Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений
По окончании курса (1902) я был оставлен при университете А. Н. Веселовским, продолжал заниматься и видеться с ним, но не магистрировал: я уже переходил к истории новой русской литературы. Честью почитаю, что один из переведенных мною сонетов Петрарки включил он в свою классическую книгу. Западноевропейские литературные интересы поддерживались во мне и Неофилологическим обществом, душою которого (как и Романо-Германского отделения) был его основатель А. Н. Веселовский и которое тогда я жадно посещал. На долгое время отошел я от западноевропейской литературы после кончины А. Н. Веселовского. В поисках занятий с некоторым заработком и близких к кругу моих интересов я стал работать у академика К. Г. Залемана в Азиатском Музее – по разборке, описанию и каталогизации библиотеки академика А. А. Куника (1903). После кратковременной и неудачной попытки начать службу в Публичной Библиотеке, где несколько месяцев пробыл я «аспирантом» в отделении полиграфии и не ужился с покойным И. М. Болдаковым, я еще попытался служить и 1903—1904 г. пробыл библиотекарем Политехнического Института. Некоторая связь с Академией Наук, завязавшаяся еще при А. Н. Веселовском и начавшаяся с библиотеки, стала немного ближе уже без него. Сын его, А. А. Веселовский, передавая наследие отца Академии, собрал его учеников для предварительного обсуждения дела и рассмотрения оставшихся ученых материалов. Собрание поручило Д. К. Петрову и мне разборку и систематизацию рукописей покойного великого ученого. Затем при Академии Наук была образована Комиссия по изданию Сочинений А. Н. Веселовского под председательством академика А. А. Шахматова. Избранный ее секретарем, я работал месте с Д. К. Петровым, редактором серии Италия и Возрождение , над приготовлением ее к печати и провел корректуры трех томов: т. III, т. IV вып. 1 и т. IV вып. 2. – Занимаясь – уже давно – поэтами Пушкинской поры, я сосредоточился на Е. А. Боратынском. Моей работой заинтересовался покойный А. А. Шахматов. Всем памятна его необычайная отзывчивость, его бережная чуткость и деятельная готовность на помощь людям науки. Ему я обязан ученой командировкой, давшей основной материал для главной моей работы. Не могу не помянуть благодарной памятью нескольких исключительных лиц, с которыми судьба свела меня в эти две ученые поездки: большую радость давало мне и дальнейшее общение с ними. Это, прежде всего, в нечуждом мне и ранее Татеве (Смоленской губ.) В. А. Рачинская; затем в Казани и Казанской губернии О. А. Боратынская, урожденная Казем-Бек, З. Е. Геркен, урожденная Боратынская (дочь поэта) и А. Н. Боратынский (внук его); далее – в Маре (Тамбовской губ.) и в Тамбове – баронесса Е. А. Дельвиг (дочь поэта) и А. С. Боратынская – и М. А. Боратынский, генеолог и владелец архива; наконец – в Симбирске – Ю. Н. Языков. – Привезенные мною материалы были изданы Академией только в небольшой части (Татевский архив); архивы Казанский и Тамбовский ждут издания. – Вскоре по возвращении из второй ученой поездки я по предложению А. А. Шахматова вошел в качестве члена в состоявшую при Академии миссию по изданию Библиотеки Русских Писателей. Издание Боратынского тогда не было свободно (впоследствии оно перешло к М. Л. Гофману); по предложению покойного академика Н. А. Котляревского я взял на себя приготовление к печати сочинений бар. А. А. Дельвига, которое и закончил, проработав не один год. В свет, однако, издание не успело выйти. А впоследствии были открыты новые богатейшие материалы по Дельвигу (я успел только отчасти заняться ими. Незадолго до того, при деятельной помощи Н. А. Котляревского, мною была издана книга материалов по Дельвигу, в сопровождении маленьких исследований). Также вскоре после командировки были мною по предложению Б. Л. Модзалевского помешены две небольшие работы в издании Пушкин и его современники ; из них одна – прямой результат поездки. Из ранней научной работы, не связанной с Академией Наук, можно упомянуть о сотрудничестве в русском Биографическом Словаре (между прочим, биографии: С. А. Соболевского и В. С. Сопикова) и, мимоходом, о журнальных отчетах в записках Археологического Общества; из несколько позднейших – о книге Поэты Пушкинской поры , книге многострадальной, переходившей во время печатания от издательства к издательству. В продолжение этих странствий, прежде достижения благополучной пристани, она, в отсутствие составителя, утратила по пути сверстанные уже примечания, в которые была вложена главная работа.
