Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Что же такое
                 «мы»?
Мы —
из лесов безбрежных.
Мы —
из блокадной тьмы.
Мы —
из стихов сгоревших.
Из невысоких изб.
Песенного всесилья.
Мы —
из бессмертья.
                   Из
плоти твоей,
Россия!
Мы от свинцовых розг
падали в снег с разбега.
Но —
        поднимались в рост,
звонкие,
           как победа!
Как продолженье дня,
шли
тяжело и мощно…
Можно
         убить
                 меня.
Нас
убить невозможно!..

Что же такое
                 «мы»?
Веруя в пробужденье,
взяв у земли взаймы
силу
в момент рожденья,
мы ей вернем сполна
все,
    что она давала.
Только б
            была
                  она!
Лишь бы
            существовала!
Мы проросли из нее,
будто трава степная…

Гибнет в печи смолье,
солнце напоминая…
Глядя в лицо огня,
я говорю тревожно:
можно
         убить
                меня.
Нас
убить невозможно!

Вырастешь, Ксенька,
                           строки эти прочти…

Водосточные трубы
уже устали трубить!
Целый час ты живешь на земле.
Прими ее.
             И прости,
что земля еще не такая,
какою ей надо
                   быть…
На земле умирают и плачут.
По земле ручьи бегут нараспев.
Задыхаются пальмы.
Чавкает тундровый мох…
Я хотел ее сделать
                        самой праздничной!
И не успел.
Я хотел ее сделать
                        самой улыбчивой!
И не смог.
Я над нею трясся.
                       Я ее так просил!
Я земле открывался.
Понял ее язык…
Ты прости отца.
У него не хватило сил
накормить голодных,
                            оживить убитых,
                                                  обуть босых,
Мы —
всегда продолженье.
И я
     не начал с нуля.
Мы —
всегда продолженье!
Распахнута настежь дверь.
Будет самой счастливой
                                твоя и моя земля.
В это верит отец!
И ты —
           непременно —
                               верь!
Ты пока что не знаешь,
как пронзителен шар земной.
Что такое «светло» —
                             не знаешь.
Что такое «темно».
Что такое «весна».
(Хотя родилась ты —
весной.)
Что такое «снег».
(Хотя снега
полным-полно.)
Целый час
              ты живешь на планете…
Привыкай дышать.
Продолжай сопеть.
Начинай басить
                     с номерком на руке…

Даже имя свое
еще не можешь ты удержать
в малюсеньком,
почти невзаправдашнем
                                кулачке.

«У вас шум в сердце…» —
врач сказал…
Увы,
пора кончать базар…
Шум в сердце?
Надо же!..

Хотя,
наверно, это – шум дождя…
А может —
госпитальный стон…
Бинты —
             светлее, чем престол.
Мы шефы.
Нам по десять лет.
Нас ждет бескарточный обед!
Мы – шефы.
Мы даем концерт.
У главврача смешной акцент,
когда он нас благодарит…
Рыдает нянечка.
Навзрыд.
Постель
          пустая, как бельмо.
На ней —
невскрытое письмо…

Шум в сердце?..
Странный шум тайги
пылающей.
И крик:
          «Беги!..»
Шофер
в дымящемся рванье.
Таймень,
сварившийся в ручье…
И полз по веткам,
                        и дрожал
хрустящий, оголтелый жар.
Медведица —
седая вся —
визжала,
           лапою тряся…

Шум в сердце?..
Шум
      метели той.
Пурги,
как флотский борщ, густой.
Бортинженер пропал тогда…
Давила спины корка льда.
Мы —
как в негнущейся броне —
брели по снежной целине.
Брели.
Костры до неба жгли.
Стреляли.
Так и не нашли…

Шум в сердце?..
Отзвуки
           твоих
шагов.
Я снова слышу их.
Ты шла по медленному дню.
В надежду.
В новую родню.
Шла в сплетни.
Шла в больные сны.
Шла в губы.
В звание жены.
В пеленки.
В зарево плиты.
В любовь.
Так приходила
                    ты!..

Шум в сердце?..
Жаркий шум толпы.
Хмельной.
              Встающей на дыбы.
За мертвых и живых пьяны, —
солдаты ехали с войны!
Солдаты
победили смерть!..
А где же им еще
                      шуметь?

