Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Скорость
Все дело в скорости!
Есть высший
прок
в тугой покорности
пустых дорог.
Зари окалина
легла в траву.
Недомогания,
ау!
Ау!..
Опять взрывается
в волне
весло.
Опять сливаются
добро и зло!
Да,
так уж водится:
разверзлась даль.
И только возгласы:
«Наддай!
Наддай!..»
Сомкнулся в линию
поток
секунд.
И слезы длинные
к вискам текут.
И ветер —
посвистом.
И боль в боку…
А кто-то
попросту,
по холодку,
по краю-бережку
идет едва,
мурлычет песенку,
забыв слова.
Нагнувшись,
медленно
из речки пьет…
И, —
тем не менее, —
не отстает.
Поддавки
Летите дни из-под руки
куда-нибудь подальше…
Давай сыграем
в поддавки?
Поддайся мне!
Поддайся!
Поддайся,
злясь и торопя,
чтоб ветры закрутили…
Давай придумаем
себя
в придуманной квартире.
Сыграем в смех,
сыграем в спор,
начнем мириться ласково.
Давай в любовь сыграем
по
системе
Станиславского.
На наши личики
сперва
нацепим по улыбочке.
Сыграем в нежные слова, —
то в «кисоньки»,
то в «рыбочки»…
Дожди, —
туда, где я стою, —
пришли.
Задели краем…
Давай
в счастливую семью
немного поиграем.
Давай придумаем
друзей.
Весьма надежных.
Нескольких.
Потом
знакомый фарисей
чуть-чуть добавит
недругов.
А мы друг другу подмигнем
и, приближаясь к истине,
давай в обиду
сыгранем.
Сыграем в слезы
искренние.
Пусть зрители
спешат в подъезд
актеров забубенных.
Давай сыграем в то,
что есть
у нас с тобой
ребенок…
Идет спектакль
на «ура!»
Идет, не повторяясь…
Сыграем?..
…Кончилась игра.
Сгорела.
Доигрались.
Льву Яшину
«Года летят» —
банальнейшая фраза.
И все же это факт:
года летят…
Осатанело
и тысячеглазо
все стадионы за тобой следят…
А помнишь,
как застыл судья картинно,
чужое солнце
вздрогнуло во мгле.
И грозно снизошла
улыбка
тигра
на лик
великолепного Пеле.
Был миг,
как потревоженная мина.
И захлебнулся
чей-то баритон.
И был разбег!
И половина мира
в беспамятстве искала валидол!
И —
знаменитейший удар с нажимом!
И мяч мелькнул
свинцовым колобком…
А ты
достал его!
В непостижимом!
В невероятном!
В черт возьми —
каком!..
Хвалебные слова
всегда банальны.
Я славлю
ощущение броска!..
Года летят.
И каждый —
как пенальти.
Который ты возьмешь
наверняка.
Хочу
А я —
печальный и веселый —
то радуясь,
то возражая,
хочу найти слова —
весомей
отечественного урожая!
Прищурясь,
будто посторонний,
оттачивая свой характер,
хочу найти слова —
огромней,
чем Млечные Пути
галактик!
Откашливаясь и бледнея,
отказываюсь от навороченного.
Хочу найти слова —
нежнее,
чем темечко
у новорожденного!
Стенограмма
Мы поспели
к самому базару,
к самому разгару торжества…
Поглядим,
как кружатся по залу,
сталкиваясь в воздухе,
слова…
От первого столика
Я натуру
закалил
дальнею романтикой.
Знаешь остров
Сахалин?
За него!
По маленькой…
Кинь-ка
этот пирожок
вольному гусару…
Где-то плавает
дружок.
Ловит
рыбу-сайру…
От второго столика
Старая песенка:
«Нашим и вашим…»
Нынче
ее исполнителей —
тьма!
Но согласитесь:
бесспорно важен
аналитический
склад ума…
От третьего столика
– Ты все-таки решилась?..
– Да вроде
решено…
– А что на службе
скажешь?
– А им
не все равно?
От второго столика
Становится жизнь круглее —
вестимо!
