Юлия Мамочева - Отпечатки затертых литер

Цари в красе бесчестья напоказ:
Оно тебе любовь сполна заменит…
И не стыдись витиеватых фраз —
Побольше фальши. Это мир оценит.

Забудь о чувствах пламенной души —
Не прибавляй завистникам работы!
И вместо злата воссиять спеши
Предметами дешевой позолоты.

Лощеным глянцем вычурно сверкай,
Стремясь пробиться во святые князи:
Пусть жизнь твоя напоминает рай,
Хоть и с оттенком придорожной грязи.

Скабрезной пошлостью сжигай себя дотла!..
Да только помни, волочась за стадом,
О той, что радость жизни отдала
Лишь за секунду — но с тобою рядом.

Ты стихи научился неплохо строчить —
Кто читал, подтверждает это.
Только хватит ли рифмы, чтоб гордо влачить…
Нет! не лавры, но крест — поэта?

Твердый взгляд и осанка — дворянская стать,
Горделивых стихов — в избытке…
Но подумай: сумел бы за них ты страдать,
Раздавая себя по нитке?

Обедневший, забытый жестокой толпой,
За копейку продавший лиру…
Нездоровый, конечно, возможно, слепой, —
Стал бы петь дифирамбы миру?

Или к черту его бы в расстройстве послал,
Протянув на проспекте руку?
Стал бы биться за то, о чем прежде писал,
Не кляня нищету и скуку?

Нет? — пусть стыдно же будет теперь самому
Впредь бумагу марать для света!
А коль сможешь — так шляпу с поклоном сниму
Перед светлым лицом Поэта!

Гулкие стоны тяжелых подков,
Пылкие речи — бессильные вздохи.
Это кровавая смена веков,
Муки рождения новой Эпохи.

Мертвенно-бледные стены кутузки,
Кровью багровой ошпаренный снег…
Красный ты? Белый ли? — Важно, что русский!
Важно, что Сын. Патриот. Человек.

Горем сожжен меж столетьями мост —
Все, что отжило — теперь пепелится,
И загораются новые лица —
Звонкая россыпь серебряных звезд.

В солнце — поэзии вашей истоки,
В дали — ее простирается путь.
Ядерный сплав эти нежные строки:
В них серебро и гремучая ртуть.

Время оплакал немеркнущий Диск,
И на могиле усопших империй
Мощно воздвигнутый встал обелиск
Вами воспетых тончайших материй.

Я петь буду. Громко, до сбива дыхания
Вольным дождям и залуженным крышам.
Счастье и горе, любовь и страдание,
Так, чтобы каждый мой голос услышал!

Страшную, звонкую, дивную песню —
Да подыграют небесные струны.
В ней зародясь, я умру и воскресну,
В ней же останусь прекрасной и юной.

С новым рассветом — гимны рождения,
Необъяснимого, неповторимого,
С мощью какого-то странного гения,
Людом забытого, небом хранимого,

Выйду на улицу, свету на милость,
Песню, как птицу из полона выпущу —
Та, что в сознанье годами томилась,
Будет звенеть еще тысячу, тысячу,

Тысячу лет! Серебристою льдиною,
Новою радостью нового дня…
Слушайте! Я вам спою — лебединую,
Чтобы жила уже после меня.

Ас во всем, за что бы ты ни брался,
Нет тебе задачи не по силам!
Добрый друг — мне был им и остался,
Радостным, заботливым и милым…
Если ранюсь я — ты лечишь рану эту,
Йодом — ссадину, а боль души — советом.

Мне на свете — знай! — всего дороже
Абсолютно истина простая:
Миллион бесценных звезд ничтожен.
Он не точка, только запятая!
Человек, тебя мне нет милей:
Единица — в тысяче нулей!..
Вечна дружба наша, пап. Я точно знаю.

В имени Вашем — морская волна,
Дерзких кудрей позолота.
Искра, причудливой жизни полна, —
Заключена, заточена —
В тьме стихотворного грота.
Искр — несчислимая рота!

Перышко резало кожу листа —
Были поэзией — ранки.
Боты не чищены — рифма чиста,
Волею Господа, силой Перста,
Силой — железной осанки
Польской наследной дворянки.

Пал переломного века венец
С хрустом — на русские спины.
Звон серебра — в звоне битых сердец.
Только серебряней Ваших колец —
Ваши «бесценные вина»![1]
Ваше шальное — Марина!

Красив Париж, незабываем Рим,
Когда над Колизеем солнца диск в зените,
Но Петербург особенно любим,
Имеющий в народе имя: «Питер».

Зимой, весной, в любую непогоду,
Сверкает Град над бурною Невой.
Тенистые сады, волшебная природа,
Гранитный сфинкс, подаренный судьбой!

Санкт — Петербург поэтом воспевался;
Сам Пушкин описал его в стихах.
Захватчикам из Швеции не сдался,
Перед фашистом заглушил свой страх.

Наверно, Петр, закладывая город,
Отдал ему резерв великих сил:
Короны, скипетры, порфиры, серп и молот
Санкт-Петербург достойно пережил.

И иногда, своим окинув взглядом
Громаду крепости над гордою Невой,
Я думаю с чудесною отрадой:
«Господь, храни великий город мой…»

Есть город на Земле, прекрасный и великий,
Он, будто созданный неведомой рукой,
На берегах возник когда-то диких
И шпилями церквей вознесся над Невой.

Есть город, где, ступая еле слышно,
Гуляют музы ночи напролет…
Где Вдохновение тайком в окошко дышит.
Где можно видеть Ангела полет.

И ужас войн, и голод дней блокадных…
Все пережил народ в недрогнувших стенах.
Не сдался он под гнетом беспощадных
Врагов. Он поборол свой страх,

Чтоб защитить Петровскую столицу —
Святой красы торжественный оплот…
И город выстоял, свободный словно птица;
Хранимый Богом от мирских невзгод.

Есть город — молодой, прекрасный, величавый…
В его названии ты слышишь шум балов
И тихий отзвук музыки печальной,
Церковный хор и звон колоколов.

В его названии ты слышишь еле-еле
И шелест волн торжественной Невы,
И нежный звук… Весенний звук капели,
Который не идет из головы…

Сверкает золотом лишь гладь реки атласной,
Над ней возвысился чудесный силуэт…
Есть город на Земле, великий и прекрасный.
Ему подобных в целом мире нет.

То искришься огнем столицы,
То рыдаешь, душой скорбя…
Петербург! Ты меняешь лица,
И таким я люблю тебя.

Ты в короне седой Европы
Миллионом горишь огней;
Обгоняешь, сбивая стопы,
Королевских ее коней —

Нерушимый, по-светски гордый,
Ты на русской земле рожден,
Дабы волею длани твёрдой
Вознестись на имперский трон!..

Я люблю тебя, город статный,
Всей горячностью нежных слов,
Слыша отзвуки славы ратной
И звенящий мотив балов.

Есть в твоей величавой силе
Мощный стержень — святая сталь,
Что флагштоком вздымает шпили
В серебристо-глухую даль.

Ты не меркни! Гори, Столица,
Синевою своих очей,
Поднимая мосты-ресницы
Под вуалью белых ночей…

Пусть горят над тобою знаки —
Мириады прохладных звёзд,
И надежно хранит Исаакий
Поцелуев заветных мост.