Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

Медведи на картинках, зайцы, рыси,
от пули лань взбегает на утес…
Сегодня день рождения Орыси,
и куклу я в подарок ей принес.

Я дал бы небо в звездах внучке милой,
чтоб вся она улыбкой расцвела!
Орыся книжку сразу отложила
и куклу в ручки радостно взяла.

Пред нею солнце на песке дрожало,
и перемену в ней заметил я:
как будто мать к себе дитя прижала,
а не игрушку внученька моя.

Запела Орыся. Звенит голосок,
и к солнцу он тянется, как колосок,
с лучами сливается в выси…
И тучки из зеркала синей реки
любуются ею, прозрачно-легки…
           Запела Орыся.

Летит ее голос, летит над рекой,
Кого-то зовет он… Но в синий покой
не белые ль крылья взвилися?
Не шепчутся ль это с цветами поля,
а слушают — солнце, и дед, и земля?
           Запела Орыся…

Из вечности, как из тумана,
пришла ты к нам в светлые дни,
и я молодею, чуть гляну
в очей твоих темных огни.

Ты — луч из безоблачной выси,
степей украинских цветок…
Хотел бы твой дед для Орыси
прожить долгий век, если б мог.

Чтоб долго чернел еще волос,
чтоб мыслей шумели рои,
чтоб слушать всем сердцем твой голос
и в очи глядеться твои.

Спит санаторий, словно крылья
сложила птица до утра.
Поэта сердце полонили
в халатах белых доктора.

Ах, там Орысенькины ножки
в просторных комнатах стучат,
а с неба месяц, выгнув рожки,
льет серебро на синий сад.

Его лучи всё заливают,
листву проходят без помех…
А думы деда улетают
туда, где слышен внучки смех…

Прозрачны пальчики у внучки,
она играет, встав чуть свет, —
то лечит куклу, взяв на ручки,
то спросит бабку: «Где мой дед?»

Сверкнет зарница золотая
за окнами, и снова мгла…
И дед, о внучке вспоминая,
грустит без рук ее тепла.

Поезд ринулся в темные дали,
где заката кровавого свет…
И Орыся в толпе на вокзале
долго-долго смотрела вослед.

Там отец ее где-то в вагоне,
в путь его проводила она.
Вдаль, где солнца погасли ладони,
всё глядела Орыся, грустна.

Будто вовсе забыла о деде,
кулачки прижимала к груди…
Не грусти, скоро папа приедет,
и вагонам вослед не гляди.

Мы пошли. У плакучей березы
ветер тонкие ветки ломал.
Капал дождь, как Орысины слезы,
вместе с внучкой и дед горевал.

Ветром пахучим весна
сердце волнует мое…
Даль, что близка и ясна,
в зорях Коммуны встает.

Светлый народ мой, лишь ты
в даль пролагаешь пути…
Краше твоих золотых
рук на земле не найти!

Общая степь без межи —
вод голубых окоем…
Как же не петь от души
мне о бессмертье твоем!

Ты мне не кажешься сном,
даль, что близка и ясна,
белым махнула крылом
там над заводом весна…

День в облаках за горизонтом синим,
и трубы отражаются в воде…
Я так люблю природу Украины,
людьми преображенную в труде!

Как древнего Египта пирамиды,
здесь терриконов высятся холмы…
Труд всё живое не дает в обиду,
и в честь труда слагаем песни мы.

Для нас он — песня. Зори над копрами,
и зори в сердце… Степи без межи,
вновь шепчется там ветер с колосками…
Твоя там песня льется от души…

Огни земные зажигаем сами
над реками… Мы в бой за жизнь встаем…
И стройки исполинскими шагами
идут в тайгу, чтоб изменить ее.

Гудят мосты, суда им шлют привет,
далекие леса сродни с мечтою.
От самолетов реактивных след
лег в синем небе белою чертою.

Какой гигант поднялся в даль высот
и твердо встал от края и до края?
Народ мой Коммунизма небосвод
могучими плечами подпирает.

Да, мой народ! Он — как цветы в росе,
и песни для него — как дар отваги…
Ведь мой народ, он как народы все,
что встали и встают под наши флаги.

Ветер косы расплетает
              у зари,
вечер в небе рассыпает
              янтари.

Соловьиной песней ночью
              выткан путь…
На траве, заря, платочек
              не забудь!

Неба синего покосы,
              в час зари
там свои сложили косы
              косари

и пошли. Лишь ветер поздний у
              крыльца
той заре прощанья слезы
              стер с лица.

И пошли по небокраю
              ветер, косари…
В травах тихо догорает
              алый плат зари…

Вновь пришел румяный тихий вечер.
Девушка выходит на откос.
Давит ей в шестнадцать лет на плечи
тяжесть кос.

Журавли курлычут стороною,
так свежо, задумчиво кругом…
Только снится ей зима… Весною
нежно пахнут вербы над прудом.

И земле так хочется покоя…
Лопаются почки у берез,
всходит желтый месяц над травою,—
девушка выходит на откос…

О, звон минут, и темнота ночная,
и одиночества табачный дым,
когда от дум глаза я не смыкаю,
в своем полете подчиняюсь им.

Они меня несут от стен холодных
туда, за дальний рокот поездов,
чтоб голосом счастливым и свободным
я отвечал на Украины зов.

Чтоб в чье-нибудь окно светил зарею,
чтоб чей-то сон хранил в тени дубрав,
встав со своею песней молодою,
чтоб светлячком светился среди трав.

Да, светлячком. Пусть равнодушных руки
не трогают, чтоб не погаснул он.
В ночи лишь отвечает сердце стуком
под звон минут, минут холодный звон.

За окнами ночь проплывает,
внизу от тумана темно.
Вокруг всё давно отдыхает,
лишь песне уснуть не дано.

Но крыльев порыв не исчезнет,
ничто не удержит полет.
И в том твой удел, моя песня,
чтоб вечно стремиться вперед!

Кругом — зимы кровавые метели,
в огне зари, как волны, льется бой…
И я бегу в разорванной шинели
сквозь ветер смерти терпкий и сырой…

То там, то там уже чернеют трупы,
но жизнь вовек не остановит бег,
хоть пулеметы желто скалят зубы
и мертвецы всё падают на снег…

А мы летим — разим врага в атаке
штыками, словно стрелами зари…
Тот дальний день давно погас во мраке,
но он, как песня, в памяти горит.

Всё вдаль плывут, плывут снегов туманы,
затворов лязг, бойцов тяжелый шаг,
и тень свою колышет стяг багряный,
насквозь пробитый пулями наш стяг…