Юлия Мамочева - Отпечатки затертых литер

Звучат псалмы среди колонн,
Сквозь купол рвутся в небо,
Виолончелью тянет хор
И скрипкою звенит,

А вы все смотрите с икон…
Остановиться мне бы,
Да ваш поймать спокойный взор,
Пронзающий гранит.

Подобно бликам на реке,
Чуть зримо брезжат свечи —
Живые капли янтаря
У золоченых рам.

И Ты стоишь одна, в платке,
Наброшенном на плечи,
И, как мечту, у алтаря
Вдыхаешь фимиам.

Я только слушаю псалмы —
И дрожь морозит кожу…
Среди молящихся стою,
Молчание храня.

А из церковной полутьмы
Глаза, отцовских строже,
Глядят. И молится в Раю
Георгий за меня.

Вот и март на исходе, а с ним — петербургские вьюги…
Я без грусти прощаюсь с толпой надоевших подруг
И бок о бок с планетой, что движется в замкнутом круге,
Все кругами хожу, ни мгновенья не глядя вокруг.

Что глядеть по сторонушкам, жальним, чужим, незнакомым,
Ведь в толпе человека-то нынче едва ли найдешь!
Правда — вот она, в горле, шершавым, мешающим комом,
А под масками вашими нервно хихикает ложь!

Так чего же искать? И куда же, простите, бежать?..
За неведомым счастьем — вперед, за победой — по бедам!
Легче быть в стороне, чтоб без вас продолжали стрелять,
Ведь маршрут ниоткуда доселе, к несчастью, не ведом…

Пусть считает со скорбью копеечки сгорбленный дед,
Порождая аморфно-абстрактное чувство привычки…
Супротив пойдешь? Будь заключен хоть на тысячу лет:
Иль в объятья Фемиды, иль в статусе Гений — в кавычки.

Будет сложно. До дрожи, до дьявольской дрожи!
До скрипа ножа по немеющей коже!
До хлесткого ливня — до ведьминских плёток,
Свистящих по мокрым щекам…

И будет казаться, что это — finita,
Что счастье — изорвано, смято, разбито,
Но ты — будь спокоен, уверен и кроток.
И «мудрым» не верь дуракам…

Упорствовать будут, трепать языками,
Пыхтеть и размахивать важно руками,
И столько бесценных предложат советов,
Что книгу пора бы писать!

Мол, дружба, как битва времен Камелота,
Не вольный полёт, а работа, работа,
И если друг предал, то вправду — зачем ты
Собрался такого прощать?

Не лучше ли будет до треску надуться,
Заснуть — чтоб навеки врагами проснуться,
А после, на людях, из дьявольских кружев
Обид километры плести?..

Наивность! Хоть все мы такими бывали…
Одобрили бы в Камелоте едва ли…
Будь сильным! Сложи на алтарь светлой дружбы
Рожденное с болью «Прости».

Лечу и не могу остановиться
По угольному бархату небес.
Продрогший ангел Северной Столицы,
Черезвычайно осмелевший бес!

Тону в чернилах бесконечной ночи,
Вином бурлящей в лабиринтах вен.
Порой — хрипя от исполинской мочи.
А вдруг — шепча беззвучное Amen.

И нет Вселенной ни конца ни края —
И впрямь, какой у бесконечья край?..
Лишь тьма клубит, да я лечу из Рая —
Наказанный небесный самурай.

Нет места боле во святых палатах…
Немного жаль — но воздержусь от слов.
Мне радостно, что у ребят рогатых
На всех бурлящих не нашлось котлов!..

И вновь сажусь за парту,
Ища в ученье прок.
А в мыслях — по Монмартру
Гуляю без сапог.

По пестрому бульвару —
Взлетая, не пешком!
Я с Музою на пару
Гуляю босиком.

С усердием Орфейским —
Пою седым холмам.
Иду по Елисейским,
Машу — «Bonjour, Madame!»