Это —
         музыка налетела!
Тишина ушла отдохнуть…
Ах, какое хорошее дело:
с тротуара
              в колонну шагнуть!
Быть не около —
а со всеми!
Не поблизости,
а – среди.
В неосознанном потрясеньи
солнце чувствовать впереди.
Это детство меня настигло…
Оглядевшись едва-едва,
ах, как помню я
                     все мотивы!
Ах, как путаю
                   все слова!
Снова
        музыка налетает…

И —
частичкой иных миров —
в белом небе
                 неслышно тают
леденцы
воздушных шаров.

Сколько секунда значит?..
Если в секунду эту
ты
повернулся к свету —
много
секунда значит.

Сколько секунда длится?..
Если в кромешной буре
надо шагнуть под пули —
долго
секунда длится.

Сколько секунда сто́ит?..
Если живешь,
не тлея,
если с тобой светлее —
много
секунда сто́ит.

Сколько секунда весит?..
Если в секунду эту
ты ощутил победу —
много
секунда весит.

Сколько живет секунда?..
Если в дожде мгновений
в мире
родился гений —
вечно
живет секунда.

Сколько секунда значит?
Это я точно знаю:
больше, чем жизнь иная,
в жизни
секунда
значит!

Провожаний
                 немое кино.
Я устал от него —
                         от такого.
Полуобморочно,
бестолково
и безжалостно длится оно.
Без конца продолжается мука.
Кто-то накрепко запер окно.
Вновь с перрона —
ни крика,
            ни звука —
лишь движенья.
Немое кино!..

Провожают кого-то студенты
разноцветной ватагой галчат.
В свитера по сезону одеты,
Что-то вечное, видно,
                             кричат…
Плачет женщина.
Снова и снова
заполняет тоскою вокзал.
Вижу слезы.
Не слышу ни слова.
И поэтому
              верю слезам…
Я уже уезжаю с рожденья.
Даже, может, – уехал давно!..

Наказанье мое,
наважденье —
провожаний
                немое кино.

Над морем
              разлегся упруго
прозрачный
звенящий покой…

Мы вряд ли узнаем друг друга
потом, в толчее городской.
Особенно, если зимою.
(Где виделись?
Вспомни…
Пойми…)
Мы завтра покинем приморье.
Мы станем другими людьми.
Возьмем сапоги почвоведов,
замшелые тексты речей,
плащи-невидимки разведок,
стерильные маски врачей,
литые шахтерские каски,
зазывные платья певиц…
Мы ринемся в штили и качки!
И вспыхнет над каждым
девиз…
Озноб, озаренья, печали,
вокзалы,
пустая тоска,
восторженный крик и молчанье, —
все это потом…

А пока —
ракушки о музыке бредят.
Протяжные сосны прямы.
Песок нескончаемо греет.
Топорщится море…

И мы
пред этим размахом прохладным,
завидуя сами себе,
равны по уму,
                  по талантам,
по званиям
и по судьбе.

Тот самый луч,
                    который
твоих коснется
рук,
покинув
           мыс Китовый,
опишет полукруг.
И в море не утонет.
Пушист и невесом,
он был в моих ладонях
застенчивым птенцом…

Он замелькает вскоре
над рябью свежих луж.
Сквозь облако тугое
пройдет тончайший луч.
И облако,
             как сердце,
пронзенное стрелой,
забыто и рассеянно
повиснет над страной…
На запахи грибные
прольется луч из тьмы.
И за лучом
              печные
потянутся дымы.
Он высветит,
                 с разбега
запутавшись в звонке,

скелет велосипеда
на пыльном чердаке.
Смахнет росу
                  с тычинки
ленивого цветка.
В больших глазах волчицы
застынет, как тоска.
Упав на лес полого,
пожухлый лист пронзит.
Перечеркнет болото.
По насту заскользит.
На половицы в доме
он хлынет, как обвал…

Я пил его с ладони.
Пил,
словно целовал…
Покинул
            мыс Китовый,
как песня
для двоих, —
тот самый луч,
который
коснется
           губ твоих.