Алексей Апухтин - Стихотворения

С невольным трепетом я, помню, раз стоял
    Перед картиной безымянной.
Один  из Ангелов случайно пролетал
    У берегов земли туманной.
И что ж! на кроткий лик немая скорбь легла;
    В его очах недоуменье:
Не думал он  найти так много слез и зла
    Среди цветущего творенья!
Так Вам  настанет срок. На шумный жизни пир
    Пойдете тихими шагами…
Но он Вам  будет чужд, холодный этот мир,
    С его безумством и страстями!
Нет, пусть же лучше Вам не знать его; пускай
    Для Вас вся жизнь пройдет в покое,
Как покидаемый навеки Вами рай,
    Как Ваше детство золотое!

Гремела музыка, горели ярко свечи,
Вдвоем мы слушали, как шумный длился бал,
Твоя дрожала грудь, твои пылали плечи,
Так ласков голос был, так нежны были речи;
Но я в смущении не верил и молчал.

В тяжелый горький час последнего прощанья
С улыбкой на лице я пред тобой стоял,
Рвалася грудь моя от боли и страданья,
Печальна и бледна, ты жаждала признанья…
Но я в волнении томился и молчал.

Я ехал. Путь лежал передо мной широко…
Я думал о тебе, я все припоминал,
О, тут я понял все, я полюбил глубоко,
Я говорить хотел, но ты была далеко,
Но ветер выл кругом… я плакал и молчал.

Когда о смерти мысль приходит мне случайно,
Я не смущаюся ее глубокой тайной,
И, право, не крушусь, где сброшу этот прах,
        Напрасно  гибнущую  силу —
На пышном  ложе ли, в изгнаньи ли, в волнах,
Для похорон друзья сберутся ли уныло,
Напьются  ли они на тех похоронах
Иль неотпетого свезут меня в могилу, —
Мне это все равно… Но если. Боже мой!
Но если не всего меня разрушит тленье
И жизнь за гробом есть, — услышь мой стон больной,
    Услышь мое тревожное моленье!

Пусть я умру весной. Когда последний снег
Растает на полях и радостно на всех
        Пахнет дыханье  жизни новой,
Когда бессмертия постигну я мечту,
Дай мне перелететь опять на землю ту,
    Где я страдал так горько и сурово.
Дай мне хоть раз еще взглянуть на те поля,
Узнать, все так же ли вращается земля
        В своем величьи неизменном,
И те же ли там дни, и так же ли роса
Слетает по утрам на берег полусонный,
        И так же ль сини небеса,
        И так же ль рощи благовонны?
Когда ж умолкнет  все и тихо над землей
Зажжется свод небес далекими огнями,
Чрез волны облаков, облитые луной,
Я понесусь назад, неслышный и немой,
    Несметными  окутанный крылами.
    Навстречу мне деревья, задрожав,
    В последний раз пошлют свой ропот вечный,
Я буду понимать и шум глухой дубрав,
И трели соловья, и тихий шелест трав,
        И речки говор бесконечный.
И тем, по ком страдал я чувством молодым,
    Кого любил  с таким самозабвеньем,
    Явлюся  я… не другом их былым,
    Не призраком  могилы роковым,
Но грезой легкою, но тихим сновиденьем.
Я все им расскажу. Пускай хоть в этот час
    Они поймут, какой огонь свободный
В груди моей горел, и тлел он, и угас,
        Неоцененный  и бесплодный.
    Я им скажу, как я в былые дни
Из душной темноты напрасно к свету рвался,
        Как заблуждаются они,
        Как я до гроба заблуждался!

Когда так радостно в объятиях твоих
Я забывал весь мир с его волненьем шумным,
О будущем тогда не думал я. В тот миг
Я полон был тобой да счастием безумным.

Но ты ушла. Один, покинутый тобой,
Я посмотрел кругом в восторге опьяненья,
И сердце в первый раз забилося тоской,
Как бы предчувствием далекого мученья.

Последний поцелуй звучал в моих ушах,
Последние слова носились близко где-то…
Я звал тебя опять, я звал тебя в слезах,
Но ночь была глуха, и не было ответа!

С тех пор я все зову… Развенчана мечта,
Пошли иные дни, пошли иные ночи…
О, Боже мой! Как лгут прекрасные уста,
Как холодны твои пленительные очи!

Мне было весело вчера на сцене шумной,
Я так же, как и все, комедию играл;
И радовался я, и плакал я безумно,
      И мне театр рукоплескал.

Мне было весело за ужином веселым,
Заздравный свой стакан я также поднимал,
Хоть ныла грудь моя в смущении тяжелом
      И голос в шутке замирал.

Мне было весело… Над выходкой забавной
Смеясь, ушла толпа, веселый говор стих, —
И я пошел взглянуть на залу, где недавно
      Так много, много было их!

Огонь давно потух. На сцене опустелой
Валялися очки с афишею  цветной,
Из окон лунный свет бродил по ней несмело,
      Да мышь скреблася за стеной.

И с камнем на сердце оттуда убежал я,
Бессонный и немой сидел я до утра;
И плакал, плакал я, и слез уж не считал я…
      Мне было весело вчера.

Когда был я ребенком, родная моя,
Если детское горе томило меня,
Я к тебе приходил, и мой плач утихал:
На груди у тебя я в слезах засыпал.

Я пришел к тебе вновь… Ты лежишь тут одна,
Твоя келья темна, твоя ночь холодна,
Ни привета кругом, ни росы, ни огня…
Я пришел к тебе… жизнь истомила меня.

О, возьми, обними, уврачуй, успокой
Мое сердце больное рукою родной,
О, скорей бы к тебе мне, как прежде, на грудь,
О, скорей бы мне там задремать и заснуть.

Из разных стран родного края,
Чтоб вспомнить молодость свою,
Сошлись мы, радостью блистая,
В одну неровную семью.

Иным  из нас светла дорога,
Легко им по свету идти,
Другой, кряхтя, по воле Бога
Бредет на жизненном пути.

Все, что с слезами пережито,
Чем сердце сжалося давно,
Сегодня будет позабыто
И глубоко затаено.

Но хоть наш светлый пир беспечен,
Хоть мы весельем сроднены,
Хоть наш союз и свят, и вечен,
Мы  им гордиться не должны.

Мы братья, да. Пусть без возврата
От нас отринут будет тот,
Кто от страдающего брата
С холодным смехом отойдет.

Но не кичась в пределах тесных,
Должны мы пламенно желать,
Чтоб всех правдивых, добрых, честных
Такими ж братьями назвать.

Вельможа ль он, мужик, вития,
Купец иль воин, — все равно;
Всех назовет детьми Россия,
Всем имя братское одно.

Посреди гнетущих и послушных,
Посреди злодеев и рабов
Я устал от ваших фраз бездушных,
От дрожащих ненавистью слов!
Мне противно лгать и лицемерить,
Нестерпимо — отрицаньем жить…
Я хочу во что-нибудь да верить,
Что-нибудь всем сердцем полюбить!

Как монах, творя обет желанный,
Я б хотел по знойному пути
К берегам земли обетованной
По песку горячему идти;
Чтобы слезы падали ручьями,
Чтоб от веры трепетала грудь,
Чтоб с пути, пробитого веками,
Мне ни разу не пришлось свернуть!

Чтоб оазис в золотые страны
Отдохнуть меня манил и звал,
Чтоб вдали тянулись караваны,
Шел корабль, — а я бы все шагал!
Чтоб глаза слипались от дороги,
Чтоб сгорали жаждою уста,
Чтоб мои подкашивались ноги
Под тяжелым бременем креста…