Александр Новиков - Уличная красотка

Аэропорт переполнен,
И, в суете бесполезной слепа,
Очередь ходит, как волны,
И нас разделяет друг с другом толпа.
А женщина просто красива,
Просто кого-то пришла провожать.
К ней так и тянет нечистая сила,
Но мне уезжать. Мне уезжать.

Она улыбается в такт.
А мне так жалко,
Что снова колеса мои завертятся.
Красивая, просто так, горожанка
С глазами из синего зеркальца.

Что толку в прощании длинном,
Раз поцелуй не слетает с руки.
Взвоют по-бабьи турбины,
И промахнутся амуры-стрелки.
И все же на профиле этом
Взгляд невозможно не удержать.
Но я невольник, невольник билета.
И мне уезжать. Мне уезжать.

Она улыбается в такт.
А мне так жалко,
Что снова колеса мои завертятся.
Красивая, просто так, горожанка
С глазами из синего зеркальца.
В раз первый, и он же последний,
Состроим смешные улыбки легко.
Ни слухов вокруг нет, ни сплетни,
И нет удивленья, конечно, ни в ком.
Но зеркальцем синим освечен,
Я стану в дороге себя ублажать.
А больше прикаяться нечем.
И мне уезжать. Мне уезжать.

Она улыбается в такт.
А мне так жалко,
Что снова колеса мои завертятся.
Красивая, просто так, горожанка
С глазами из синего зеркальца.
1999 год

Состав вздохнет и тихо тронет,
Устало визгнут тормоза,
И на задымленном перроне
Твоя останется слеза.
А впрочем — капля непогоды,
Из глаз слетевшая мельком,
Где два «прощай» — слова-уроды
Согнули шеи под гудком.
И через миг слоны-подошвы
Ее растопчут по пыли.
Ну вот и все. Хандра о прошлом
Уже не встанет из земли.
Но память, ты одна по крохам
Готова все перетряхнуть.
Я знаю: фразам-скоморохам
Уже проделываешь путь.
И вслед готова хоть по шпалам,
Не озираясь на флажки.
Но слишком вялы, слишком малы
Ее наивные шажки.
И, стыкам в такт мигая пьяно,
Фонарь — полуночный синяк,
Под рев фальшивого баяна
Вдруг плюнет светом в товарняк.
И дым ушедшего, клубами
В зрачки пролившись, невесом,
«Прощай» с «прощай» ударит лбами
И зло швырнет под колесо.
1986 год

Грянет ночь глухим дуплетом
Над погашенным двором,
А бумага вспомнит лето
Под блуждающим пером.

Ветер листья в злые клочья
Растерзает во хмелю.
Вот теперь я знаю точно:
Я опять тебя люблю.

Вспомнил я про это,
Остальное показалось — суета.
Девочка из лета.
Девочка из лета-та-та-та-та…

Все как снилось, увлекая,
Так чего же надо мне?
Ты, красивая такая,
Танцевала при луне.

Под свирели, под басы ли,
Там, где нынче тишина,
И следы твои босые
Смыла теплая волна.

Вспомнил я про это,
Остальное показалось — суета.
Девочка из лета.
Девочка из лета-та-та-та-та…

И в руке, как нож холодный,
Я сжимал ее билет,
И змеюкой подколодной
Выползал прощальный бред,

И держала, как злой заступ,
Пыльный поручень рука
Милой девочки глазастой
До последнего гудка.

Вспомнил я про это,
Остальное показалось — суета.
Девочка из лета.
Девочка из лета-та-та-та-та…

Двор безмолвный, мне бы впору
Заблажить по всей ночи:
— Где украсть, какому вору,
От души ее ключи?

Под аккорды, под куплеты
Чей забор перемахнуть,
Чтобы девочку из лета
Хоть на миг опять вернуть?

Вспомнил я про это,
Остальное показалось — суета.
Девочка из лета.
Девочка из лета-та-та-та-та…
2001 год

В городе дождь.
В городе сон.
Ветер сырую листву волочит.
Фары, как нож
Мокрый картон,
Режут мой город на части в ночи.

Жаль, что художником быть я не рожден.
Вот и картина — творенье божественных рук:
Девочка под дождем.
Девочка под дождем.
И никого вокруг.

Лужи без дна.
Небо без дна.
Я — посреди, оборвав якоря.
Это она.
И не она.
В этом дожде я такую же потерял.

— Жаль расставаться, давай переждем.
— Жаль, — отвечала, — но дождь промочил
глаза…
Девочка под дождем.
Девочка под дождем.
Так много лет назад.

