: «Умри!» —
Любой из нас умрет, тебя спасая.
Тому порукой — доля наша злая,
И кандалы, и Сен-Мерри!

По побережью мы блуждаем
У крепостных угрюмых стен
И о республике мечтаем
Иль о любви… Как тяжек плен!
Издалека доносят волны
Предсмертный хрип, кандальный звон,
И стон свободы, скорби полный,
И погребальных песен стон…

И все ж, республика святая,
Хоть хлеб твой горек, черствы сухари,
Но если ты велишь: «Умри!» —
Любой из нас умрет, тебя спасая.
Тому порукой — доля наша злая,
И кандалы, и Сен-Мерри!

Увы, железною рукою,
Меч Венгрии, ты сломан был.
Изменник, завладев тобою,
К ногам царя тебя сложил…
И ныне ищут у султана
Убежища Кошут и Бем.{227}
Покой вкушает невозбранно
Гёргей, став ненавистен всем.

И все ж, республика святая,
Хоть хлеб твой горек, черствы сухари,
Но если ты велишь: «Умри!» —
Любой из нас умрет, тебя спасая.
Тому порукой — доля наша злая,
И кандалы, и Сен-Мерри!

Изгнали мудрого Манина,{228}
Венеции не встать с колен…
О, Гарибальди и Мадзини,
Простите ль нам вы Рима плен?{229}
Сказал Христос Петру святому,
Чтоб он в ножны свой меч вложил.
Зачем же кровью по-пустому
Его наместник обагрил?

И все ж, республика святая,
Хоть хлеб твой горек, черствы сухари,
Но если ты велишь: «Умри!» —
Любой из нас умрет, тебя спасая.
Тому порукой — доля наша злая,
И кандалы, и Сен-Мерри!

Из Сен-Мишеля, из Дуллена,
Из Бадена несутся к нам
Стенания трибунов пленных,
Иль выстрелы грохочут там.
Кто спасся — те в чужие страны
Бегут, изранены, в крови…
Так где ж твой край обетованный,
О бог свободы и любви?

И все ж, республика святая,
Хоть хлеб твой горек, черствы сухари,
Но если ты велишь: «Умри!» —
Любой из нас умрет, тебя спасая.
Тому порукой — доля наша злая,
И кандалы, и Сен-Мерри!

Весь день сижу я у станка,
Ногами двигаю педали;
Ведет челнок моя рука,
И слышен в песне челнока
Свист ласточек в небесной дали.

В деревне мочат коноплю,
По осени в огромной луже.
Сентябрь я с малых лет люблю, —
Пусть времена и стали хуже:
С большими я тогда ходил
Цепами бить костру к болоту,
Хотя еще неловок был
И не обучен обмолоту.

Весь день сижу я у станка,
Ногами двигая педали;
Ведет челнок моя рука,
И слышен в песне челнока
Свист ласточек в небесной дали.

Растет в низинах конопля,
И под шатром ее все время
Щебечет птичий хор, клюя
Ее питательное семя.
Мужские стебли нам дают
Нить на канаты, парусину,
Из женских — ткань на платья ткут
И тонких кружев паутину.

Весь день сижу я у станка,
Ногами двигая педали;
Ведет челнок моя рука,
И слышен в песне челнока
Свист ласточек в небесной дали.

Зимой, по темным вечерам,
На посиделках мы сидели;
Сучат девчонки пряжу там,
А парни треплют клок кудели.
Мне труд был с детства нипочем,
Недоставало лишь сноровки,
А повзрослев, я стал ткачом
И тку с тех пор без остановки.

Весь день сижу я у станка,
Ногами двигая педали,
Ведет челнок моя рука,
И слышен в песне челнока
Свист ласточек в небесной дали.

Станок наладить и пустить
Не просто — глаз тут нужен точный,
Чтобы в утке не рвалась нить
И ткань была красивой, прочной.
Шелка в сырых подвалах ткут, —
Там мягче нить, ровней плетенье,
Но в полумраке вреден труд,
И рано ткач теряет зренье.

Весь день сижу я у станка,
Ногами двигая педали,
Ведет челнок моя рука,
И слышен в песне челнока
Свист ласточек в небесной дали.

Когда бы мог я, как паук,
При свете солнечном трудиться, —
Не знал бы я очков! Но круг
Замкнулся — надо покориться:
Ведь паруса нужны судам,
Пеленки — маленьким ребятам,
На платья нужен шелк для дам,
И сукна — господам богатым, —

И вот сижу я у станка,
Ногами двигая педали,
Ведет челнок моя рука,
И слышен в песне челнока
Свист ласточек в небесной дали.

Нужны еда нам и питье,
Но этого и бедным мало;
Мы ткем, чтоб свежее белье
У женщин в сундуках лежало, —
Ведь бедняку и богачу
Равно на чистом спать охота,
И в мире прачке и ткачу
Всегда отыщется работа.

Сижу весь день я у станка,
Ногами двигая педали,
Ведет челнок моя рука,
И слышен в песне челнока
Свист ласточек в небесной дали.