Константин Уваров - Страсть к размножению
Гомер суетился и плакал. Все ждали пенальти.
И шел я одиннадцать метров к троянским воротам...
Повозкой назойливой сзади поехало время,
И тысячи скрещенных звезд поднялись на колени.
Мой голос влюбленный! Ты был беззащитен и светел.
Мои бессистемные руки пытались ответить.
Под кожею билось тяжелое имя чужое;
Троянцы из Трои сбегали по двое-по трое.
Троянцев ловили, и били, и били по яйцам.
С отбитыми яйцами быстро погибли троянцы.
Войска выносили квартиры и пили сухое.
Елена боялась солдат: десять лет, как в походе.
Парис притаился под деревом, аки масленок.
Елена теряла значенье. Запахло паленым.
Теряя контроль над собой и теряя надежду
Елена прикинула риск. Повернулась. Пыталась
На глаз оценить мою преданнось. Скалилась нежно.
Я ржал истерично. Теперь я показывал фаллос.
Она, пожимая плечами, скривила ебальце,
И я ей в лицо истекал своей спермой хорошей.
И птицы на небе разжали холодные пальцы,
И птицы на небе заржали в кривые ладоши.
...Записывай, Шлиманн. Лет тридцать. Жената. Еврейка
Скорее всего. Но царица - держаться умела.
А я не царица... Пиши - по утряне ефрейтор
Чего-то порылся, и - надо же - бросил мне тело.
Я шел через поле и имя тяжелое вором
Нашел и тащил, и глодал, и безокою птицей
Клевал и копытил его близорукое горло -
Как стая милиций, моих закадычных милиций...
Которая печь будет печь этот лакомый запах?
Когда это имя заведомо выпадет на пол?
Спина прохудилась тогда-то, причем он впивался -
Холодный трезубец его растопыренных пальцев.
...Майн Шлиманн! Ты все еще ищешь? Найдешь - ну и что же?
Такие, как ты, вечно ищут, и вечно находят -
А мне отвечать, и кругом эти пьяные рожи,
И всем надо в Трою... Послушай - давай о погоде?..
УДИВИТЕЛЬНО МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ
(О чем молчат ненавязчивые)
Моему другу и учителю Александру Пушкину
с любовью и уважением.
Сальери. - Что ты принес?
Моцарт. - Нет, так, безделицу. Намедни
Бессонница моя меня томила,
И в голову пришли мне две, три мысли.
Вчера я набросал их. Мне хотелось
Твое услышать мненье.
Сальери .- Говори.
Моцарт. - Появляется Автор. Выгладит он молодо.
Тут же скручивает цигарку -
И где насобачился? Пока он стоит на остановке. Холодно.
Из-за Угла осторожно появляется Автобус. Прячется.
Угол умудрено прикидывает расклад.
И вдруг улыбается - жутко и невыносимо:
У Автора не выдерживают нервы. Он уходит, все послав,
И Автобус с хохотом проносится мимо.
Сальери. - Ах, Моцарт! Как безделицу такую
Ты можешь вспоминать?
Моцарт. - Я поясняю
Что в тот же вечер, как будто назло -
В разгар веселья (с куревом, водка неплохая)
Автор взволнованно смотрит на потолок,
И выходит из комнаты, многозначительно вздыхая.
Все переглядываются. Оленька встает:
Она выпила, но пока еще слишком мало.
Оба журналиста поддерживают ее...
И потолок падает под звуки "Интернационала".
Сальери. - И ты смеяться можешь?
Моцарт. - Ах, Сальери!
Ужель и сам ты не смеешься?
Сальери. - Нет!
Моцарт. - Пойми Сальери - это было. Веришь?
Я прочитаю.
Сальери. - Быль?
Моцарт. - Скорей, сонет.
Эпицентр России. Похмельные ландшафты.
Железнодорожная станция, размером с трамвайную.
На рельсах с сумкой в руках спит Автор.
В будке спит Стрелочник, пар вываливая.
Женский голос. - Вставай, дорогой.
Мужской голос. - Ну, сразу - и с вилами.
Женский голос. - Виктор, отцепи вагон.
Мужской голос. - Сейчас милая.
Катится вагон по рельсам заснеженным.
Стрелочник - маленький, и косой, как заяц.
Уходит. Неизбежно
Вагон приближается. Автор отползает.
Все. - Браво, браво.
Сальери. - Так пей же.
БУДДИЗМ ТАИТ ОПАСНОСТЬ
Некоторых из женщин принципиально невозможно залечить
Обладая и отсутствием совести, и говорливостью речи:
Они все делают сами: выбирают духи, мужчин,
Напряженность взаимоотношений и место встречи.
