Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Властитель поделился с Гарсивазом
Из тайника исторгнутым рассказом:

«В Сиявушгирд с отрадою ступай,
Внимательно исследуй этот край;

Когда хозяин весел — две недели
Ты оставайся в городе веселий».

Взглянул на войско храбрый Гарсиваз,
Избрал отборных всадников тотчас.

В Сиявушгирд, чтобы вкусить отраду,
Велел скакать он своему отряду.

Когда о нем услышал Сиявуш,
Навстречу с войском вышел Сиявуш.

В объятья заключил один другого;
Спросив о шахе гостя дорогого,

Хозяин в город с ним вступил и тут
Отвел ему для отдыха приют.

Явился Гарсиваз к нему с рассветом,
Пришел с дарами от царя, с приветом.

Внезапно к Сиявушу во дворец
Примчался с вестью радостный гонец:

«От Джариры, от дочери вельможи,
Родился мальчик, на луну похожий,—

Фарудом светлым нарекли дитя!
Пиран, такую радость обретя,

Немедленно меня к тебе отправил,
Чтоб весть о сыне я тебе доставил.

А мать младенца, полного добра,—
Прислужницам велела Джарира,

Чтоб окунули руку мальчугана,
Когда он крепко спал, в раствор шафрана,

И, приложив ладонь его к письму,
Письмо послала мужу своему».

А Сиявуш: «Рожден для высшей доли,
Пусть мальчик вечно будет на престоле!»

Воскликнул именитый Гарсиваз,
Когда услышал радостный рассказ:

«Поскольку внук родился у Пирана,
Он равным государю стал нежданно!»

Пошли с отрадной вестью к Фарангис,
В чертогах клики счастья раздались.

Все на престолах золотых воссели,
Не знали радости такой доселе.

Как только солнце яркое взошло,
Явило всей земле свое чело,

Примчался Сиявуш на луг зеленый —
Потешиться мячом, забавой конной.

Чоуганом он ударил — мяч исчез,
Скажи: сокрылся в тайниках небес!

Тут молвил Гарсиваз: «Скажу заране,—
Ты всех затмил в Иране и Туране.

Давай-ка на ристалище пойдем,
Поскачем перед воинством вдвоем,

Как два бойца, на середине круга,
Давай возьмем за пояса друг друга.

Ты знаешь: всех туранцев я сильней,
А мой скакун — сильнее всех коней.

Ты, витязь, всех иранцев превосходишь.
Соперников и равных не находишь.

Когда я подниму тебя с седла,
На землю сброшу,— значит, мне хвала,

Тогда ты знай, что я тебя храбрее,
Богаче силой, ловкостью быстрее.

А если ты с коня сорвешь меня,—
Я больше в битву не пущу коня».

А Сиявуш: «К чему такие речи?
Известно, что, как лев, ты грозен в сече,

Ты — брат царя, ты выше всех похвал,
Копытами луну ты растоптал.

Богатыря, кого-нибудь из свиты,
На скакуна для битвы посади ты:

Хочу перед тобой на этот раз
Не осрамиться, славный Гарсиваз!»

Тут рассмеялся Гарсиваз беспечно,—
Ответ ему понравился, конечно.

Сказал туранцам: «Гордецы мои.
Хотите славы, храбрецы мои?

Хотите с Сиявушем побороться,
Надменного унизить полководца?»

Молчали тюрки, на устах — запрет.
Гуруй бесстрашный выступил в ответ.

«Я,— молвил,— состязаться с ним достоин,
Когда другой не хочет выйти воин».

Услышав, что сказал туранский муж,
Чело свое нахмурил Сиявуш.

Воскликнул Гарсиваз: «Скажу царю я,—
Никто не может одолеть Гуруя».

А Сиявуш: «С любым вступлю я в бой,—
Мне не пристало биться лишь с тобой.

Готов я и с двумя вступить в сраженье,
Вели,— пусть выйдут в полном снаряженье».

