Максим Богданович - Белорусские поэты (XIX - начала XX века)
Вопросы общественной жизни по-прежнему сильно занимают Богдановича. Об этом свидетельствует сохранившееся в архиве Литовской Академии наук письмо поэта, в котором он предостерегает редакцию «Нашей нивы» от сотрудничества человека, подозреваемого в провокации: «Сколько в этом правды, — писал Богданович в 1913 году, — сказать не могу; как Вы сами знаете, обвиняют в провокации у нас очень легко. Поэтому, кажется, самым лучшим было бы оповестить об этом только кое-кого из своих людей и проследить, чтобы З-ко не допустить к какому-либо белорусскому и вообще общественному делу. Тем временем я напишу в Нижний Новгород, чтоб мне дали более полные сведения»[80].
Кроме «Нашей нивы» Богданович в это время участвует во многих других белорусских и русских изданиях: в «Белорусских календарях „Нашей нивы“», в сборнике «Калядная писанка», в журналах «Украинская жизнь», «Национальные проблемы», «Ежемесячный журнал», «Русский экскурсант», в издании «Пушкин и его современники». В течение нескольких лет он был сотрудником ярославской газеты «Голос».
При жизни поэта вышел в свет лишь один сборник его стихотворений — «Венок» (Вильна, 1913). Сохранившиеся письма Богдановича свидетельствуют о том, какую упорную борьбу приходилось вести тяжело больному поэту за возможность издать сборник стихотворений. В начале 1913 года он писал в редакцию «Нашей нивы»: «Что касается издания книжки, то вижу, что оно задерживается главным образом из-за недостатка денег, но никак не придумаю, как Вам помочь. Сам я не зарабатываю, у отца просить, так он много дать не может, ибо живет от 20-го до 20-го, да к тому же много кому должен. Но вот что: когда я поправлюсь, то попробую занять под книжку у разных своих знакомых деньги»[81]. Эти наивные планы, разумеется, не подвинули вперед издания сборника, и рукопись, находившаяся в редакции уже более года, пролежала там еще год.
Богданович писал в одном из писем последнего периода о намерении издать еще несколько сборников своих стихотворений («Молодик», «Перстенек», «Шиповник»), но планы эти поэту осуществить не удалось.
Осенью 1916 года Богданович переехал в Минск, поступил на службу в Губернский продовольственный комитет. Несмотря на тяжелое самочувствие, связанное с обострением болезни, поэт занимается общественной деятельностью, много сил отдает работе с беженцами — белорусскими крестьянами, которых война согнала с насиженных мест, преподает в кружках белорусской молодежи.
Болезнь вынудила Богдановича в феврале 1917 года выехать в Ялту. Обстоятельства сложились так, что последние месяцы своей жизни поэт провел в одиночестве, в очень тяжелых бытовых условиях. Он умер 25 мая 1917 года.
Богатый архив Богдановича (автографы стихотворений, рассказов, статей, письма, черновые наброски и т. д.) был тщательно собран отцом поэта и передан Институту белорусской культуры. В годы Великой Отечественной войны этот архив погиб[82].
«ВЕНОК»
«Вы, любители порыться…»
© Перевод Т. Казмичева
Вы, любители порыться
В ветхих, выцветших страницах
Книги, много лет забытой,
Блеклый в ней найти цветок, —
Просмотрите этот томик:
Я прокладывал бумагу
Свежими в те дни цветами
Мыслей искренних и чувств.
В ЗАЧАРОВАННОМ ЦАРСТВЕ
«Слышишь гул? Это дико-печальный лесун…»
© Перевод автора
О voi, ch’avete gl’intelleti sani,
Mirate la dottrina, che s’asconde
Sott’il velame degli versi strani.
Слышишь гул? Это дико-печальный лесун
Заиграл на лесной, позабытый уж лад.
Под руками его, как на море бурун,
Словно тысячи туго натянутых струн,
Тонкоствольные сосны гудят.
Отгадай, отчего взволновалась река,
Шепот тихий идет к полосе с полосы,
И о чем им звенит говорок ветерка,
Что дрожит и блестит на листах дубняка —
Капли слез иль холодной росы?