Брожу, ведя беседу
Брусчаткою Полей,
Брожу, как тень, по следу
Французских королей,

И в сладкой сказке вижу
Божественную быль,
Как нежный лик Парижа
Сквозь уличную пыль.

Румяный жар заката,
Ресницы тополей.
И линии Монмартра,
И контуры аллей…

Огней вечерней трассы
Лихая карусель,
Печаль немого класса,
И парта, холст, пастель…

Вновь рисовать! Танцором
Пронесся грифелек…
И вот Париж — узором,
Так близок… И далек.

А с потолка, упрямо
Молчание храня,
Горгульи Нотр-Дама
Взирают на меня.

Как фея, чей павлиний стан
Скрывает паранджа,
Как танец с кровоточьем ран —
На лезвии ножа,

Как вечно пламенный огонь —
Немыслим, негасим,
Как вскрик испуганный: «Не тронь!..»
И зарево — засим,

Как небо в хрусте января —
Тот ледяной топаз,
Как поцелуй, что вновь горя,
Горит как в первый раз,

Как нежность птицы — к стороне,
Где южные края
Всплывают грезами во сне, —
Прекрасна жизнь моя.

Заснет Земля. Святое упоенье
Накроет лес искристой пеленой.
Все скроет ночь. И с ней в благоговенье
Застынет луг, не тронутый Весной…

Закостенеет вспаханная нива,
До синевы промерзнет небосвод,
И, прежде — неустанно хлопотлива,
Замедлит речка свой привычный ход.

И будет мир морозами окован…
Но что же вдруг?.. Топя хрусталь снегов
Весна встает из ледяных оков
И вот уж ею сумрак очарован.

По следу смерти — ходит возрожденье.
За гробом — жизнь. За дремой — пробужденье.

Ах, что такое жизнь? — Предчувствие, тревога,
Неведомая темная дорога,
Залитая небесными лучами,
Страшна — как отблеск мыслей, что с порога
Тревожат ум бессонными ночами?

Но так ли это?
Иль правдив ответ,
Что жизнь — сплошной чуть притемненный свет,
Из разу в раз на трон ведущий Лето
Сквозь миражи давно минувших лет…

А, впрочем, —
     сам ты виноват премного,
Коль жизнь твоя —
         дремучая дорога.

Не печалься, милая, не надо —
Целый мир не стоит слез твоих.
Вспомни, душу озарив отрадой,
О краях, любимых и родных…

Вспомни лес, таинственный, могучий,
Шелестящий нежною листвой,
Шепот ветра тихий и певучий,
Ручеек небесно-голубой.

Вспомни радость нового рассвета:
Час, когда погаснут фонари
И подснежник расцветет, согретый
Ярко-алым пламенем зари…

Вспомни зелень мирную дубравы:
Ты ее любила с давних пор!
Шумных рек лихие переправы
И полей чарующий простор;

Те места любимые, родные.
С чувством светлым вспоминай о них.
Есть земля — святая Русь, Россия…
Прочее — не стоит слёз твоих.

Восславься, Эллада! Вовеки живи,
Питаясь огнем олимпийской любви!
Пускай не померкнут во имя Богов
Красоты твоих берегов:

Оливковых рощ необъятный простор
И дивная стать зеленеющих гор —
Сам трепетный облик бессмертной земли,
Застывший в античной пыли.

Незыблемых храмов звенящий покой,
Пропитанный духом лазури морской:
Здесь эхом поныне молитва слышна,
Святая во все времена.

Геройской бравады живительный кров!
Красуйся, Эллада, вовеки веков!
Ты, славы великой хранящая прах
Легендой в народной устах.

Ты помнишь триумфы военных побед,
Укрытых от взора завесою лет,
Святая отчизна героев былых,
Рожденных на землях твоих!

Ты помнишь, держава, своих сыновей:
Рабов бессловесных и гордых царей,
Богов и Атлантов,
Гомеров, Сократов
И прочих достойных античных мужей,
Тебя прославлявших судьбою своей!

Вершивших при жизни благие дела,
Чтоб слава Эллады вовеки жила!