Локти содрав и посбив каблуки.
А ночь все быстрей
Льет акварель
И размывает глаза ее — васильки.

Там, где я маюсь в ночи, осажден.
Там, где натурщица мокнет навзрыд, чуть
дыша…
Девочка под дождем.
Девочка под дождем.
А имя ее — Душа.
2000 год

Чего тебе от жизни не хватает?
На чем тебя поймала наркота?
Душа парит, а тело пропадает —
Лишь год прошел, а ты уже не та.
Есть прозвище тебе — любовно и надолго:
В компании своей ты — «девочка-иголка».

Уколется по вене,
Заботает по фене
Золотая молодежь.
Покорно и без толка,
Девочка-иголка,
Зачем ты вновь сюда идешь?

Твой крепок сон, а рядом спит безбожник.
И кажется хоромами нора,
Где каждый вечер дьявольский художник
Отравленные краски подбирал.
И ангелы, что вслед кружили белой стаей,
Синими, зелеными на небе стали.

Уколется по вене,
Заботает по фене
Золотая молодежь.
Покорно и без толка,
Девочка-иголка,
Зачем ты вновь сюда идешь?
1995 год

Вам завтра 25. И званый люд,
Я верю, изойдет на комплименты.
Я верю, треснет стол от вин и блюд,
Собранных соответственно моменту.
Охапкам роз не хватит в доме ваз.
Не хватит слов воздать хвалу фасону.
Меня здесь нет. Но поздравляю вас
Гудком автомобильного клаксона.

Я знаю, грянут вилки и ножи
Почище, чем на поле Куликовом.
И голос из колонок заблажит
О том, что кто-то где-то цепью скован.
И в час, когда затеют перепляс,
Со стенки если грохнется гитара,
Считайте, это я поздравил вас,
Тепло и громко, в самый миг разгара.

Квартирный пес ваш выкупан ко дню,
Надушен, нацелован и — по кругу.
К тому же он участвует в меню —
Он умный, он во всем заменит друга.
Но если он на шею прямиком,
Сорвался, ощетинился, залаял,
И если вам в губу вцепился он,
Считайте тоже — это я поздравил!

Я верю, все хлебнут на брудершафт.
Друг друга за грудки никто не схватит.
Никто «ерша» не халкнет, оплошав,
И ни один не ляжет спать в салате.
И вы, блеснув собой (само собой!),
В кругу гостей — большой бриллиант
в оправе…
Но если драка, если мордобой,
Вы скажете: «Нас Новиков поздравил!»

Вам завтра 25. Я верю, грусть
Берет, когда пирог в свечах, как ежик.
Я к вам навряд ли в гости соберусь,
Да и навряд ли мне ваш муж предложит.
Но если вы на несколько минут
Сбежите вниз (для вас почти нет правил),
И если вас до завтра не найдут,
Пусть знают: это я пришел, поздравил!
1988 год

Как просто, тихо, без речей,
Решился будничный вопрос:
Мой дом, теперь уже ничей,
Приговорен — идет под снос.
Еще денек — и крыша с плеч,
Сползется гусеничный лязг.
На пустыре, где стенам слечь,
Устроят бревна перепляс.

Где белый голубь на шесте,
Где в мае яблоня в фате,
Где звоном битого стекла —
Гляди — стрижи из-за угла,
Где по натянутой струне
Танцуют тени на стене,
И чертит детская рука
Границы мира с чердака.

Не дом — корабль кверху дном.
Один — и ты уже не флот.
Большим растерзанным окном
Кричал его беззубый рот:
«Здесь больше некому стеречь
В горошек ситцевую ночь!..
И на траву, как было, лечь,
И полететь куда-то прочь».

Где белый голубь на шесте,
Где в мае яблоня в фате,
Где звоном битого стекла —
Гляди — стрижи из-за угла,
Где по натянутой струне
Танцуют тени на стене,
И манит пальцем на крыльцо
Кавказской пленницы лицо.

Что здесь задумано потом —
Благословенным трижды будь!
Конечно, дом, конечно, дом
Построят здесь когда-нибудь.
Каркас, затянутый в бетон,
Глаза окон — во все концы.
«А где же тот?.. А где же он?..» —
Весной замечутся скворцы.

Где белый голубь на шесте.
Где в мае яблоня в фате.
Где звоном битого стекла —
Гляди — стрижи из-за угла.
Где по натянутой струне
Танцуют тени на стене.
И тихо лестница-клюка
Живет под мышкой чердака.
1985 год