ОЗЕРО
© Перевод автора
Тут рос густой, суровый бор,
И леший жил; когда ж топор
В бору раздался — леший сгинул
И, уж невиданный с тех пор,
Нам зеркальце свое покинул.
Как будто в мир иной окно,
Лежит, спокойное, оно,
Теченье жизни отражает
И всё, что сгинуло давно,
В холодной глубине скрывает.
НАД ОЗЕРОМ
© Перевод автора
Скоро вечер в прошедшее канет.
Блещут звезды пушистые, светит
Месяц бледный, холодный и тянет
Из реки серебристые сети.
В них русалки запутали косы, —
Рвут и путают влажные нити.
Ночь плывет над землей, сеет росы,
Тихо шепчет русалкам: «Усните».
ВОДЯНОЙ
© Перевод А. Прокофьев
Седоусый, сгорбленный, я залег под тиной,
Много лет я греюсь так, сплю на дне реки.
Весь травой окутанный, будто паутиной,
Грудь мою засыпали желтые пески.
Над водой у берега тихо спит осока,
Где лоза зеленая жалобно шумит,
Волны тихо катятся и бегут далёко, —
Всё вокруг заснуло, сном извечным спит.
ЗМЕИНЫЙ ЦАРЬ
© Перевод А. Прокофьев
В темном небе хороводом
Голубые звезды,
В темном небе светит месяц
Золотым серпом…
Мы из нор подземных, душных
Выползли на воздух
И на теплую зимовку
Тянемся, ползем.
Полем, лесом — нам повсюду
Пролегли дорожки!
Лентой движемся мы в пуще,
Впереди всех — я.
И горят моей короны
Золотые рожки,
Темным блеском отливает
Чешуя моя.
Нас никто ни днем, ни ночью
Не посмеет тронуть:
Знахарь, видя, путь устелет
Белым полотном;
Золотой рожок ему
Уроню с короны,
И опять по полотну мы
Дальше поползем.
БУРЯ
© Перевод Т. Казмичева
Понурое чудовище слепое
По шири неба вдаль лениво проплывает,
Всё стихло. Только вдруг пространство рассекает
Мечом огнистым пламя голубое.
Ударил меч — и грохот прокатился,
Мерцает вновь клинок, удары не стихают,
Холодной крови бьют ключи и вниз стекают…
А люди говорят: «То дождь пролился».
«С тучей большой грозовою кудрявая прядка тумана…»
© Перевод Т. Казмичева
С тучей большой грозовою кудрявая прядка тумана
По небу плавно неслись, отчего-то пылая румяно.
Слиться в могучую тучу хотелось им в небе высоком,
Только далеко их ветер разнес, налетев ненароком.
Мелким дождем изошла, как слезами, одна над землею,
Издали гулко в ответ отозвалась другая грозою…
Так и погибли в разлуке — такая им выпала доля,—
Слыша, как ветер над смертью их весело воет на воле.
ОЗЕРО
© Перевод Б. Иринин
В чаше темной и глубокой
Плещет, пенится вино;
Хмелем светлым и холодным
Чуть колышется оно.
И качается осока,
И шумит высокий бор,
А в душе не замолкает
Струн веселых перебор.
«Привет тебе, житье на воле!..»
© Перевод Б. Иринин
Оглянись — и мир вседневный
Многоцветен и чудесен.
Привет тебе, житье на воле!
Над головой — дубов шатер,
Сквозь листья видно небо, поле
И выси гор.
Теней лоскутья на полянах
Не спрячут золота лучей,
Оно горит средь пятен рваных
Всё горячей.
А солнце распахнет под вечер
На небе красный веер свой,
И вдаль помчится вольный ветер,
Шурша листвой.
Когда ж померкнет яркий полог
И потемнеет лоно вод —
Заблещет серебром иголок
Звезд хоровод.
И милой станет вся природа,
Равно — и яркий блеск и тень,
Тот день, что ждет еще у входа,
И прошлый день.
«Блестит на небе звезд посев…»