У меня не было таких женщин -
Коклюш один был, но не менее самостоятельный,
А болезнь - та же женщина: угараешь не меньше,
А при тесном общении легко передаешь приятелям.
Так что необходим покой, цель достаточно наметить,
Не пользуясь отрывными и перекидными фразами:
Только самоубийцы, как двери, вырываются из петель;
Остальные в этот момент спокойны и безнаказанны.
Но даже млекопитающие - не то, что любители пива,
Перед употреблением взбалтывают себя, как аэрозоль:
Безобразничают, шалят, и за ними горделиво
Наблюдают хозяйки эрогенных зон.
Обычно оправдан компромиссный подход:
Если, знакомясь с женщиной, становишься агрессивней,
Необходимо угадать - и это шаг вперед,
Но шаг назад - и это предполагаемый противник.
Ни капли спермы врагам!
Сперма - союзникам, в порядке ленд-лиза.
Скоропостижная женщина пытается предлагать
Стопроцентными ногами преодолевая кризис.
Проигрывают оба, во взаимоотношениях простуда:
Женщина-в-постели, женщина-облепиха...
Мгновение, стой!... Стрелять буду...
Но - опускаешь руки и лежишь тихо.
Неиспользованный член продолжает извлекаться,
И, взглядом, отрешенным, как табуретка,
Человек, уставший и высосанный из пальца,
Развивает мощность двадцатикопеечной монетки.
Обнаруживая неравенство правой и левой груди,
Не успокаиваешься, досконально изучаешь разные разности:
Шрамы, рубцы - ибо на языке у лисы ни один
Колобок не чувствовал себя в безопасности.
Оцениваешь ситуацию напряженнее, чем Колобок,
Но губы вздрагивают неожиданно, как холодильник:
Совесть во сне переворачивается на другой бок,
И гарантии безопасности остаются в силе.
В конце концов женщина замирает, становится грустно, и
Снова несешь смысловую нагрузку, как вахту:
Собираешься с мыслями, разбираешься с чувствами,
И делишь импровизацию на бухты и барахты.
Опасно любое движение, даже небрежное:
Дернувшийся рано - проигрывает, поздно - ничего не получает.
Дернувшийся вовремя осуществляет неизбежное,
И внимание на пределе. За пределом - отчаянье.
А буддизм себе то гнетет, то гонит,
В темноте крепчают нервы и холодеют компрессы.
От безработицы кони дохнут - вот и двигают кони
Представители прекрасного и его интересов.
* * *
Вгрызаться в жизнь обоими зубами,
Плевать в лицо и вешаться в сортире,
Топиться в ванной - проще, чем в стакане,
И снова выплывать. Раз. Два. Три. Четыре.
- Что, понятно теперь, как "потом наплевать"?
Вот и плюйся, как будто не дома.
Что ты встала? Не знаешь? Залазь под кровать.
Спросят - скажешь: был сразу же сломан.
Да хоть где. Хоть вот здесь, только ляг и молчи.
Повернись. Ну и что, что при свете?
Еще выключи щас. Пусть стучит, раз стучит.
И не спи. Это могут заметить.
Запоминать места, где будут рады,
В чужой судьбе устраивать погромы,
В своей не прибираться - нафиг надо,
Устраивать приемы против лома.
-.Что спросила? Что я? От чего защищен?
От дождей и снегов.
-.Так порежут.
-.Да кого?
-.Поищи телефон.
-.А еще
Светофор или грецкий орешек?
-Посмотри, как бегут.
- Пусть бегут, раз не к нам.
- Заберут?
- Полсугроба и ветер.
- Насовсем?
- До весны. Отойди от окна.
И не спи. Это могут заметить.
Молитвы принимать, потом молиться,
Ходить к друзьям и прятаться обратно.
Идти себе и вглядываться в лица,
Чтоб лица эти вывести, как пятна.
Даже если случилось и что, по весне
Никого не застали на месте.
Остается один эпилог: он был с ней,
С ним был Бог, и конец неизвестен.
Кто лежит, кто сидит, кто уже говорит,
Кто нуждался в одной сигарете -
Дочитал - успокоился. Сядь, посиди.
И не спи. Это могут заметить.
Нуждайся, если надо. Если продан -
Купи хоть в долг, и пусть смеются черти;
Живи в душе, последний враг народа,
И, первый друг всему, бледней до смерти.
* * *
В прошлом году я совсем одичал
Отощал, будто снова иглу постиг
И в карманах скука, и в душе печаль
Жил в Москве - не корысти из, а из глупости.
Язык без костей был, и длинный, как борода
Но с кем ни базарил - ничего не радовало
Наконец, украл турецкий свитер, продал
Купил водки две бутылки - очень надо было.
Не видел женщину одну больше года,
Она меня любила, но не когда я ее:
Она примолкнет зло, а я ору сходу