Тем временем, рядом с академической, шла и литературная жизнь. Началась она для меня довольно рано. Был я на втором курсе университета, когда выступил впервые в печати 1 ноября ст. ст. 1899 года, в Вестнике Европы – двумя стихотворениями. Потом, помнится, в Мире Божием Ф. Д. Батюшков поместил мои переводы из Ленау и две-три рецензии (на перевод Шницлера и еще на что-то). Постепенно я начал печататься и входить в атмосферу текущей литературы и искусства. К 1900 году относится кратковременное знакомство с необыкновенным человеком – Иваном Коневским, незадолго до его катастрофической смерти. В начале поэтической деятельности большую роль сыграл для меня домашний наш кружок, в частности – близость с В. Г. Каратыгиным, с которым потом мы и породнились. Благодаря ему, я не выходил из сферы музыки, классической и новейшей, камерную музыку слушал дома в большом количестве. Рядом с музыкой культивировалась литература. Помню первые чтения Крыльев Кузмина и его музыку к Хождению Богородицы по мукам, к Городам, потом к Александрийским Песням . – Печатаюсь я давно, но никогда не печатался много. Сразу большое количество моих стихов было напечатано только в 1905 г. в альманахе, вышедшем из этого нашего кружка, собиравшегося у моего брата (я жил вместе с матерью и с семьею брата до своей женитьбы в 1903 г.). Этот альманах был Зеленый Сборник, вышедший 20 декабря 1904 г. Здесь, между прочим, впервые выступил в печати М. А. Кузмин. Из других участников назову рано умершего П. П. Конради, в котором созревал своеобразный беллетрист, и недавно скончавшегося оригинальнейшего самородка К. Ф. Жакова, профессора-языковеда, этнографа, философа, математика, поэта. Последствием выхода Зеленого Сборника, которым заинтересовался покойный В. Я. Брюсов, было приглашение М. А. Кузмина и меня в издательство Скорпион. В Весах напечатал я некролог А. Н. Веселовского и цикл стихов. Потом в Скорпионе вышла моя первая книга стихов (1908). Рецензии на Зеленый Сборник были написаны, помнится, Боцяновским (в Биржевых Ведомостях) и Острогорским (в Образовании). На первую мою книгу помню рецензию А. В. Тырковой в Речи, под заглавием: Поэт старого склада . Примерно к 1906 году относится начало дорогих мне отношений с ф. К. Сологубом и с Вячеславом Ивановым (вскоре после его приезда из-за границы), с А. М. Ремизовым и Г. И. Чулковым, с Ал. Н. Чеботаревской, наконец с А. А. Блоком. Целая полоса жизни связана с «башней» Вяч. Иванова и покойной Зиновьевой-Аннибал. Издательство «Оры», «Лимонарь» Ремизова, «Снежная Маска» Блока, первая книга Стихотворений незабвенного Валериана Бородаевского. В 1910 г. в «Орах» вышла вторая книга моих стихов. Помню зарождение Общества Ревнителей Художественного слова из бесед у Вяч. Иванова, начавшихся в небольшом кружке по инициативе молодежи, в частности Н. С. Гумилева, потом принявших широкие размеры и перенесенных в помещение редакции «Аполлона». В числе учредителей Общества были И. Ф. Анненский и Ф. Ф. Зелинский; памятным событием – параллельные доклады о символизме Вяч. Иванова и А. Блока; близко стояла к Обществу А. А. Ахматова. Это время отмечено дружбой с Н. В. Недоброво, так рано ушедшим, и уже не долгим, но многоценным знакомством с И. Ф. Анненским. Между прочим, характерна первая встреча с ним, задолго до того знакомства: в 1905 или 1906 году. Как окружной инспектор, он посетил мою лекцию (по литературе итальянского Возрождения) в Преображенской Новой Школе и после лекции, вместо официозных разговоров, беседовал со мной о недавно вышедшей книге по Возрождению.
В выпускном классе названной школы, основанной кружком учителей, начал я, в 1905 г., свою лекторскую деятельность. Потом я читал на частных курсах А. С. Черняева историю русской литературы (Поэты Пушкинской Поры); затем – ряд лекций на курсах общества «Маяк»; в то же время давал частные уроки, впрочем не много и не долго. Четыре года (1911-1915) я занимал кафедру западноевропейских литератур на частных высших женских курсах в Тифлисе, где вел занятия и по новой русской литературе. Здесь я принимал участие в художественно-литературном кружке «Икар»; напечатал несколько статей в газете Кавказское слово: Таинственная повесть (о Лермонтове); Памяти кн. А. И. Одоевского ; Крылов . – Тогда же в газете «День» поместил статью; Н. П. Огарев – поэт . Памятными событиями были приезды в Тифлис Ф. К. Сологуба и К. Д. Бальмонта. Там же перешло в близость мое знакомство с покойным философом В. Ф. Эрном. В эти годы на рождественских и летних каникулах я приезжал в Петербург.