Я-то ее обогнуть смогу…
Но Петенька мой —
большое светило
в своем, как сказать,
специальном
кругу…
От первого столика
Сильный лирик во хмелю
кореш мой
Володька.
«Человечество люблю» —
выколол у локтя.
Корешок —
хоть и герой —
с рожей
непотребной…
Между
первой и второй
долбанем по третьей?
А?..
От второго столика
Мой Петенька вам объяснит
конкретно…
Он растолкует
с научностью всей:
слова
гениально слепого
грека —
вечный эпиграф
любых одиссей…
От третьего столика
– А что подругам скажешь?
– Придут и в новый
дом…
– А что ты скажешь сыну?
– Скажу:
поймешь потом…
От первого столика
Черту лысому родня —
Нинка
с Шикотана —
заморочила меня
и защекотала!
Я ж ее —
и так и сяк,
а она —
прилипла!..
Жизнь
пошла нараскосяк,
жуть как неприлично!..
От третьего столика
– А что ты скажешь маме?
– Да что-нибудь
скажу…
– А что ты скажешь
мужу?
– Скажу,
что ухожу…
От второго столика
Мой Петя
не ради презренных денег
уже
дис-сер-та-ци-ю
завершил!..
Мой Петя —
а это сказал академик! —
достигнет
невиданнейших вершин!..
От первого столика
Не могу ее забыть! —
Вот и вся
беседа…
Человечество любить —
проще,
чем соседа…
От второго столика
Мой Петька
не то что иные балбесы!
Мой Петька
еще по-норвежски сечет!..
От первого
Мамаша!..
От третьего
Девушка, будьте любезны!..
От первого
Кофе по-быстрому!..
От второго
Водки!..
От третьего
Счет!..
«Мы выучили фразу…»
Мы выучили фразу, —
легко за нею
скрыться:
«Нельзя все делать сразу…
Не надо
торопиться…»
Дороги, как запевы,
бегут
по белу свету.
Но я еще успею…
Но я потом
поеду…
Я после
домечтаю…
Потом
увижу море.
Дострою.
Дочитаю.
Додумаю.
Доспорю…
Смогу и не сробею,
не слушая укоры.
Я все еще успею, —
пусть даже
и не скоро…
Живешь и забываешь,
что жизнь
имеет сроки…
Успеть бы нам,
товарищ,
сказать в конце дороги:
«Не так, наверно,
жили
мы с самой колыбели.
Как жаль,
что не спешили!
Как жаль,
что не успели!..»
Кижи
Да,
сначала было
слово!..
Зоревая позолота
облетела с небосклона.
И звучало слово
так:
«Мы – отсюда.
Мы – карелы.
Мы тонули.
Мы горели.
Мы
до старости
старели.
Нас
не купишь за пятак.
Камни пашем.
Камни сеем.
Сердце тешим
горьким зельем,
рыбою
да хлебом серым, —
так
от века суждено.
Ну, а если в землю канем,
нас укроют
тем же камнем,
тем же самым
серым камнем.
Нас укроют.
Как зерно…»
Час настал.
Зерно упало.
Запахом земли пропахло.
Не сопрело.
Не пропало.
И вздыхая тяжело,
продиралось сквозь каменья,
говорило:
«Я сумею!..»
повторяло:
«Я сумею!..»
И сумело.
И взошло.
Не березкой кособокой,
не цветочком беззаботным,
а взошло оно
собором
возле медленной воды.
Он стоял легко и крупно.
К облакам вздымаясь круто,
купола
светились кругло,
будто спелые плоды.
Был легендой он и благом.
Так стоял,
как будто плавал.
Так звенел,
как будто плакал
(словно плакала душа).
Он стоял,
сравнясь с зарею,
над холодною землею
деревянной чешуею,
будто листьями,
шурша.
Он покачивался плавно,
многостенно,
многоглаво, —
ширь —
налево и направо!
Щуки плещутся в тиши…
Он стоял,
слезу роняя,
мир
собою заполняя,
в землю уходя
корнями…
Так и выросли
Кижи.
На Юсовой горе