Тогда Дамур, другой из гордецов,
Сильнейший из туранских удальцов,—

Помчался на коне быстрее дыма,
Он поединка ждал неукротимо.

С Гуруем вместе двинулся Дамур,
Навстречу — Сиявуш, суров и хмур.

Рукой за пояс он схватил Гуруя,
Потом за пояс дернул, торжествуя,

И сбросил, вырвав из седла сперва,—
К чему ему аркан и булава?

Затем рукою мощною своею
Дамура взял за грудь, схватил за шею.

С позором поднял, вырвал из седла,—
Толпа кругом в смятение пришла.

Был Гарсиваз повергнут в стыд глубокий,
Вскипело сердце, пожелтели щеки.

Богатыри отправились домой,
Сказал бы ты: сошли во мрак ночной.

Семь дней с вином и музыкой сидели,
Так веселились до конца недели.

Но вот гостям в обратный путь пора.
И Сиявуш, исполненный добра,

Афрасиабу написал посланье, —
В нем были дружба, кротость, почитанье.

Он Гарсивазу много дал даров.
Отряд покинул мирный, светлый кров.

Промолвил Гарсиваз, желая мести:
«Иран унизил нас на этом месте.

Дамур с Гуруем, два свирепых льва,
Чью силу всюду славила молва,

Обижены иранским черноверцем,{31}
Унижены борцом с нечистым сердцем».

Так, в раздраженье, завершил он путь,
Не мог он успокоиться, уснуть.

К Афрасиабу поспешил воитель.
Спросил о путешествии властитель.

Вручил письмо, поведал о делах.
Прочтя письмо, возрадовался шах.

Воскликнул Гарсиваз: «Письму не верь ты,
Владыка, зятю своему не верь ты!

Иранский шах Кавус, тайком от нас,
К нему посланца присылал не раз.

Он ждет вестей из Рума, из Китая,
Он пьет вино, Кавуса поминая».

Тогда, тоскою горькою томим,
Стал государь печальным и больным.

Сказал: «Мой брат, со мной ты связан кровью,
Пришел ко мне, руководим любовью.

Подумай глубже о моей судьбе,
Вглядись в нее: что вспомнится тебе?

Ужасный сон — моей тоски основа,
Мой разум потемнел от сна дурного.

На Сиявуша не пошел войной,
Он тоже мира пожелал со мной.

Покинув родину, ко мне пришел он,
И честности и верности мне полон.

Он чтил меня, я стал ему царем,
Дарил его лишь благом и добром.

Я дал ему страну, сокровищ груду,
Решил: печаль и ненависть забуду.

Я перестал с Ираном враждовать,
Отныне Сиявуш — мой друг, мой зять.

И после всех дарений, всех усилий,
Когда мы трон, венец ему вручили,

Могу ли на него низвергнуть зло,
Чтоб столько толков по земле пошло?

Что скажет бог, когда мы гнев обрушим,
Расправимся с безгрешным Сиявушем?

Не лучше ль Сиявуша с глаз долой
Отправить поскорей к отцу домой?»

Пылая местью, Гарсиваз ответил:
«Правдолюбивый царь, что сердцем светел!

С таким мечом и с булавой такой,
С благословенной господом рукой,

Без войска Сиявуш не возвратится,
Твои померкнут месяц и денница,

И рать твоя к иранцу перейдет,—
Пастух, лишенный стада, пропадет».

Афрасиаб на мир взглянул угрюмо.
Он мучился, в нем зрела злая дума.

К нему и в ранний час, и в поздний час
Входил в покои злобный Гарсиваз.

Хулитель вероломный и лукавый,
Он сердце шаха наполнял отравой.

Так время над властителем прошло.
Проникли в сердце шаха боль и зло...

Однажды повелел он Гарсивазу!
«Скачи,— пусть внемлет Сиявуш приказу,

Ко мне пусть быстро соберется в путь,
При нем ты неусыпным стражем будь».